Флавиан. Восхождение - Протоиерей (Торик) Александр Борисович
— Вообще-то обычно так не бывает! — завершил доктор свое резюме.
Словом, два дня спустя только две маленькие точечки в месте, где змея вонзила свои «шприцы» в мою лодыжку, напоминали о том, что это событие имело место быть.
Так вот! Не дождавшись любимого духовника на занятом для него месте у окна в прохладе кают-компании, я спустился на палубу парома с горячим желанием «смирить до зела» батюшкиного собеседника за то, что он держит немолодого и нездорового человека на солнцепеке, и в этом самом собеседнике опознал старого знакомца — «латвийского исламофила» фотографа Эдуарда-Уара.
Вид у него был уже далеко не тот «понтово-нахрапистый», с каким он вещал о «кончине» христианства во время нашей первой с ним встречи. Выглядел он, я бы сказал, озабоченно-задумчивым! Я даже раздумал на него «наезжать» и ограничился дружелюбно-строгим кивком в ответ на его приветствие.
Паром причалил к пристани Дафни, толпа паломников и монахов, как всегда оживленно, выгрузилась из чрева парома на набережную. Мы с Флавианом отправились в таверну к Янису, где у нас была назначена встреча с Игорем, который должен был подъехать из своего скита на машине для сопровождения нас с батюшкой до вершины Святой горы и обратно. Игорь уже сидел под навесом у Яниса и поджидал нас, попивая холодную минеральную водичку прямо из горлышка запотевшей трехсотграммовой пластиковой бутылочки.
— Эвлогите, отче! — поднялся он нам навстречу.
— Бог благословит, Игорь, — благословил его Флавиан, — вот, брат Эдуард хочет присоединиться к нашей компании при подъеме на гору!
«Уже «брат»? Однако!» — подумал я, но ничего не сказал.
— Отлично! — спокойно отреагировал Игорь и пожал руку нашему неожиданному спутнику.
— Пойдемте внутрь кафешки, — предложил я, — там попрохладней, к тому же мне чудится запах слоеных пирожков с луком...
— Давай! — согласился батюшка. — Мне возьми... — Он замешкался.
— Знаю, знаю! — закончил за него я. — Маленькую и некрепкого!
— Ну да! — виновато взглянул на меня мой духовник. — И воды без газа!
Мы вошли и заняли свободный столик в углу. «Губернатор» Янис, как всегда деловитый и кудрявый, что-то считал за соседним столиком на калькуляторе.
— Уважаемым бизнесменам от скромных паломников наше почтение! — приветствовал я его.
— Здравствуй, здравствуй! — заулыбался он в ответ и подколол скрепкой какую-то квитанцию к стопочке зеленых сотенных евро.
Я не стал отвлекать его от производственного процесса и подошел к стойке, за которой невысокий сухощавый Димитрий отточенными движениями накладывал выпечку в бумажный пакет пожилому паломнику греку. На витрине были выложены соблазны и искушения: слоеные пирожки с картошкой, с луком, со шпинатом, с яблоками, с сыром и с чем-то еще...
— Здравствуйте, Алексей!
Я обернулся. Сзади меня в очередь встал Владимир, тот самый, что рассказывал нам в Уранополисе про свое путешествие на Тибетские горы в поисках Шамбалы.
— Здравствуйте, брат Владимир! Рад вас видеть!
— Может быть, перейдем на ты, Алексей, мы ведь примерно одногодки?
— О'кей! Ты откуда и куда, брат Владимир?
— Сейчас из сербского Хиляндаря, собираюсь дожидаться «Агиа Анну» и плыть в скит Святой Анны, а там подниматься на вершину Святой горы!
— И ты, Брут!
— Не понял, Алексей!
— Вон тот коллектив попутчиков тебе подойдет? — Я кивком указал на стол, за которым располагалась наша паломническая компания.
— О! Вы тоже идете на вершину? — обрадовался Владимир. — Я ведь даже молился о попутчиках! Меня предупредили, что в одиночку туда лучше не ходить.
— Ну, тогда welcome в нашу команду!
— Вы что брать будете? — строгим тоном вернул меня к лежащим на витрине соблазнам и искушениям Димитрий.
— Значит, так: с картошкой, с луком, со шпинатом, с сыром, с яблоками и еще вот это, не знаю с чем. Да! Всего по четыре, пожалуйста!
Флавиан с Игорем встретили Владимира словно старого доброго друга — феномен православия! Сколько раз уже приходилось наблюдать, как впервые встретившиеся истинно верующие христиане уже через несколько минут общения становятся друг другу порой даже ближе кровных, но неверующих родственников. Поистине, родство душ, объединенных любовью Небесного Отца, теснее всех других мирских связей и объединений.
Наш (вы уже заметили это «наш»?!) фотограф Эдуард-Уар был просто в шоке, узнав, что перед ним человек, который был почти «в той самой Шамбале», призрак которой будоражит сознание российского интеллигента с конца девятнадцатого века. Окончательно его добило обещание Владимира по возвращении домой выслать емейлом Эдуарду фотографии столицы Тибета Лхасы и окружающих ее пейзажей.
Вскоре подошла «Агиа Анна», разгрузилась и осталась ждать времени отправления с временно перегороженным входом на палубу. До отплытия оставалось еще около сорока минут. Вновь возникшее с приходом мини-столпотворение начинало рассасываться; часть паломников и монахов, прибывших на «Агиа Анне» с южной оконечности полуострова, на машинах и пешком отправилась в сторону Кариеса, оставшиеся, пройдя «бдительную» таможню, пересаживались на большой паром, чтобы плыть в сторону Уранополиса.
Минут через пятнадцать большой паром отошел от причала, и маленькая набережная опять опустела. Только десятка полтора потенциальных пассажиров «Агиа Анны» рассредоточились в ожидании начала посадки на паром за столиками на веранде у Яниса и по трем находящимся на набережной магазинчикам с иконами и сувенирами.
Отправившись прогуляться в маленький, всегда открытый домик в конце набережной (кто там был, знает, что это за домик), я на обратном пути обнаружил величественную фигуру «губернатора» Яниса, сидящего в одиночестве за крайним пустым столиком на веранде. Взгляд его, устремленный на море, был лишен обычной деловитости, в глубине карих глаз притаились грустинки.
— Не побеспокою? — Я присел на свободный стул рядом.
— Нет, нет, садись, конечно!
— Прости за нескромность, Янис, а ты каждый день приплываешь сюда на работу? У тебя есть дом в Уранополисе?
— Нет! Я уже два года не был там, — Янис показал на материковую Грецию, — живу здесь.
— Подожди, — удивился я, — а как же семья?
— Мои мама и сестра живут в Салониках, у них там все в порядке!
— А жена, дети?
— У меня никогда не было жены...
Я замолчал, поняв, что влез куда-то не туда со своими расспросами. Выручил меня гудок парома, началась посадка пассажиров.
— Янис! Мне сказали, что если мы не успеем спуститься с горы к отплытию «Агиа Анны» в сторону Дафни, то можно позвонить тебе и вызвать катер, чтобы доплыть до Пантелеимона, так?
— Так, конечно так! Возьми мой номер телефона! — Янис, в глазах которого вновь сверкнула веселая деловая искорка, написал мне номер на обрывке бумаги, и я сунул этот обрывок в карман джинсов.
— Ну, пока, Янис, до встречи! — Я встал и направился к своим спутникам, выходящим с рюкзаками из таверны.
— До свиданья, до свиданья! — отозвался «губернатор».
ГЛАВА 22. Восхождение. Агиа Анна
Знаете ли вы, что такое цвет морской волны?
Я знаю!
Чтобы узнать это, достаточно посмотреть за борт парома, идущего вдоль берега Афона! Возможно, конечно, что и в других местах Эгейское море имеет такой же цвет... Потрясающий воображение, нежный и в то же время глубокий, легкий, прозрачный, зеленовато-голубоватый... Не знаю, какие еще слова подобрать, чтобы передать этот потрясающий цвет, каким я любовался, глядя за борт «Святой Анны», отплывающей от Дафни к южной оконечности Святой горы.
Пристань с несколькими двухэтажными домами на набережной осталась позади парома, соединяемая с ним какое-то время пенной бурунистой полосой от работающих гребных винтов. Полоса постепенно таяла, таяла и растаяла вдали, вслед за скрывшейся за очередной извилиной берега самой пристанью.
Запихнув-таки Флавиана в охлаждаемую кондиционером кают-компанию, в отдельное помещение для духовенства, и доверив ему стеречь наши рюкзаки, мы всем остальным коллективом выбрались на самую верхнюю палубу парома и расположились, кому где понравилось, на легких палубных скамейках, сделанных из покрашенных в яркий красный цвет деревянных брусков.
