Книга о молитве. Тяжесть правила или разговор с Отцом? - Протоиерей Алексей Уминский
Нам необходимо это понять, ведь все Евангелие — про Царство Небесное, Христос постоянно говорит: «Если ваша праведность не превзойдет праведности книжников и фарисеев, не войдете в Царство Небесное!» И самые главные разговоры, которые Он ведет, — о Царстве Небесном.
В притчах Христос рассказывает, что Царство Небесное подобно сокровищу, зарытому в поле, ради которого человек все продает и покупает это поле (Мф. 13:44). Что Царство Небесное — как невод, закинутый в море (Мф. 13: 47), как драхма, которую ищет хозяйка (Лк. 15:8). Царство Небесное подобно закваске (Мф. 13:33), которая поднимает тесто, — созрев, оно рвется вон из кадки, не остановишь…
Евангельские сравнения говорят нам, что Царство Небесное не где-то далеко, а прямо здесь, под ногами. Но для нас это сложно, нам привычнее считать его царством мертвых, ведь обычно Царствия Небесного желают тем, кто отошел в мир иной. А то, что происходит с нами здесь и сейчас, наши сегодняшние проблемы, сегодняшнее жизненное задание — совсем другое. Пока мы живы, у нас масса забот, всевозможных вопросов, которые нужно срочно решить, и нам не до Царства Небесного. Оказывается, мы как-то поменяли стрелку — направление нашей жизни.
А ведь Евангелие начинается именно с этого — Евангелие от Марка начинается со слов Иоанна Крестителя: Приблизилось Царствие Божие, покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк. 1: 15). Приблизилось Царствие Божие — значит, на землю пришел Сын Божий, Он уже здесь, рядом с нами.
И Христос начинает Свою проповедь с этих же слов: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4: 17). Вот оно — Небесный град Иерусалим — вокруг нас! Две тысячи лет назад оно сделалось к нам очень-очень близко.
Но невозможно принять Царство Небесное, если не знаешь, что это, ни попасть туда, даже с самыми сверхдобрыми делами. Что же такое Царство Небесное, что оно для нас и что мы действительно о нем знаем?
Отец Вячеслав Рубский в своей книге «Православная духовность: перезагрузка» (М.: Никея, 2021) пишет: «Если вы не пробовали груш, вам остается теоретически выводить их вкус, со слов пробовавших, из сравнения яблока и дыни. Не евший груш канонизирует описание: „Груша есть среднее между яблоком и дыней". Вкус груши будет подменен правильным словесным сравнением. Если же сравнение отличается по звучанию, например: „Груша подобна манго с нектарином", оно не будет принято. Неспособные к христианской глубине духовной жизни вынуждены обращаться к внешним текстам и критериям, о них спорить, с ними связывать незыблемость веры».
Например, говорят: я знаю, что в Царстве Небесном соблюдается правда Божия, и нет никакого нарушения Божественного закона. Но откуда ты знаешь — из той же самой молитвы «Отче наш»: да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Но это молитва; а сам ты что-нибудь знаешь про Царство Небесное?
То, что я прочитал, — ничего не значит, что я знаю из книги — не мое. То, что я знаю как мудрое поучение, даже если это правильная мудрость, ко мне отношения не имеет. Ко мне имеет отношение только то, что родилось внутри меня самого. Это простая философская максима, очень хорошо описанная Мерабом Мамардашвили: твое — только то, что ты имеешь из себя, свое, а не то, что ты прочитал. Я могу прочесть «Отче наш» или «Бхагавадгиту», могу прочесть массу умных книг, они мне понравятся, более того, я могу считать их правильными, но ко мне, к моему опыту и знанию они отношения не имеют. Я их воспринял как далекий и приятный пейзаж: он прошел перед моими глазами, но моим не стал — я его внутренне не пережил и не осуществил в нем самого себя.
Можно возразить, что есть разница между тем, что мы знаем, и тем, во что верим, а Царствие Небесное является предметом веры. Но нет, это разделение ничем не обосновано. Предмет веры обязательно должен относиться к опыту, а не только к пониманию. Например, я верю, что существуют метагалактики; но верю я в них или нет, для меня не имеет никакого значения, потому что в моем опыте это отсутствует и вера в метагалактики не является моим внутренним знанием. Даже если их существование можно доказать какими-то физическими формулами, данное знание все равно не будет иметь ко мне никакого отношения, так как не коснется опыта. Авера обязательно касается внутреннего опыта человека. И если опыт веры есть, то его можно назвать эмпирическим, но все-таки знанием.
О себе ли только это знание? Нет, оно и о Боге. Есть вера как откровение, есть вера как общение, есть вера как познание, есть вера как узнавание, есть вера как диалог. Конечно, приверженцы разных религий верят в разное, но это дает им определенный общий опыт, который можно назвать религиозным. Он существует, и отрицать его мы не можем. Но важно, к чему этот религиозный опыт приводит, какие плоды он дает и куда ведет.
Естественно, вера часто рождается от «слышания». Но может случиться, что «слышание» останется само по себе, а вера сама по себе: если религиозный опыт основан на чем-то внешнем, на знании, не ставшем личным опытом, такая вера легко рушится. Ну, например, вера, что в храме нельзя заразиться коронавирусом; это до сих пор остается актуальным вопросом веры: «Если веришь, то не заразишься, в храме заразиться нельзя, в таинствах не может присутствовать ничего дурного!» Это вера ни во что, для нее нет никаких оснований, это лишь внешнее проявление убеждения, что если где-то что-то написано, значит, должно быть так, как написано, безотносительно к личному опыту. Такая вера сегодня есть, а завтра ее нет.
Мне могут возразить: «Но разве мы можем доверять своим ощущениям? Может быть, я просто очень хочу верить, что в какой-то момент почувствовал Царство Небесное? Может быть, это прелесть духовная?» Но совсем не доверять самому себе — своим чувствам, своим мыслям — было бы довольно странно! Если нам даны органы познания мира, то доверять им, конечно, нужно, хотя бы в определенной степени. Как человек вообще может жить, не доверяя тому, что ему дано от Бога?
Конечно, у нас есть идеал — это слово Божие, основа нашей веры, которая должна быть усвоена опытом. Вера не может быть безопытной, не может не пройти через нас; если мы говорим о Царстве Небесном как о главном в нашей вере, а этого нет в нашем личном опыте, в чем тогда вера? Апостол Павел определяет веру как осуществление ожидаемого и
