Поучения - Антоний Великий
Чтобы показать жестокость врага, я приведу два примера для памяти.
Некоего мученика, твердого в вере и оставшегося победителем среди орудий пытки – деревянных лошадей и досок железных, мучитель приказал связать и, скрутив ему руки за спиною, бросить под палящим солнцем, чтобы был побежден мушиными жалами тот, кого не могли победить железные сковороды.
Другого исповедника Христова, цветущего юностью, мучитель приказал отвести в прекрасный сад и там при сладостном журчании ручья и тихом шуме древесных листьев, сотрясаемых ветром, положить на пуховое ложе и связать мягкими шелковыми узами, чтобы юноша не мог высвободиться. Когда все удалились, пришла красивая блудница, чтобы, возбудив в теле похоть, лечь на него бесстыдною победительницею. Воин Христов не знал, что делать и куда обратиться: похоть побеждала того, кого не могли победить муки. Наконец, вдохновенный свыше, он, откусив себе язык, плюнул им в лицо лобзающей блудницы – и таким образом чрезмерная сила боли подавила чувство похоти.
В то время, когда такие дела совершались в Нижней Фиваиде, Павел, по выдаче замуж сестры и по смерти обоих родителей, остался единственным наследником, имея около 15 лет возраста, получив первоначальное образование в греческом и египетском языках; кроткий духом, весьма любящий Бога; когда загремела буря преследования, Павел ушел в отдаленную и сокровенную деревню.
Но чего не делает над смертными проклятая жажда золота? Муж сестры Павловой задумал выдать того, кого должен был скрывать. Ни слезы супруги, ни родство, ни видящий все с высоты Бог не удержали его от преступления. Жестокость, принимавшая вид благочестия, была неумолима.
Узнав об этом, благоразумнейший юноша убежал в горные пустыни; и хотя ожидался конец гонения, но Павел, превратив дело необходимости в дело охоты, то мало-помалу шел далее, то останавливался, – и после нескольких перерывов нашел наконец скалистую гору, при подошве которой была огромная пещера, заваленная камнем; отвалив камень и, по общечеловеческому стремлению знать сокровенное, тщательно осматривая внутренность пещеры, Павел нашел большое помещение, которое, при открытом сверху небе, прикрывалось широкими ветвями старой пальмы и из которого виднелся самый чистый ключ воды, чей поток, только что прорвавшись наружу, тотчас же снова скрывался в небольшую скважину породившей его земли. Кроме того, в горных углублениях было немало опустелых жилищ, где встречались ржавые уже наковальни и молотки для чеканки монет. Здесь, по сказанию египетских книг, была мастерская фальшивой монеты в то время, когда Антоний был в связях с Клеопатрою.
Полюбив это место[2], как бы нарочно приготовленное для него Богом, Павел провел там всю жизнь в молитвах и уединении; пищу и одежду доставляла ему пальма.
Чтобы это не показалось кому-нибудь невозможным, свидетельствуюсь Иисусом и Его святыми Ангелами, что в той части пустыни, которая возле Сирии примыкает к сарацинам, видел я монахов, из которых один в течение тридцати лет, пребывая безысходно в пустыне, поддерживал свое существование ячменным хлебом и грязною водою; другой, заключившись в старом водоеме (какой сирийцы на своем народном языке называют кубба), питался ежедневно пятью стеблями тростника. Это покажется невероятным для тех, которые не веруют, что все возможно верующим.
Но возвращусь к тому, о чем я начал говорить.
Когда блаженный Павел уже 113 лет проводил на земле небесную жизнь, а в другой пустыне подвизался девяностолетний Антоний, пришла сему последнему, по его собственному сознанию, в голову мысль, что нет в пустыне монаха, который был бы совершеннее его. Но во время ночного отдохновения было открыто Антонию, что есть другой монах, гораздо лучше его, и что он должен отправиться в путь, чтобы видеть этого подвижника.
И вот при первых лучах света почтенный старец, поддерживая посохом нетвердые члены, отправился в путь, сам не зная куда.
Уже наступил полдень, и, несмотря на сильный солнечный зной, старец продолжал идти, говоря: «Верую Богу моему, что Он покажет мне раба Своего, обещанного мне».
Но большее этого чудо: Антоний видит странное существо – частию человека, частию коня, которое на языке поэтов зовется иппокентавром[3]; увидав его, Антоний осенил чело изображением спасительного знамения.
«Эй ты, – сказал он, – в какой части пустыни обитает раб Божий?» Иппокентавр, бормоча что-то варварское и скорее коверкая, чем произнося слова, при ужасе старца, который старался ласково говорить с ним, протянув правую руку, указал ему желанный путь и, бросившись в бег по широким полям с быстротою птицы, скрылся из глаз удивленного старца.
Мы не знаем, представил ли диавол призрачное существо для устрашения старца или в самом деле в пустыне, обильной чудовищными животными, родятся и такие звери.
Антоний, недоумевая и рассуждая с собою о том, что видел, идет далее.
Немного спустя в каменистой долине Антоний увидал небольшого человечка с загнутым носом и с рогами на лбу, а нижняя часть его тела оканчивалась козлиными ногами. Пораженный и этим зрелищем, Антоний, как добрый воин, восприял щиты веры и броню надежды.
Упомянутое животное принесло ему для дорожного продовольствия пальмовые плоды как бы в залог мира. Увидав это, Антоний остановился и, спросив у неведомого существа: «Кто ты?» – получил такой ответ: «Я смертный, один из обитателей пустыни, которых прельщенное всякими заблуждениями язычество чтит под именем фавнов, сатиров и кошмаров, давящих во время сна. Я послан к тебе от
