Константин Серебров - Мистический андеграунд
Каждый ваш талант должен давать оборот. Вы же обладаете талантами Сунь У-куна и Чжу Ба-цзе. Вы можете развить их, помогая Танскому монаху нести благую весть на Запад.
Но если вы свои таланты зароете в землю, то Господь отнимет их у вас.
Если драгоценность складывается к драгоценности, то накапливается богатство. А вашими драгоценностями являются пространство Школы и время, проведенное в ней.
– Я принимаю все, что вы сказали, – признался я, – но сейчас я очень встревожен странностью поведения Гиацинты, – и я рассказал Джи обо всем.
– Госпожа Гиацинта, – ответил Джи, – настоящий бенефактор и прекрасный сталкер – от слова "сталкивать". Она обучает не путем чтения лекций, а через экстремальную ситуацию. Она сталкивает своего ученика туда, где довольно опасно. Если он выберется оттуда – значит, бытие его выросло и он готов для следующей ступеньки, а если нет – то не стоит о нем жалеть. И так постепенно он наберет метафизический вес. А мирянин в потустороннем мире не имеет никакого метафизического веса.
Гиацинта тоже проходила длительное обучение. Работая в Уголке Дурова, она научилась беседовать со зверями. У нее на шее сидела рысь, а по рукам ползали змеи – все звери уважали ее. Это значит, что она научилась беседовать и с внутренними зверьми других людей.
Когда Гиацинта прошла это, она взялась за цветоводство и научилась тонко общаться с миром растений. Это открыло ей выход в тонкие пространства собственной души.
Следующим ее этапом была работа с ужасом. Гиацинта сторожила огромные особо опасные объекты, где по ночам собирались алкаши и бандиты, а иногда происходили таинственные убийства. Этим она преодолела свой страх.
Когда я познакомился с ней, Гиацинта работала в мужской бане и пела в церковном хоре. Если ты примешь эту необъяснимую двойственность ее натуры, тебе очень многое может открыться.
– Это очень странное обучение, – ответил я.
– Помнишь ли ты притчу о человеке, живущем в Каире, который услышал во сне голос, повелевший ему отправиться в Багдад на поиски сокровища? Он послушался таинственного голоса, продал все, что имел ценного, добрался до Багдада и там был отведен в тюрьму как бродяга. И когда начальник стражи спросил, в чем его вина, он рассказал свой сон. "Ты глупец, – расхохотался начальник стражи, – мне три раза снился сон, что я встречу человека из Каира, в доме которого под очагом зарыт сундук с золотом, – но я не верю снам".
Вот так-то. Место, Время и Люди всегда важны.
Ночью я проснулся от странного ощущения. Часы показывали четыре утра. Комнату заливал яркий свет луны. Я осмотрелся: было тихо, но в пространстве чувствовалось холодное напряжение. Я перевел взгляд на Гиацинту, которая спала рядом, всмотрелся в ее лицо и с ужасом заметил, что оно мертво, словно ее тело уже вторую неделю лежит в могиле. Мне стало жутко – я перекрестился, выскочил на кухню и зажег свечу А потом долго сидел за столом, пытаясь разобраться в случившемся.
Внезапно на кухне появился Джи.
– Моя карма так отяжелела, что мне видятся подземные миры, – а я даже не понял, как это произошло, – пожаловался я.
– Каждый человек, – сказал он, присев рядом, – встреченный тобою в жизни, оставил в тебе некий прообраз, который до сих пор живет в тебе и влияет на твои поступки. Внутри тебя накопилось множество прообразов твоих знакомых, которые не дают тебе свободно идти по духовному Пути. Эта внутренняя ситуация называется: "А что скажет Марья Алексеевна?"
Тебе надо стереть всю свою личную историю. Предстоит очистить свой внутренний мир от огромного количества шлаков и мещанского влияния твоих знакомых. Вызови в воображении каждого из знакомых и отпусти их на волю.
Затем он добавил:
– Но стремление к порядку всегда и везде – это дурная бесконечность. Надо делать все в меру. Парадокс внутри парадокса – это человек.
На следующий день, ближе к вечеру, в избушке появилась довольная Гиацинта.
– Теперь я все знаю про работника ОБХСС, который три месяца жил в моем доме, – объявила она. – На самом деле его зовут Хлевнер, он грузинский еврей, крупный аферист, любовник и вор – как рассказал следователь. Он приезжал в какой-нибудь захолустный город и быстро знакомился с немолодыми одинокими женщинами, которые в чем-либо были ущербны – то ли психикой, то ли внешностью, а то слабостью на передок, – и входил к ним в доверие через любовь, представляясь полковником КГБ или чиновником из Госснаба. Ну, принц для всякой заброшенной провинциальной клуши! Человек, который все может достать, на последние женские сбережения. Войдя в доверие и закрутив роман, он устраивался на квартире очередной дамочки и знакомился с ее окружением. И эти несчастные давали ему денег по полторы тысячи на сапоги, шубы и прочие вещи. Данила эти денежки припрятывал, тратил, а когда приходило время шуб с сапогами, он тихо линял в другой город, и опять с шиком, на краденой машине, въезжал в постель к другой бездарно гибнущей дамочке.
За восемь лет он объездил всю Россию и жил как король. Были у него паспорта, только все поддельные и просроченные, и попался он совершенно случайно при проверке документов.
Данилка понаделал сотню денежных афер по всей России. Так что следствие будет длиться года полтора, а Данила сидит в предварилке. Его будут возить по всей стране на очные ставки, а он будет пудрить всем мозги, чтобы как можно дольше протянуть в предварилке, а не в строгом режиме. Ему уж точно придется сидеть до конца жизни.
Меня вызывали к следователю, к адвокату Данилы, задавали коварные вопросы, я отвечала, но мне никто не верил. Тогда меня отправили к прокурору.
"Ну, что мы будем с тобой делать?" – сказал прокурор, пристально глядя в мои испуганные глаза.
"Ничего не надо со мной делать, – отвечала я, – я и так дрожу от страха".
Он очень подозрительно смотрел на меня, перелистывая толстую папку по делу разбойника Хлевнера. Тогда я стала рассказывать ему все про свою жизнь…
– И что же ты могла рассказать в столь ответственный момент? – поинтересовался я.
– Я росла гадким замкнутым ребенком, – говорила я плачущим голосом, – меня никто не любил, а мать сразу же бросила. Отец отдал меня бабке, бабка старалась спихнуть тетке, а тетка отцу, отец бабке… Есть я не любила до восьми лет, и если меня никто не кормил, то ходила голодной по две недели. А когда начинала от истощения болеть, то врачи заставляли меня есть силком. Пищу я воспринимала как отбросы, и мне было противно от нее. В школу я ходила только как в здание, где были длинные коридоры, чердаки и подвалы, где я и проводила все уроки. А если меня все-таки находили на чердаке, то заводили в класс. Я долго не понимала, что в школе чему-то учат. Я не выходила из класса на перемену, смотрела в окно и думала о потусторонней жизни. В двенадцать лет, то есть в третьем классе, я научилась читать по слогам, и это было огромное достижение. В каждом классе я отсидела по два года, и меня автоматически переводили в следующий…
И тогда прокурор захлопнул папку и закричал: "Зачем вы мне рассказываете эту ерунду?" – и сожалением добавил: "Теперь по следствию вы будете проходить не как соучастница, а как потерпевшая".
"Мой спаситель!" – промолвила я и от благодарности поцеловала ему руку. Радостная выскочила на улицу и поехала к вам.
– Мафиози, небось, оставил тебе массу дорогих вещей, – сказал Петрович.
– Только два литра браги, разлитой по красивым бутылочкам, – ответила Гиацинта, – да стоптанные тапочки сорок пятого размера. Данилка только одно доброе дело сделал для меня – выгнал всех непрошеных гостей, отвадил пьяную эзотерическую элиту, которая не знала меры ни в чем. Они разбивали окна, вынимали рамы, залезали в квартиру и начинали пьянку. Они говорили о чем угодно, только не о любимой вашей работе над собой. Пьянка длилась неделю, пока соседи не вызывали милицию. Посему я не люблю свою квартиру на Грузинке. А сейчас у меня не осталось никаких драгоценностей и приличных вещей. Живу я бедно, а если и были ценные вещи, то все они пропиты друзья-ми-эзотериками.
Мне вдруг стало так ее жалко, что хотелось немедленно помочь, и я стал ласково гладить ее черные вьющиеся волосы.
– Я думаю, нам всем пора прогуляться по морозу и проветрить свои застоявшиеся подвалы, – сказал Джи. – Петрович, не забудь бутылочку вермута для согрева души.
– Я уж пойду отдыхать, – сказала Гиацинта, – а вам в самый раз поглядеть на луну.
– Я все никак не могу понять, – сказал я, когда мы вышли на темную дорогу, – что же такое работа по второй линии.
– Работой по второй линии, – ответил Джи, – является, например, искусство квартирмейстерства. Квартирмейстер должен обеспечить Школу проживанием в любом чужом городе. Найти провиант, ночлег, площадки, на которых Школа будет развертывать свои театральные действия. Простроить перегонные алхимические кубы для возгонки грубых элементов местного населения и приобщения их к импульсу Луча, а также для дружеского сцепления зубчатых колес наших сердец. Квартирмейстер должен заботиться также о чистоте среды, в которой обитает Школа.
