Георгий Сидоров - Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации. Книга 4. За семью печатями
И тут мои мысли непроизвольно коснулись Светлены.
«Удивительная девушка! – вызвал я в памяти её образ. – Так тонко чувствовать истинное! Считывать его там, где, казалось бы, нет ничего, кроме поэтических обобщений! А песня на самом деле необыкновенная! Интересно, сколько таких ведических стихов и песен написано нашими замечательными поэтами? Они пишут их, думая о современном, но из подсознания выплывают образы совсем иного характера. Надо бы спросить Светлену, как она работает с поэзией?» – подумал я, погружаясь в крепкий глубокий сон.
Сначала мне показалось, что всё, что передо мной возникало, сон во сне. Какая-то неведомая сила несла меня над бесконечной, покрытой зеленью лесостепью. Над головой пылало августовское солнце, внизу красовались покрытые травами и цветами равнины. На ней тёмно-зелёными островами качались на ветру берёзовые и дубовые колки. И вдруг картина резко изменилась. Я увидел поросшие лесами высокие холмы, где-то вдали сквозь сизый туман маячили снежными вершинами горы, а лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь кроны деревьев, освещали склон огромного холма. Внизу, рядом с маленькой неизвестной мне речушкой, догорала какая-то деревня. Стены домов были сложены из дикого камня, поэтому горели только их крыши и изгороди.
«Кто же поджёг это поселение?» – невольно подумал я.
И только тут я разглядел вдалеке, на склоне горы, тысячи странных палаток. Палатки стояли рядами, между ними виднелись силуэты каких-то людей и дымки разгорающихся костров. От деревушки та же неведомая сила понесла меня к далёким палаткам. По мере приближения, я различил на склоне холма огромный табун лошадей и с ними несколько десятков верховых. Очевидно, пастухов. В одно мгновенье я оказался среди палаток, ещё пара секунд и я невидимый стою перед высоким шатром.
«Что за шатёр? – мелькнуло в сознании. – Где я оказался?»
И тут мои глаза увидели, как из выцветшего до белизны купола вышел средних лет человек. Он подошёл к двум другим людям, которые возились с костром и, что-то сказав, сел на луку лежащего на земле седла. Лицо человека было запылённым и уставшим. Его крепкое тело украшала тонкой работы кольчуга, поверх которой был надет ещё и чешуйчатый наборный панцирь. Оружия при нём никакого не было. Очевидно, он его оставил в шатре. В этот момент к разгоревшемуся костру один за другим стали подъезжать всадники. Все они были одеты в великолепную стальную броню, сидели на покрытых доспехами рослых лошадях и держали в своих руках какие-то знамена. Вот первый воин на глазах у сидящего бросил в костёр своё знамя. Я догадался, что человек в доспехах и без шлема – полководец. Потом то же самое сделали второй, третий, четвёртый и все остальные воины. Их набралось несколько десятков. Наконец, мне удалось разглядеть знамёна. Они оказались украшены различными гербами, крестами и какими-то неведомыми мне значками. Передо мной проходил обряд сожжения вражеских боевых хоругвей. Очевидно, войско только что выиграло очередную битву. Она произошла несколько часов назад где-то здесь, недалеко от этого лагеря. И армия победителей, поставив свои шатры и палатки, готовится к заслуженному отдыху. Но меня поразил обряд сожжения вражеских штандартов. Собрали их по полю, привезли к шатру военачальника и на его глазах бросили в огонь, вот и всё. И никто при этом не кричал, не бил в барабаны, не прославлял песней полководца и свой народ. Как будто и не было недавней жестокой битвы. Похоже, от бесчисленных побед войско уже устало. Взяли, бросили знамена в костёр и забыли про них. Завтра, наверное, займутся обозом противника и последними проводами своих погибших. А сейчас отдыхают и кони, и люди. Незаметно на лагерь опустилась ночь, и только тысячи костров освещали огромный, шевелящийся, как пчелиный рой, лагерь. Я снова взглянул на сидящего у костра полководца. Он смотрел в огонь, где догорали штандарты побеждённой им армии, чуть улыбаясь, окруженный своими не то телохранителями, не то друзьями,.
«Кто он, это человек? – спрашивал я себя. – Откуда пришло его войско? И какого врага оно сегодня одолело?»
Я внимательно всмотрелся в лицо полководца. По виду он был чистокровным европеоидом. Тонкие черты лица, большие глаза, русая, коротко стриженая борода и выцветшие на солнце и ветре длинные, заплетённые в две косы волосы. Такие типажи часто встречаются на хуторах и столицах среди донских казаков.
«Может, это и есть средневековое казачье войско? Интересно, какой это век? Как узнать?» – думал я, разглядывая полководца и двух его телохранителей.
А между тем пришедшие к костру юноши сняли доспехи со всех троих воинов и занесли их в шатёр. Полководец и двое его соратников остались в расшитых богатой вышивкой косоворотках, шароварах и лёгких, перехваченных у щиколоток кожаных чулках. Юноши откуда-то принесли к шатру скамейки, какие-то, очевидно, трофейные стулья, и вскоре вокруг костра военачальника собралась довольно большая компания. Некоторые из пришедших были перебинтованы. Их раны всё ещё кровоточили, но люди, похоже, своих ран не замечали. Все о чём-то между собой переговаривались. Некоторые, что- то вспоминая, смеялись. Но наблюдая их с расстояния, я, как ни старался, не мог расслышать речь воинов.
«Интересно, на каком языке говорит этот народ? – задавал я себе мучивший меня вопрос. – Вот бы узнать!»
А между тем площадь перед шатром полководца всё больше наполнялась людьми, воины шли отовсюду на огонёк того, кому они всецело доверяли. Наконец, площадь у шатра военачальника полностью заполнилась. Но люди продолжали всё подходить и подходить. Они рядами садились на землю и смотрели в ту сторону, где догорал костёр с вражескими знамёнами. Вдруг в рядах собравшихся началось какое-то движение. И я увидел, как к сидящему на красивом высоком готическом стуле полководцу подошёл совершенно седой старик в длинной белой одежде. В руках этого человека виднелось что-то вроде музыкального инструмента. Инструмент этот напоминал одновременно и арфу, и бандуру, только был меньше их обеих. Через несколько секунд старик оказался в центре площади. Потом он жестом попросил, чтобы ему пододвинули две скамейки и поставили на них ещё и кресло. Когда всё было готово, седобородый уселся на спинку стула так, чтобы его все видели и упёр в колено свой странный музыкальный инструмент. Несколько секунд маэстро настраивал его струны, а потом заиграл. Подобной музыки я никогда не слышал. Меня поразил перебор струн. Он был мягким, певучим и своими необыкновенными переливами казался мне удивительно знакомым. И тут я понял, о чём играет этот старый музыкант своим слушателям. Его музыка описывала картины той самой природы, которые я только что видел. Музыка передавала звуки текущей воды, шелест листьев и трав, голоса птиц, но самое интересное то, что она наполняла сознание ощущением гигантского простора. Не то степи, не то лесов. А может, и того, и другого. Я, как и окружившие старика воины, зачарованно слушал потрясающую музыку бесконечного простора, звуковой рассказ о той великой дали, откуда сюда, к этим горам и теснинам, пришло это войско. И благодаря музыке, благодаря её волшебным звукам я понял картину происходящего. Передо мной был лагерь русского войска. Но не днепровской Руси или северной Новгородской, а очень далёкой. Той, неизвестной ныне Руси, земли которой лежали за Волгой и даже за Уралом. Потому у воинов и одежда совсем иная: длинные халаты, мягкие, без твердой подошвы кожаные ичиги и остроконечные шлемы, украшенные крыльями и перьями птиц.
«Вот почему звучит такая боль по покинутой родине! – догадался я. – Скорее всего, войско вышло к предгорьям Альп. Внизу горит средневековая австрийская деревня. А знамёна и штандарты с гербами – всё, что осталось от объединённой армии польских и немецких рыцарей. Тогда кто этот полководец, который сейчас слушает музыку старого музыканта? Неужто тот, которого на Киевской Руси назвали безбожным царём Батыгой? А может, передо мной один из лучших военачальников Орды? Человек по кличке «Дающий бурю», вызывающий ураганы ударом своих туменов? Русские летописи называют его Бурундаем.»
Пытаясь ответить на возникшие вопросы, я, никем не видимый, продолжал слушать волшебную музыку. Но вдруг её поток резко оборвался. Я увидел, как снова зашевелились окружающие музыканта люди. Кто-то начал подниматься с земли, некоторые стали бросать в почти догоревший костёр сушняк. И тут я увидел смотрящее на меня лицо старого музыканта. Наши глаза встретились, и я понял, что старик, в отличие от всех других, меня хорошо видит. Несколько мгновений мы с ним изучали друг друга. Потом на лице старика появилась улыбка, а глаза наполнились какой-то непонятной мне радостью. Отвернувшись, он поднял руку и что-то сказал сидевшим рядом с ним воинам. Те сразу же поднялись с мест и что-то крикнули в толпу. В одно мгновенное весь гигантский круг слушателей замер. А старый музыкант, снова повернувшись в мою сторону, ударил по струнам своей бандуры. Несколько секунд я слышал только звук небывалой красоты и силы музыку, а потом раздался его мягкий бархатный голос. Удивительное дело, всё, о чём пел седоголовый певец, я без труда понимал. И не потому, что песня звучала на понятном мне языке, а по какой-то совсем иной причине. Я ловил себя на том, что многие слова мне знакомы, но и совершенно неизвестные слова были мне понятны и доступны. Но несмотря на то, что текст песни являлся для меня таинственным, я всё равно понимал, о чём звучит эта песня, гимн или, возможно, былина? Несколько секунд я находился в растерянности, и тут стал куда-то исчезать военный лагерь. Вместо него открылось бездонное звёздное небо и опять та же самая сила, что привела меня к шатру полководца, понесла моё сознание куда-то ввысь, на этот раз в бездну космоса. Где-то далеко позади растворилась в пространстве планета Земля, а впереди возникло незнакомое мне гигантское голубое Солнце. Недалеко от него я увидел какие-то небесные тела: не то планеты, не то астероиды. Но потом звезда стала удаляться и перед моим взором возникла зеленовато-голубая, неведомая, но в то же время знакомая планета. На фоне звёздного неба, отражая лучи голубой звезды, сверкала её атмосфера, через которую просвечивали очертания огромных островов, а может, материков. Вдруг картина снова стала меняться. Я увидел не голубое, а наше жёлтое Солнце. Оно застыло у самого горизонта. А его косые лучи освещали пейзаж какого-то сказочного города. Но не успел я его как следует рассмотреть, как картина опять изменилась. На этот раз я увидел грандиозную катастрофу: чёрное от туч небо, по которому мечутся тысячи молний, ураган, несущий вырванные с корнями деревья, и надвигающиеся на сушу километровые стены фиолетово-чёрной океанской воды. Потом всё исчезло, и я оказался под толщей этого кошмара. Через секунду опять вспыхнуло Солнце, и я увидел себя стоящим на песчаном берегу реки, а рядом со мной вытащенный на берег деревянный корабль странного вида. Поодаль стояли такие же корабли, они все были на берегу, и их было много. И тут до моего слуха опять долетел еле слышный голос старого певца. Голос пел о просторах великой степи, о лесах и реках, о бесконечности пространства и о красоте природы. И я снова с высоты птичьего полёта увидел ту же картину, с которой начался мой удивительный сон. Вдруг мои глаза сами по себе открылись.
