Елена Хотулева - Гравбры на ветру
Вопреки моим ожиданиям, она повеселела:
— Это довольно просто, любовь моя. Тебе даже и вспоминать не придется. Об этом написан рассказ. Прочитаешь его и все вспомнишь.
Я был более, чем удивлен:
— Ты прочитала рассказ о нашей прошлой жизни?
Она весело расхохоталась:
— Нет, конечно нет. Я не прочитала его — я его написала! Тогда, больше десяти лет назад. И видимо мне придется тебе этот текст предоставить.
— Так почему же ты тянешь? — я никак не мог взять в толк, что ее пугает.
Прежде, чем ответить, она некоторое время молчала:
— Странно, что ты не понимаешь. Это же пособие по манипуляции моим сознанием. Если я ошиблась, и ты — не ты, то однажды ты не удержишься и используешь это против меня. Легко и просто этот рассказ можно давать лишь посторонним людям, но тебе… — она передернулась как от озноба.
— Елена, если бы ты хоть на секунду смогла увидеть окружающий мир и себя саму моими глазами…
— Ты все-таки уверен, что мы не могли ошибиться? — она с надеждой посмотрела на меня.
Ошибиться? Мне стало смешно. Несчастное создание. Она столько всего чувствует и видит, но именно к нашим отношениям подходит с какими-то земными мерками. Она боготворит меня. А я? Я люблю ее до какого-то беспамятства. И на самом-то деле этот замкнутый любовный круг саму Елену превращает в божество любви. То есть чувство обожествления у нас взаимно… Вот почему, согласно высшему замыслу наша встреча так важна для мироздания. Да… Ведь смысл жизни — в эволюции душ, а этого мы с Еленой сможем достичь, только в том случае, если никогда не расстанемся, вспомним прошлое, сумеем создать настоящее и заслужим будущего…
— Где этот текст?
Она молча открыла сумку и вытащила оттуда пачку листов.
— Я распечатала. Вот. Поняла, что не смогу удержаться от соблазна… Ты будешь читать сейчас? Думаю, тебе понадобится не более пятидесяти минут.
Ну наконец-то! Да сейчас. Пятьдесят или сто пятьдесят…
— А чем займешься ты? — я встал и собрался идти в комнату. Меня уже лихорадило от любопытства.
— Ну посижу тут, покурю. Потом приду греться, если замерзну. Не беспокойся пожалуйста, я вполне самодостаточна, — она улыбнулась.
Я ушел, оставив ее наедине с сигариллами и своими мыслями.
* 72 *
Какое красивое небо, думала я, окружая себя томными кольцами дыма. Проходят века, меняются очертания континентов, иссушаются моря, реки меняют направление… И только любовь остается вечной… Непонятое до конца и недооцененное чувство.
Бедная Анн… Значит ту синюю книгу она писала о себе. О том, что не может быть с мужчиной, который находится по ту сторону реальности. В конце повествования они встретились. Но… Она никогда не умела писать книги с сюжетом, который трансформируется в материальный мир… Иначе соединилась бы со своим возлюбленным еще много лет назад.
А вдруг!? Меня пронзила догадка. Может быть она все-таки поняла, как писать волшебные тексты? И теперь передала этот дар мне? Найти бы ее архив. Прочитать, над чем она работала в последние дни…
Может быть она создала произведение, в котором мы с Артисом встретились? И теперь это материализовалось? Как узнать? Я вытащила из сумки мобильный и вышла в интернет. Однако поиск выдавал лишь древние ссылки на ту синюю книгу. Создавалось впечатление, что больше она никогда ничего не писала. Или Анн использовала какой-то новый псевдоним? Она вполне могла зарегистрироваться под любой фамилией на каком-то сайте и выложить там текст… Если это так, то будет довольно трудно найти это произведение. Но как бы много оно объяснило…
Интересно… Ведь если Артис носит в себе часть все той же многогранной души, которая когда-то была разделена на четыре части, то получается, что мы с ним не просто идеальная пара. Мы не имеем права расстаться и жить отдельно. Мы должны быть вместе. А после того, как мы проведем остаток жизни возле друг друга, наши души, а точнее эти куски одной души… Они наконец соединятся и перейдут на иной уровень. Мы никогда не узнаем об этом. Но мироздание будет об этом помнить…
Я совсем замерзла, но не хотела покидать этот милый балкон, пропахший коньяком и сигаретным дымом. Что же нужно для того, чтобы мы были вместе, и все беды обходили нас стороной? Что же для этого нужно…
* 73 *
Рассказ Елены открыл для меня ворота в 1944 год. Я даже не знаю читал ли я его, или читая, смотрел киноленту давно ушедших дней. Да, здесь было все обо мне. Каждый штрих, фраза, нюанс. Она даже умудрилась ввести в повествование эту ненавистную мне Магду, которая десять лет назад приставала ко мне под именем Мара.
Теперь я вспомнил все. Всю подлость, на которую был способен, жестокость, которая била во мне через край, и конечно эту невероятную любовь, ради встречи которой я и жил в том абсурдном мире.
Единственное, что меня смутило — это финал. Вернее, не последние строчки этой новеллы, а то, что главный герой покончил с собой за несколько часов до прихода советских войск. Это было не так. Теперь я точно знал, чем закончилась та странная жизнь. Но почему Елена сделала такой конец? За объяснениями я решил обратиться к ней самой и пошел на балкон.
— Мне кажется, что ты уже еле жива от холода, — я сел рядом и обнял ее, продрогшую и замотанную в плед. — Пойдем в кровать. Я тебя согрею.
— А ты расскажешь мне про то, что прочитал? — она прильнула ко мне как ребенок.
— Конечно…
Но к разговорам мы перешли только за полночь.
— Ты не будешь против, если я покурю в постели? — я смотрел на ее растрепавшиеся по подушке волосы и наслаждался переполнявшей меня любовью.
— Я только за. Мне всегда нравилось, когда ты курил, поставив пепельницу на одеяло, — она подала мне сигарету и щелкнула зажигалкой. — Любовь моя, мне кажется, что я впервые в жизни чувствую себя счастливой.
Я был благодарен ей за эти слова. Для меня было очевидно, что никто и никогда не любил меня так сильно и самозабвенно. Впрочем, если говорить о моих чувствах, то я даже не предполагал, что способен на такую всепоглощающую любовь…
— Скажи, в твоем рассказе… Почему ты написала, что он застрелился?
Она откинулась на спину и улыбнулась.
— Значит ты заметил. Думаешь, он этого не делал?
— Нет. Эта история закончилась иначе, — я снова заглянул в прошлое. — Он никогда бы так не поступил. Когда пришли войска, они действительно нашли в его кабинете покончившего с собой человека. У него были документы и форма коменданта лагеря. И никто не обратил внимания, что это не он.
— А дальше? — Елена посмотрела на меня сквозь призрачный свет ночника. — Знаешь, когда я сочиняла этот рассказ, его герои будто оживали. Они говорили мне, как надо повернуть ту или иную сцену. Подсказывали нужные слова, фразы, целые предложения. И он — главный герой — еще много дней после того, как я закончила писать, требовал, чтобы я исправила финал.
— И что же ты? Не послушалась? — я рассмеялся. — Почему сделала из него самоубийцу?
— Наверное, во мне взяло верх писательское начало. У меня получилась новелла. И мне не хотелось делать из нее роман.
— Так, значит, ты знаешь, что было с ними потом? — я затушил сигарету и переставил пепельницу на край тумбочки. — Знаешь? Или сомневаешься?
Она задумалась:
— Я была уверена, что однажды он найдет ее. Придет, с новым именем и лицом, придет, чтобы вместе с ней воспитывать их сына где-нибудь в Швейцарии. Я думала, что он создал какую-то хитрую систему поиска фашистских преступников, которая дала ему возможность уничтожать все документы, доказывающие его собственные преступления. Этим он и зарабатывал. Люди, жаждавшие отмщения, платили ему огромные деньги за поиск всех тех, кто занимал подобные должности. Таких он находил и выдавал. А если встречал тех, кто мог каким-то образом выдать его самого… Он убивал их… И однажды, когда он уже полностью обезопасил себя от преследований и располагал деньгами… Тогда он вернулся в Мюнхен, чтобы забрать с тобой Хельгу и сына. Вот… Вот на этом месте я каждый раз попадала в тупик. Никак не могла понять, как они смогут жить друг с другом в мирное время. Как я ни крутила этот сюжет, как ни старалась… Все время получалась какая-то печальная история. В итоге у меня сложилось впечатление, что у них не было будущего. И тогда я решила оставить свой финал. А что мне скажешь ты?
Я заглянул в прошлое:
— Да, именно такую жизнь представил себе Клаус Хайдель, когда незадолго до прихода советских войск позвонил в Мюнхен и поговорил с Хельгой. Она сказала ему, что плохо себя чувствует. И он понял, что теперь она не одна. Но он ничего не сказал ей в тот день, потому что был уверен, что однажды вернется. Однако судьба распорядилась иначе.
— Его убили?
— Да. Спустя несколько лет. В одном далеком порту его увидел бывший заключенный. Несколько выстрелов в спину и… Свершилось возмездие.
