Елена Хотулева - Гравбры на ветру

* 71 *

И снова был вечер, и снова мы ели что-то необыкновенное у него дома, и снова болтали как родные люди, обсуждая все, что произошло за прошедший день, и снова я не решилась помочь ему на кухне, и снова он был этим доволен. А чуть позже по традиции… По той традиции, которую он ввел еще во времена войны, Артис предложил мне пойти в комнату, пересесть в любимые еще с прошлого века кожаные кресла, и выпить коньяка.

— Это тебя согреет, — сказал он, протягивая мне бокал.

И у меня опять слился воедино его образ и образ Хайделя.

— Знаешь, мне кажется, что порой ты будто проваливаешься в прошлую жизнь, — я смотрел Елене в глаза и пытался разглядеть в них ответы. — Я даже начинаю ревновать тебя к самому себе.

Она улыбнулась:

— Это пройдет, Артис… Мне просто надо привыкнуть к тебе. Узнать твой характер, перестать бояться задавать тебе вопросы.

Я подумал, что и у меня есть нечто такое, о чем я пока не решаюсь ее спросить. Однако это можно оставить на потом. Сейчас же меня волновало иное.

— Елена… Мне надо поговорить с тобой о воспоминаниях. Давай, на чистоту. Каким образом получилось так, что ты знаешь обо мне так много всего? Ты так четко видишь все свои прошлые жизни?

— Нет, — я стояла на распутье. Говорить ему о рассказе или нет? А вдруг я что-то испорчу этим, вдруг он не так поймет. Мне было настолько страшно потерять его, что я по сто раз обдумывала каждый свой шаг. — Артис, я не решаюсь рассказать тебе. Хотя, да, нашу с тобой жизнь я просматривала гораздо более детально, чем другие.

Он сделал глоток и закурил сигарету:

— Понимаешь, обычно просмотр прошлого не составляет для меня никакого труда. Хотя долгое время именно эта, концлагерная жизнь по какой-то причине оставалась для меня закрыта. А потом мне стали встречаться люди, много людей, перед которыми я был очень виноват в те самые времена.

— И что ты делал? — я подумала о том, что если мой рассказ — действительно прошлое Артиса, то отрабатывать ему пришлось катастрофически много.

— Я делал то, что велела мне совесть. Собственно, именно то, что делал бы и без просмотров этого ретро-кино. Я старался им всем помочь.

Мысленно я пролистала свой рассказ и восстановила в памяти детали. Перед глазами возникла сцена с кровью на рукаве мундира. Да, он там наделал много всего. Не зря ему дали эту болезнь. Но почему, почему, если он вспомнил такое количество убитых им людей, то почему я как-то стерлась из этой истории? Не надумала ли я чего-то лишнего?

— Артис, — она посмотрела на меня с какой-то тревогой. — Я хочу спросить тебя, но… Боюсь… Прости…

— О чем ты? — передо мной снова прошла череда видений, и я решил, что сегодня вечером должен наконец-то докопаться до истины. — Елена… Я испорченный человек с деспотичным характером… И даже не буду скрывать, что твой страх в некотором смысле доставляет мне удовольствие… Но именно сейчас… Он мне мешает. Понимаешь? Ты просто обязана мне в этом помочь. Так, о чем ты боялась спросить?

Она посмотрела в угол комнаты, как будто там был портал в иной мир:

— Хорошо. Я тебе буду во всем доверять. Ты прав, ведь иначе мы не сможем двигаться вперед, — ее глаза как-то по-хамелеоньи меняли цвет. — Скажи мне, ведь я угадала и с платьем, и с тем, что тебе не нравятся хлопочущие над приготовлением еды женщины, и с вином, и с тем, что я не должна была остаться на ночь?

Да, в этом она была права. Но когда же она наконец перестанет играть в эту молчанку? Ладно, всему свое время. Я решил не пугать ее без особой надобности, поэтому спокойно произнес:

— Да, Елена. В тот день, когда ты была здесь впервые, тебе все время удавалось идти на шаг впереди меня. Но, — я постарался, чтобы мой голос звучал жестче, — я уже давно жду, когда ты наконец, расскажешь все, что тебе известно о том времени. И… Знаешь… Затягивать с этим не в твоих интересах.

Разумеется, последние слова заставили ее вздрогнуть. Ну и отлично. Итак? Она, видимо для храбрости, сделала глоток коньяка и наконец-то сказала:

— Понимаешь, я всегда верила в теорию перерождений. Многое помнила. Но как-то обрывочно, фрагментами. И вот однажды я захотела увидеть эту жизнь. Жизнь, которая имела для меня какой-то сакральный смысл. Я поставила себе задачу… Нет… — она оборвала себя и замолчала. — Это надо говорить в другом порядке. Иначе пропадет вся суть.

Я не понял, о чем она, но решил не прерывать. По какому-то мистическому напряжению, которое возникло в комнате, я понял, что мы действительно подбираемся к системообразующему моменту. Елена встала с кресла и посмотрела на меня:

— Может, пойдем на балкон?

— А ты не замерзнешь? Сегодня холодновато, — я не понял к чему она это говорит, но вскоре все стало ясно.

— Мне надо обнять тебя. Я не хочу рассказывать и сидеть на расстоянии друг от друга.

Я рассмеялся. Могла бы и раньше предложить. Я давно уже сгорал от желания вцепиться в нее и не отпускать, но заставлял себя вести тут задушевные светские беседы. А у нее все просто… Да, тут без всяких прошлых жизней понятно, что она женщина — созданная по моему спецпроекту.

Мы вышли на балкон и как в прошлый раз уселись в кресла. Разумеется, предварительно Елена замоталась в плед. Я обнял ее:

— Итак…

— Да, — она несколько раз поцеловала меня. — Дело в том, Артис… Мой дорогой… Ты должен знать, что я не просто люблю тебя. Правда в том, что, как и в той жизни, так и в этой… Я тебя боготворю… Для другого человека это могло бы прозвучать как оригинальное признание в любви творческой женщины… Думаю, что в прошлой жизни ты расценил это примерно так… Но здесь, учитывая то, кто ты есть… Уверена, что это должно быть для тебя важно…

Я замер. Елена была тысячу раз права. Речь шла о том самом цементирующем чувстве, которое витало в моих видениях, и о котором я никак не мог догадаться, глядя ей в глаза. Она меня боготворит. То есть на том уровне, в том мире, который скрыт от человеческих глаз, я — ее бог. И тут до меня наконец-то дошло, кто стоял за спиной у Анн. У нее тоже был тот, кого она боготворила. Это было больше, много больше, чем любовь. И Елена скорее всего знала, в чем опасность таких отношений:

— Наверное, это чувство наконец-то доказало тебе, что мы созданы друг для друга? — я не смог удержаться и некоторое время целовал ее. — Но это, я не знаю, понимаешь ты или нет… Это может погубить нас. По сути, это преступление с точки зрения мироздания… Немногим, очень немногим позволено это испытать.

— Но кому именно? — кажется Елена решила подступиться к решению этой задачи как инженер, пытаясь вскрыть логикой ларец наиважнейших тайн мира. — Кто имеет право на эту любовь? Я имею?

Я задумался. Теория была такова, что лишь избранным дозволялось любить бога в человеке. Давно, в незапамятные времена — так было записано в легендах — на такие практики был наложен запрет. Причем с одной только целью — чтобы из-за человеческой глупости не начали множиться лжерелигии. Но эти же легенды гласили, что если вдруг случится так, что на земле каким-то образом встретятся люди, которым удалось собрать все осколки своей единой души, то им будет позволено соединиться и испытать божественную любовь. Все это я постарался растолковать Елене, которая как оказалось неплохо разбиралась во многих тайных науках.

— Но как все-таки понять, жизнеспособна моя любовь к тебе или нет? — она спросила это так, будто бы я действительно был каким-то божеством. — Ты должен знать ответ. Я чувствую это.

Я задумался. Она собрала в себе три части души из четырех существующих. Скорее всего, в этом-то и кроется причина, по которой наша встреча произошла только сейчас. Анн что-то такое сделала перед смертью, что все это превратила в реальность. Но что ей пришло в голову? А… Ну, конечно… Она одна никогда бы не додумалась до этого. Скорее всего, она получила какое-то указание от своего героя, добросовестно выполнила его… И… После этого мы с Еленой смогли встретиться. И теперь, если мы хотим быть вместе и наконец-то хотя бы вторую половину жизни провести счастливо, нам придется найти ответы на некоторые вопросы.

— Кажется, я понял… — быстро рассказав Елене о своих догадках я продолжил рассуждать теперь уже вслух. — Теперь дело во мне. Ты носитель энергии и грандиозных магических знаний… Ты собрала три фрагмента из четырех. А меня даже не пускают заглянуть в прошлое. Это вполне логично, учитывая то, что я делал в этом прошлом. Но! Теперь дело за тобой. Ты должна открыть для меня ту жизнь, сделать так, чтобы и для меня она наполнилась мельчайшими деталями. Что ты на это скажешь?

Вопреки моим ожиданиям, она повеселела:

— Это довольно просто, любовь моя. Тебе даже и вспоминать не придется. Об этом написан рассказ. Прочитаешь его и все вспомнишь.

Я был более, чем удивлен:

— Ты прочитала рассказ о нашей прошлой жизни?