Сакральный эрос Третьего Завета - Мария Нагловская
Когда все занимают положенные места и Вольноотпущенник всё еще в душе вопрошает себя, что он будет делать дальше, Главный предлагает ему снять мантию, произнеся следующие слова:
«Брат наш, Вольноотпущенник, отважный Охотник Братства Золотой Стрелы, ты, жаждущий принять смерть путём удушения в надежде возродиться или навсегда похоронить эти надежды, сбрось свою кожу, что делает тебя слепым и предстань обнаженным пред нашими очами, прямым и откровенным, каким ты и должен быть. Среди нас никто не осудит Брата, и независимо от того, возродишься ты или умрёшь, мы знаем, что ты станешь одним из нас. Если ты возродишься в новом качестве, твой триумф будет нашим, если же тебе суждено принять смерть, мы с почестями проводим тебя в темень ночи. Мы здесь все как листья на одной ветви и наша общность — это не пустые слова. Снимай же теперь свою мантию и будь отважен и спокоен!»
После этих слов быстрым движением он освобождается от фиолетового шелка, что покрывал его до этой минуты.
Открытый и обнаженный, поприветствовав Братство, он подходит к виселице.
Mar-целитель помещает веревочную петлю ему шею и его путь в открытый космос начинается.
И это, без сомнения, трагический момент и нет возможности дать его точное описание для профанов. Однако, свидетельства, находящиеся в архивах Братства, хранят различные воспоминания, касающиеся этого момента.
Одни содержат необычные сообщения, причудливые видения, не имеющие ничего общего с происходящим. Другие повествуют об удивительных звуках музыки, рыданиях и душераздирающих стонах.
Но все те, кто приобрел весьма специфический опыт наслаждения во время инициатического удушения, что стремительно низвергается от головы до пят повешенного, есть то, что мы называем «Сатаной» и в котором Сила противостоит манифестации Бога (=Жизнь), признают, что в этот момент, когда ничего связанного с земными повседневными вещами не остаётся в сознании испытуемого, только необыкновенная ясность, перед которой вдруг оказываешься лицом к лицу — то, что с полной определённостью можно назвать Бесконечностью.
Рис. 15: Третье рождение«Это было так», — как написано в одном из свидетельств, — «как если бы невообразимое блаженство внезапно захватило меня. Это напоминает чистое видение, не имеющее никакой привязки к чему-либо определённому, и без разделения на субъект и объект. Оно включает в себя всё в своей необъятной и беспредельной полноте и растворяет в себе всё: прошлое и будущее… В нём нет ни плотности, ни форм, и даже звёзды не имеют массы. И я сам был ничем в этой беспредельной радости, и я был всем, и ничего более не существовало кроме меня в этот момент. И моя радость не была более радостью, я чувствовал её как источник манифестации моего бытия, как излучение, не похожее на свет, поскольку не было преград этим лучам, летящих в безбрежности… Мне сказали, что всё продолжалось не более секунды, но я утверждаю, что в этой секунде заключена вечность. Кроме того, вечность есть ничто иное, как несуществующая точка длительности, производящая реальность путем остановки. В это мгновение, в этой бесконечности я понял Имя, что не дано узнать смертному. Оно неизреченно, оно есть и его нет в один и тот же миг… те, кто говорят, что Бога нет и те, кто утверждают противоположное, не смогут понять, что Он существует в собственной непостижимой чистоте, кроме которой не может быть ничего — ни времени, ни пространства, и если Он остановит эту точку, в которой существует, то все живое погибнет. Вот поэтому, единственное что можно сказать о нём, это то, что Он есть Один, кто живет в прошлом, в несуществующем настоящем и в будущем… Теперь, успешно пройдя инициацию в испытании удушения, я знаю и я сознаю, что Бог жив. Я знаю, что Он есть, был и пребудет вовеки, поскольку я заглянул в его непостижимое лицо, когда он возвращал меня к жизни во время удушения. Я был в это возвышенное мгновенье Ничем в его тотальном Могуществе и потому я смог взглянуть на моего божественного Соперника и дать ему Имя, как равному. Я смог это сделать, поскольку в эту минуту Он был моим творением, и я был его создателем. Мы поменялись ролями и, летя в беспредельном пространстве, я мог лицезреть Его, застывшем в прошлом. Но в этом полете я потерял жизнь, Его жизнь, и вот почему я вернулся на Землю… Что я ещё могу сказать о его свойствах? Только одно: у Него нет никаких свойств. О Его воле? У Него отсутствует воля. О Его планах? Нет таковых. О Его любви? Он не в состоянии любить кого-либо. О Его предвидении? Вечно танцуя в веселье и радости, Он есть тот, кто Он есмь, Он смотрит, но не видит ничего перед собой. Он всемогущий, безусловно, с тех пор как то, что живо имеет жажду к жизни, и Он сам есть Жизнь… Но я также знаю теперь кто есть настоящий Хозяин этого мира, Хозяин организованной, взвешенной и измеренной Вселенной. Конечно Он — Сын Иного, и через Него Он возрождается вечно. Он неотделим от Него, но Он сражается с Ним денно и нощно. В данном контексте мы называем его Сатаной, поскольку Он является Противником Бога. Его сыном и Его Противником! Один ничего не может без Другого и их борьба также сакральна как и вечна. Пока Отец не имеет определённого желания, оно есть у Сына: всё уничтожить. Он знает как это сделать. У Него есть страсть: Небытие. Его Сын не танцует в радости и веселье в беспредельной вечности, хотя также способен на это. В то же время, если Он сделает это, всё погибнет, поскольку в Нём сила Бога и он может уничтожить Его, уничтожив себя… Он может это сделать, но Он никогда не сделает этого и никто из нас не спасет Его по ту сторону испытания повешением, но без нас Он не сможет ничего. Мы спасём Его для того чтобы познать Его; мы подвергнем себя смертельному риску при инициации удушения для того, чтобы хотя бы на миг отождествить себя с Ним, проводив Его как можно дальше до Двери, пройдя которую, невозможно вернуться назад. Мы заключим Его в Храме из наших тел, даже если нам всем суждено сгореть в яростном пламени. Это и есть Закон Жизни.»
