Сакральный эрос Третьего Завета - Мария Нагловская
Но пока это невозможно, потому что мужчины и женщины, кто является так называемым большинством, не в состоянии принять то, что выходит за границы их понимания. Они всё ещё не понимают, что Некто — единственный достойный, и в нём и через него все части находятся в равновесии.
А поскольку профаны не знают этого, и ведут войны с теми, кто превосходит их в понимании и мудрости, жрицами, уполномоченными Золотой Стрелой, то до последней минуты никто не узнает, где будет происходить обряд (чьё описание мы дадим позже), а также имени женщины, чьё правдивое свидетельство мы здесь приводим:
«Я видела его, бледного и глубоко дышащего, вооруженного страшным оружием.
«Без сожаления он был готов окончить свои дни в глубокой печали в каком-нибудь гиблом месте.
«Он едва держался на ногах, и его предсмертные хрипы были ужасны.
«Он зашёл в густой лес, держась за деревья, и я потеряла его из виду, но потом отыскала вновь по кровавым отметкам, что он оставлял на стволах.
«Я умоляла его остановиться, но он бежал от меня как преследуемый охотниками зверь, полный ужаса.
«Но я хочу помочь тебе», — говорила я, следуя за ним уже долгое время, — «Ты боишься меня? Что я тебе сделала плохого?
«Немного погодя, когда он совсем выбился из сил, он ответил:
«Никто не сможет сделать ни хорошего, ни плохого тому, кто потерпел полное поражение. Ты зря теряешь своё время, преследуя меня, поскольку смерть принадлежит мёртвым, также как возрождение — живым. Возвращайся назад и дай мне умереть».
«Он совсем выбился из сил и опустился на мох.
«Я побуду с тобой, если ты не возражаешь», — сказала я, — «у меня много времени, я уверяю тебя, и никто не ждёт меня ни под одной крышей. Я узнаю тебя по одеянию Охотника Золотой Стрелы, и я легко могу себе представить, что за битву пришлось выдержать тебе. Я не запятнаю твою честь жалкими сожалениями, даже если бы ты заслуживал их, что с неизбежностью означало бы недостаток мужества. Мне доводилось видеть бойцов и покрепче, чем ты, скрывающихся в глубокой печали в этом лесу. Сейчас этим занимаешься ты, и я хочу предложить помощь. Сильнейшие ничего не смогут поделать, если клич Победы ещё не прозвучал, но если не пал последний — Битва не завершена. Я здесь для того, чтобы воздать почести тебе, о, благородный, принесенный в жертву!»
«Благодарю тебя за это», — сказал он слабеющим голосом, — «Я вижу, что ты понимаешь Доктрину. Поэтому ты знаешь, и мне придётся повторить это тебе: для меня всё окончено. И я не жалею об этом. Моя лампа погасла. Другая, где-то ещё, будет зажжена. Иди и попрощайся за меня с моими Братьями, и помни меня, если тебе это велит сердце.»
«Эти слова окончательно лишили его сил. Он лег на спину и закрыл глаза. Умер ли он? Возродится ли он снова?
«Затем я сделала то, что предписано жрицам Правилами по отношению к поверженному. Я несколько раз медленно обошла вокруг лежащего, шагами сжимая эманации мертвого тела, и когда вокруг образовалась защитная стена вибраций, я опустилась на колени возле него, помня о том, что я находилась в самом центре огороженного флюидами пространства.
«Тотчас, склоняясь над ним, я развернула ткань и накрыла его. Я окропила его тело от пояса до ног снадобьем, что я ношу (как и все наши сёстры) в складках пояса, и когда его кожа впитала жидкость, я положила на живот мёртвого прядь моих светлых волос.
«Пока я проделывала эти вещи, помогая его смерти или его возрождению, я пела заклинание мартовского полнолуния:
«Как жаждешь ты родиться вновь, земля, прими его!
Как хочешь ты растаять, лёд, согрей его!
Как ты сияешь, солнце, коснись его!
Как тени, что боятся умереть, идите прочь!
«Я повторяла эти слова уже в третий раз, как вдруг произошло чудо: тот, кто казался мёртвым, или близким к этому состоянию, сел и наклонился вперёд так резко, что я не успела убрать голову, и она оказалась крепко зажатой между его ногами и животом. Охотник положил свою руку на мою шею, препятствуя моему освобождению, и я услышала его шумное глубокое дыхание.
«Он снова вернулся к жизни, — подумала я, его рана не была смертельной!
«Я лежала тихо, боясь потревожить новорожденного.
«Он всё еще держал меня за шею, и его дыхание становилось всё более спокойным. Внезапно он заговорил:
«Я знаю теперь, что то, что было до сих пор — как представление на сцене, предлог для того, чтобы поколебать мою гордость. А теперь начинается моя настоящая жизнь, а то, что было до нее — слабый набросок … подготовка … первая попытка.»
«Затем он продолжил:
«Женщина, встань и посмотри мне в глаза. Ты теперь моя Мать, а я — твой Сын. Я хочу, чтобы твои уста нарекли меня новым именем»
«Он отпустил мои спутанные волосы, и я смогла сесть, подчиняясь ему. Я посмотрела ему в глаза, у него действительно было другое лицо.
«Я дала ему новое имя, то, что он носит теперь, но никто не должен его знать кроме Матери и Преподобных Воинов, его Братьев, новое имя — это новая сущность, и тот, кто до сих пор его не получил или не собирается этого делать, не сможет этого постичь…
«Принятие нового Воина в семью Невидимых было отпраздновано на следующий день, с наступлением сумерек. Я была возвышена до степени Преподобной Матери, поскольку, хотя он должен был умереть, вместо этого он стал моим сыном, благодаря воздействию тайных сил.
«Слава и спасение всем, кто понял суть этой Мистерии».
Глава IX. Ритуал Повешенного
Священный ритуал Повешенного есть великое инициирующее
