Анастасия Новых - Сэнсэй II
Когда закончился этот беспрерывный смех и извлечённые из песка «жертвы» скульптуры пошли купаться, Стае вкратце рассказал Сэнсэю и Николаю Андреевичу об их находке. Наш психотерапевт, стоявший рядом с Сэнсэем, слушал парня сначала в некотором напряжении, но потом, расслабившись, произнёс:
– А я уж подумал… Так свистели с берега, точно весь ваш экипаж пошёл ко дну.
– Да это вон Соловей-разбойник, – с виноватой улыбкой кивнул Стае на Женьку.
– Ага, – подхватил Андрей, слушая разговор, – упражнялся тут на наших ушах.
Женька самодовольно усмехнулся и махнул рукой в сторону Андрея.
– Эх, темнота! Ничего вы не понимаете в нашем разбойничьем акустическом искусстве.
Все вновь засмеялись. Сэнсэй же лишь улыбнулся и промолвил:
– Ну, показывайте вашу «большую дорогу».
Стае, Женька, Сэнсэй и Николай Андреевич двинулись в путь. Руслан, в это время выходя из моря, спросил у Юры:
– Ты дельфина когда-нибудь видел?
– Нет.
– И я нет. Пошли, посмотрим?
– Пошли.
Они поспешили догнать Сэнсэя. А следом за ними рванула и вся наша компания, терзаемая не меньшим любопытством. Николай Андреевич обернулся и, увидев такой массовый поход, остановился.
– Э, ребята, а кто в лагере останется?
– Да от кого его охранять-то? – за всех ответил Андрей. – Всё равно вокруг ни одной живой души…
– Кроме маньяка-одиночки, – устрашающим «закадровым» голосом добавил Женька.
Все засмеялись, а Николай Андреевич вопросительно посмотрел на Сэнсэя.
– Ничего страшного, – ответил тот на его молчаливый вопрос.
– А машины?
– Да ладно, это всего лишь железо. Если что, пешком до города дойдём.
– И, правда, – весело поддержал его доктор, переключившись на настроение Сэнсэя. – Тем более ходить полезно для здоровья!
Минут через двадцать пешего хода мы увидели надувную лодку, вытащенную на берег, а рядом Володю и Виктора, которые сидели возле неподвижного тела животного и видимо из жалости поливали его морской водой, хотя было очевидным, что это уже ему не поможет. Дельфин лежал на песке, головой к берегу. Прибрежные морские волны едва доходили до хвостовой части туловища.
Подойдя, мы молча окружили это необычное существо. И первое, что меня в нём поразило – его щелевидные тёмно-карие глаза. Они застыли в выражении немой, ужасной боли и страдания, словно у человека, пережившего большое горе. Его тёмная, почти чёрная спина, увлажнённая человеческими руками, блестела на солнце, порождая иллюзию тела, наполненного жизнью. Белое брюшко и красивые чёрно-белые полосы по бокам контрастно выделялись на идеально гладкой коже. Светлые участки виднелись вокруг симпатичной мордочки со слегка выступающей нижней челюстью. Сбоку на туловище, чуть ниже головы, находилась колотая рана, из которой уже едва сочилась кровь. «Вечная» добродушная улыбка дельфина казалась такой нереальной на одре ужасной смерти. Глядя на это безобидное, дружелюбное существо, сердце сжималось от жалости, неспособности чем-либо ему помочь.
– Кто же его так? – грустно спросил Андрей, глядя на дельфина.
– Очевидно, рыбаки багром ударили, – ответил Сэнсэй, осматривая рану.
– Господи, за что?! – с жалостью вырвалось у Татьяны.
– Иногда дельфины у рыбаков улов обкрадывают, снасти им портят. Но дельфин всего лишь животное. Он плывёт туда, где есть добыча. А люди… – Сэнсэй тяжело вздохнул, взгляд его сделался несколько суровым, – за это их убивают.
Сэнсэй замолчал, а во мне в эту минуту всколыхнулись целые потоки различных чувств. В горле застрял какой-то комок, к глазам подступали слёзы. У какой же твари, иначе этого человека не назовёшь, поднялась рука на столь великолепное создание? Это же дельфин, полноправный обитатель Земли, житель океана. И его «дом» гораздо больше нашего. Да нам, людям, не убивать нужно, а учиться у этих доброжелательных существ их удивительной дружелюбности, их естественной радости жизни, гармонии сосуществования. Ведь они, хоть и дикие животные, но никогда не пытаются взять больше от природы, чем им нужно для существования, никогда не пытаются кого-либо или что-либо завоёвывать. Они мирно уживаются с огромным видовым разнообразием «жителей» Мирового океана и не просто существуют, а, учитывая их жизнелюбие, не сомневаюсь в этом, умеют радоваться каждому проживаемому мгновению.
По-моему, в погоне за нашим «цивилизованным» прогрессом, который требует всё больше и больше природных жертв, мы утрачиваем свой человеческий облик, мы утрачиваем в первую очередь себя, своё Духовное. Ненасытными, нескончаемыми потребностями возвеличиваем Эго, превращаемся в уродливых, бездушных тварей, уничтожающих не только Землю, но и всё живое на ней, в том числе и себе подобных. И считаем это нормой?! Но разве для этого мы появились на свет? Жизнь – мгновение. И каждый в этом мгновении хочет быть счастливым. Хочет, но не может. Почему? Природа нам даёт свои молчаливые ответы на эти вопросы в гармонии своих будней. Только мы делаем всё наоборот: вместо того чтобы наблюдать – убиваем, вместо того чтобы разумно созидать – разрушаем. Да, это страшно – жить со звериной натурой и обладать разумом, где главенствует Эго. Вечные муки… А ведь счастье так близко.
Нужно лишь повернуться в сторону Добра и просто стать Человеком.
Ребята стояли молча над телом дельфина. Даже Стае, насколько он был парнем сдержанным, и тот отвёл взгляд в сторону, еле сдерживая эмоции:
– Попался бы мне сейчас этот «рыбачок», надолго бы потерял охоту брать что-либо тяжёлое в руки…
– …и дурное в голову, – таким же тоном добавил Виктор.
– Ненависть – плохой советчик, – задумчиво заметил Сэнсэй.
– А кто говорит о ненависти, – пожал плечами Женька. – Мы бы его «любя»… отметелили. Да так, что он не то что руку на дельфина… он бы воду за седьмую версту обходил, к умывальнику дорогу забыл.
– Ну, ну, «толерантный» ты наш, – с едва заметной улыбкой проговорил Сэнсэй и, помолчав немного, добавил: – А если серьёзно, ты, конечно, в чём-то и прав, если будешь снисходителен к злу, не заметишь, как станешь равнодушным к добру. Однако, наказывая зло, надо уметь вовремя остановиться. Только так ты сможешь избежать опасности, которая таится внутри тебя. Побеждающий не гордится, не насилует, не ликует. Он побеждает… и в первую очередь самого себя. Так что наказывая зло, нужно помнить о добре.
Ребята выслушали Сэнсэя и вновь понурили головы над телом дельфина.
– Давайте похороним его, что ли, – предложил Женька после некоторого молчания, очевидно пытаясь как-то реабилитироваться перед Сэнсэем.
– Правильно, – поддержал его Андрей. – Сейчас я за лопатой сбегаю…
– Да зачем лопата? – возразил Женя. – Нас много, быстрее руками выроем могилу в песке. Что тут её рыть?
И словно в подтвержденье своих слов Женька сделал руками несколько размашистых загрёбов песка, словно многоковшовый экскаватор, демонстрируя нам, как это быстро делается. Сэнсэй же во время Женькиных «песочных работ» зачерпнул рукой воду и полил её на дельфина. Потом стал нежно поглаживать его голову, при этом приговаривая:
– Зачем же вы его хотите хоронить на суше? Он – моряк. Его родная стихия – это море…
– Что, его бросим вот так, в море?! – удивился Женя. – Давайте лучше в песок зароем, по крайней мере, его рыбы не съедят. Здесь он будет спать спокойно… – Сэнсэй, сидя на корточках, глянул на него и усмехнулся, отчего Женька, почуяв, что снова ляпнул что-то не то, растерянно добавил: – дорогой нам товарищ. Такой репликой он вызвал у ребят улыбки, которые те постарались скрыть, так как момент для этого был явно неподходящим. Сэнсэй же не стал ничего отвечать Жене. Он начал приподнимать голову дельфина, взявшись за неё двумя руками.
– Ну-ка, Николай Андреевич, помоги…
На помощь, помимо Николая Андреевича, сразу же ринулись и другие ребята, в том числе и Женька. Но для переноса тела вполне хватило Сэнсэя, Николая Андреевича и Володи. «Траурный эскорт» двинулся в море. Часть нашей компании осталась на берегу, остальные, в том числе и моя особа, шли в сопровождении. Едва вода стала доходить до пояса, и тело дельфина было наполовину погружено в воду, Сэнсэй сказал своим помощникам:
– Давайте я дальше сам. В воде он легче…
Когда мужчины передавали Сэнсэю тело дельфина, я заметила, что Сэнсэй не просто его обхватил, как придётся. К моему удивлению, он положил ладонь левой руки прямо на рану, словно прикрывая её от любопытных глаз. Правой же рукой обхватил сверху спину животного. И погрузив тело дельфина наполовину в воду, пошёл с ним на глубину. Мы же остались стоять на месте.
Сэнсэй шёл медленно и осторожно, словно в его руках был не мёртвый дельфин, а маленький ребёнок, которого он нежно поддерживал и терпеливо учил плавать. Они постепенно удалялись в море. Лишь когда вода дошла Сэнсэю до груди, он остановился. Я подумала, что сейчас он оттолкнёт тело на глубину и оно пойдёт ко дну. Мне стало безумно жалко этого дельфина. Несмотря на те печальные обстоятельства, благодаря которым мы смогли узреть это чудесное творенье природы, и короткое время нашей «встречи», всё же этот дельфин показался каким-то родным и близким. Во мне зародилось необычное чувство к этому животному, которое трудно точно описать словами, словно его горе при жизни было моим горем, его боль – была моей болью. Это непонятное ощущение какого-то невидимого единения стало переполнять меня изнутри. Я прикрыла глаза, боясь увидеть момент его погружения в воду, и подумала, пусть лучше в памяти сохранится картинка его «странствия» с Сэнсэем. Но, закрыв на какое-то время глаза, я неожиданно услышала удивлённый голос Татьяны:
