Прем Шуньо - Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра
Хасья и Анандо старались побыстрее довести Ошо до машины, но он вдруг остановился. Повернувшись к Хасье, он начала рассказывать ей, какой прекрасный коврик был у него в его ванной, в отеле. Он был такой удобный, что Ошо мог стоять на нем босыми ногами.
– Ошо, пожалуйста, садись в машину! – умоляюще произнесла Хасья.
Он сделал еще несколько шагов. «Да, тот коврик был действительно хорош. Было бы здорово, если бы на новом месте у меня был бы такой же».
Через два часа мы прибыли в новый отель и как можно тише поднялись по широкой лестнице туда, где были наши комнаты. Я тут же стала распаковывать вещи, и напрасно. Оказалось, что в комнате Ошо пахнет какими-то испортившимися духами, чего раньше мы не замечали. У Ошо начался приступ астмы.
Деварадж, конечно, дал ему лекарство, но единственным приемлемым выходом было вернуться назад в «Ритц». В два часа ночи Вивек позвонила Хасье и Джайешу и попросила забрать Ошо. Мы на цыпочках спустились вниз и тихонько прошли мимо владельцев, заснувших у телевизора. У дверей отеля нас уже ждала машина. Но я не поехала. Я осталась, чтобы утром найти подходящее объяснение нашему странному поведению и уладить возможные недоразумения.
Еще через несколько дней мы нашли для Ошо дом в горах. Каких-либо других построек там не было, только высокий замок с золотой куполообразной крышей, а внизу лес. Сосновый бор! Дом стоял прямо посреди этого соснового рая. Наконец-то у Ошо появилась возможность гулять в лесу – то, что мы ему обещали целых четыре года в Раджнишпураме.
Сосновый лес был не только в конце дороги в Раджнишпураме, но и в конце нашего кругосветного путешествия.
Мы купили для Ошо новую мебель, а старую сложили в другой части дома. Мы вычистили его комнаты и обустроили их в стиле дзен. В ванную мы положили коврик, привезенный из отеля «Ритц». Из его спальни можно было выйти на балкон, который, по сути, был уже частью леса. Ошо любил на нем обедать и ужинать. Очень часто он работал с Анандо на балконе. Когда мы приехали, Ошо ходил по дому и решал, что и как можно было бы улучшить. Плавно поведя рукой в сторону бассейна, он предложил развести в нем лебедей. Немногим позже с Ямайки приехали остальные наши друзья. Казалось, что мы были готовы начать все заново. Но этого не произошло.
Я уже больше ни на что не надеялась. Несмотря на то, что мы постоянно смотрели усадьбы и дворцы, выставленные на продажу, да и с визой каждый раз уже почти все было в порядке, я чувствовала себя измотанной.
Мы обустроили комнату, где Ошо мог проводить дискурсы, но он все время сидел на балконе, любуясь многовековыми соснами.
Примерно через десять дней погода изменилась. С гор спустился туман и поглотил лес. Ошо позвал Анандо к себе и сказал:
– Смотри, в мою комнату влетело облако.
Туманы были вредны для здоровья Ошо, у него вновь начались приступы астмы. Поэтому он больше не мог сидеть на балконе и был вынужден запереться в комнате. Так он и не выходил больше оттуда до самого конца нашего пребывания в Португалии.
Я слышала, как позже он сказал Нилам, что был чрезвычайно разочарован странными португальскими вибрациями – они совершенно не годились для медитации.
Мы жили в лесу уже больше месяца, специально скрываясь от любопытных глаз газетчиков и журналистов, чтобы спокойно оформить все необходимые иммиграционные документы до того, как они к нам нагрянут и разнесут весть о местонахождении «секс-гуру», и все опять сойдут с ума.
Но на самом деле, прятать Ошо от всего мира было неправильно. Бриллианту необходимо переливаться всеми цветами радуги для каждого, кто захочет им любоваться. Именно поэтому Ошо уехал из Индии. Мы повезли Ошо в кругосветное путешествие в надежде найти место, где он мог бы встречаться с людьми и проводить беседы. Ему нужно было совсем немного – иметь возможность делиться с людьми своей мудростью.
Все эти недели я провела в постели, поскольку у меня странным образом опухла нога. Причины, которые так и не были выяснены, могли быть самыми разными – от укуса какого-нибудь ядовитого насекомого до остеомиелита. Я лежала и наслаждалась видом цветущего каштана, растущего прямо у моего окна и переливающегося, словно золото. То и дело раздавались резкие щелчки: «щелк, щелк, щелк». Это сосновые шишки лопались от жары и разбрасывали повсюду свои орешки.
Внутри меня поселилась печаль. Но это не значит, что я все время грустила. Все вместе мы были очень счастливы, совершенно не отказывая себе в удовольствиях, например, в еде! Мы устраивали совместные пиршества, сидя за длинным деревянным столом на балконе. Наш дом стоял на горе, и с балкона с одной стороны открывался чудесный вид на долину, а с другой – был виден замок. Или же мы рассаживались в великолепной столовой вокруг огромного дубового стола. Я постепенно исследовала местность и плавала в бассейне, когда рядом не было никого, кто мог бы отправить меня обратно в постель. Так мы прожили целый месяц.
Но потом к нам нагрянула полиция. Восемь полицейских на двух машинах по извилистой дороге подъехали к нашему дому. Сначала они сказали, что заблудились. Естественно, это было откровенной ложью. Уже через пять минут они захотели осмотреть дом, заявив, что мы какие-то подозрительные туристы: никуда не ходим, ничего не видим. А у Португалии и так много проблем с наркодилерами и террористами.
Я пошла к себе и переоделась в подходящую для тюрьмы одежду. И хотя я все четко осознавала, мои ноги превратились в трясущееся желе. Это было неожиданно и неприятно. Со мной никогда такого не бывало. Прежде я не ощущала нервозности в теле и думала, что уже привыкла к подобным поворотам судьбы. Я поняла, что еще чуть-чуть, и я сорвусь. Напряжение последних десяти месяцев довело меня до предела.
Я пошла к выходу. Анандо разговаривала с полицейскими. Они ушли, но на следующий день вновь вернулись. С этого момента они установили за нами круглосуточное наблюдение. Рядом с нашими воротами постоянно стояла их машина.
Ошо сказал, что хочет вернуться в Индию. Мы позвонили Нилам в Италию и попросили ее приехать, организовать переезд и сопровождать Ошо в Индию. «Мои дни сочтены. Я скоро не смогу пользоваться своим телом, уж очень это больно. Но я не могу оставить все как есть, моя работа еще не выполнена».
И вот настал день его отъезда. Когда Ошо спускался по лестнице, мы стояли в маленьком коридоре перед выходом, Миларепа играл на гитаре. В песне мы изливали всю любовь к Ошо, к этому хрупкому и вместе с тем могущественному человеку. Если нам суждено расстаться с ним навсегда, то пусть этот момент будет прекрасным. Я не хотела, чтобы Ошо видел мои страдания, мне хотелось, чтобы он понял, что один из многих даров, которыми он нас осыпал и которые мы с благодарностью приняли, это был дар умения праздновать бытие, что бы ни происходило. И неожиданно для меня самой во мне что-то поменялось, произошла алхимическая реакция, моя грусть превратилась в глубочайшее принятие. Я танцевала так, как никогда прежде. Расставание похоже на смерть. Как же часто я с этим сталкивалась раньше? Через сколько смертей мне пришлось пройти? И каждый раз я остро переживала разлуку, оставаясь один на один с неизвестностью.
«Взгляни на деревья, – сказал Ошо Нилам, – налетает сильный ветер, и кажется, что деревья вот-вот упадут. Но этого не происходит. Для деревьев, для растений ветер – это своего рода испытание, проверка на прочность. Смогут ли они расти дальше? После урагана их корни становятся сильнее и еще глубже проникают в землю.
Ты можешь думать: „Это растение слишком мало; сильный ветер вырвет его с корнем“. Но нет, если растение принимает ветер, оно сливается с ним, становится с ним единым целым. Так оно выживает. И не только выживает, но становится гораздо увереннее в своем желании жить. Оно начинает расти быстрее благодаря силе, которой с ней поделился ураган.
Но если дерево или растение не станет гнуться туда, куда его клонит ветер, то оно не выдержит напора и сломается. Если не сейчас, то в следующий ураган, потому что внутри у него нет глубинной потребности жить, оно не знает законов существования: если ты принимаешь происходящее, если ты идешь вместе с существованием, то оно тебя обязательно защитит. Ломает нас борьба».
Ошо долго танцевал с каждым из нас, двигаясь через весь дом на веранду, а затем к машине. И даже Рафия, у которого в руках был фотоаппарат, не смог удержаться, чтобы не потанцевать с Мастером. Только Вивек отказалась танцевать. Она со слезами бросилась к Ошо – то был ее уникальный танец.
Мы проводили Ошо до аэропорта. Там мы забрались на крышу терминала и смотрели на самолет, который вот-вот должен был увезти нашего Мастера.
Когда Маниша писала книгу{ Джулиет Формен. Один человек против всего безобразного, устаревшего человечества.}, Джон очень красиво описал ей свои чувства. Он сказал:
– Для меня этот мировой тур стал чрезвычайно важной точкой отсчета. Именно тогда я увидел Ошо в контексте всего мира, и все это время Ошо оставался именно таким, каким, по словам самого Ошо, должен быть человек дзен: простым и совершенно обычным.
