Юри Каптен - Тайны Агни-Йоги, или анатомия фальсификаций
Как бы отнесся читатель, если бы он увидел книгу "Основы православия", написанную к примеру каким-нибудь австралийцем на том лишь основании, что он несколько лет был лично знаком с православными? Но у Е. Рерих хватило наглости написать "Основы буддизма", не находясь лично ни в одной из буддийских традиций!
Отличия «буддизма» Рерихов от подлинного сводятся к следующим моментам:
1) Основная идея буддизма (как и любой религии) — идея Спасения. Буддист-практик, добиваясь просветления для себя лично, посвящает в большинстве случаев добытые благие заслуги всем живым существам, культивирует в себе чувство беспредельного Сострадания ко всем, мучающимся в кругу Сансары. Он не только идет к Нирване, но в помогает ее достичь всем, кому только можно помочь! У Рерихов идея Спасения вообще принимает настолько извращенные формы, что с трудом просматривается в многочисленных нагромождениях и тяжеловесных формулировках. Зато фраза, что "религии являлись главной причиной почти двух третей бедствий, которые преследуют человечество" [напр.440,с.276] — эта фраза рефреном повторяется, в первую очередь, по отношению к идеям христианского Спасения.
2) Все Йоги, включая буддийские медитативные практики, начинаются с установления спокойствия ума, состояния умственной тишины. Но почти во всех книгах Агни-Йоги и в письмах Е.И. Рерих ключевую роль играют призывы к борьбе. Вечная битва с "темными" имеет, однако, раджасическую природу, т. е. все учение Агни-Йоги, в санскритских терминах, находится в раджас- и тамас-гунах. Покой и безмятежность (не бездеятельность, но безмятежность!) Высших Миров ей незнакомы! Поэтому, если Е. Рерих и говорит когда-либо о Нирване, то последняя больше напоминает склочную атмосферу кухни в большой коммунальной квартире!
3) В буддийских практиках постижение занимающимся природы своего ума — один из основных методов и задач одновременно; но всего этого нет и в помине в «буддизме» Рерихов. Есть некие утверждения общего характера, так и остающиеся ментальными установками; методов исследования природы ума в практике Агни-"йоги" нет, как, впрочем, нет и самой практики!
4) Культивирование традиционно подразумеваемых во всех буддийских учениях качеств — Сострадания, Милосердия, Любви и т. д. — и развитие буддовости, как и развитие и постижение шуньятности ** // ** Сноска: Важно отметить, что сам термин "шунья" (или "шуньята") означает совсем не «пустоту», понимаемую как физический вакуум, но различные градации высшего не-материального трансцендентного пространства. Учение буддизма подразумевает объективное существование 18 видов шуньяты [см.308]. — Прим. Ю.К. /// на практике чаще всего подменяется борьбой с «темными» и некой абстрактной преданностью Иерархии, «иеровдохновением».
5) Конкретные медитативные практики, поэтапно даваемые и усложняемые буддийскими Учителями [см. напр.640–641;540;354;603], которые и обеспечивают духовный рост и "расширение сознания" (в рериховских терминах), подменяются на некие внутренние побуждения «ввысь»; это напоминает ожидание, что шея жирафа вырастет, если он за время своего земного существования будет все время тянуться к верхним веткам деревьев.
6) Полное отрицание значимости любых буддийских обрядов и конкретных мантрических формул, даваемых при посвящении [см. напр.545-545а], противоречит всем направлениям буддизма, кроме дзэн; однако, и в последней разновидности существуют конкретные практики и мощные многочасовые медитации [531;680;557;1–2;669], чего и в помине нет в рериховском "эзотерическом буддизме".
От Рерихов, конечно, досталось не только ортодоксальным буддистам и другим религиям. Ссылки на пифагорейцев — такая же карикатура: об этом позволяет заключить анализ как минимум трех совершенно разных источников [см.347–349;223а;82]. О достоверности ссылок на Веды и санскритские тексты — я уже говорил выше.
Возвращаясь к проблеме греха, можно видеть, что рериховское учение, фактически, отвергает само понятие о СВЯТОСТИ. Этот момент следует пояснить, так как феномен святости не может не иметь отношение к вопросу об этике Живой Этики.
Вопреки наиболее широко распространенному в миру мнению, что святость — понятие этическое, православное учение считает святость явлением объективно-онтологическим. По этому поводу анонимный православный автор пишет так [41,с.130]: "Бог — един Свят, и Святые в Духе Святом святы. Святость же не есть понятие этическое, но онтологическое. Свят не тот, кто высок по человеческой морали или по жизни своей в смысле подвига и даже молитвы (и фарисеи постились и совершали «долгие» молитвы), но тот, кто носит в себе Духа Святого. Единый Бог есть Истина и Жизнь, и причастники Духа Святого становятся живыми и истинными, тогда как отпадающие от Бога умирают духовно и уходят во "тьму кромешную"." То есть — не количеством читаемых в день молитв, не длительностью постов, воздержания и т. п. определяется святость человека, но прежде всего — его внутренним состоянием души, степенью единства ее с Богом и исходящей от этого любви.
Этот объективный трансфизический (или, если хотите, экстрасенсорно воспринимаемый) аспект святости подтверждается и в самой "Розе Мира", и в цитированном выше отрывке о. Павла Флоренского. Очень важно, кстати, что видение П. Флоренским многослойной ауры человека и описания экстрасенсорно-метафизических связей в явлениях трансцендентной реальности [см.569–570] никоим образом не отрицает у него значимости ортодоксально-православной духовной практики!
Бхагаван Шри Сатья-Саи-Баба указывает здесь близкое положение [136,с.9]: "Главное, что принимается во внимание, это не то, какой ценой досталась молитва Господу, и не количество лет, на протяжении которых человек занимался духовной практикой, и не правила и предписания, которым он следовал, и даже не количество произнесенных им молитв, а то, в каком состоянии находился его ум во время молитвы, насколько терпеливо он ждал результата, насколько однонаправленной была его мысль, когда он молился о Господнем Блаженстве, пренебрегая мирским счастьем и не ожидая немедленного результата, неутомимо, постоянно вглядываясь в себя, сосредотачивая внимание на медитации и своем задании (предназначении — Ю.К.). Показателем уровня прогресса на избранном пути служит степень отказа от собственного "я". Если человек занят подсчетом правил, потраченного на практику времени и связанных с этим расходов, то такая дхйана (медитация — Ю.К.) принадлежит лишь объективному миру, она никогда не станет субъективной и духовной."
Снисходительно похлопывая по плечу ранних христиан, воздавая хвалу гностикам, Оригену Александрийскому и св. Сергию Радонежскому, Рерихи совсем «забывают» о главном: и ранние подвижники христианские, и более позднего периода, все занимались многочасовой молитвенной практикой и медитацией, чего и в помине нет в Агни-"йоге". Молитва — это существеннейшее делание монаха — у нее заменяется неким "внутренним устремлением". С эзотерических позиций, методы развития сверхсознательного, данные в практических руководствах ранних христианских подвижников, в Агни-"йоге" заменяются на подсознательные устремления. Разница здесь — огромная, и она подобна тому, как, после выступления эквилибриста-канатоходца, клоун, расстелив на земле веревку, начинает осторожно балансируя расставленными руками, ступать по ней.
Впрочем, — есть одно упоминание о необходимости непрестанной молитвы (см. Мир Огненный,356). Однако, хотя оно и напоминает новозаветный призыв св. апостола Павла — "Непрестанно молитесь" (1 Фесс 5:17), но только внешне. В то время, как православные традиции молитводелания включают в себя целый ряд методик и конкретных указаний [см.40;210–214], данный лозунг из Мира Огненного, фактически, повисает в воздухе!
Ибо сама Е.И. Рерих [см.441–442] под молитвой понимала сердечную устремленность вверх, к Иерархии (но никак не к Богу!). Это противоречит даже теософским воззрениям [см.74;91] и неортодоксально-христианскому учению Белого Братства [9-25].
В ученииЖивой Этики досталось всем — не только священникам ородоксальных религий, но даже затворникам. Уместно вспомнить, что явление затворничества характерно не только для православного монашества, но и для тибетского буддизма [219–220;354].
Отношение Агни-Йоги здесь — крайне отрицательное:
"Путь отшельничества не Наш путь. Нужно принести жизни цветы опыта. Так же кто решит для себя легкую задачу непотревожимого существования? Кто может принять на себя назначение зрителя битвы? Отныне нет зрителей, нет спящих, ибо пламя у порога." (Знаки Агни Йоги,165).
Мне так и представляется пионерский значок — звезда и пламя красного цвета — этот демонический оккультный знак! Но стоит показать, как такое отношение к «легкому» (?) пути отшельника противоречит самому что ни на есть оккультно-эзотерическому пониманию трансфизических реальностей.
