Дж. Робертс - Природа личной реальности. Часть 2
(Пауза.) Однако в больницах вы вырываете пациентов из естественного для них окружения и часто отказываете им в банальном комфорте. Не происходит эмоционального участия. (Длинная пауза.) Люди, страдающие старческим слабоумием, которые пытаются убежать из запертых комнат в лечебницах, часто демонстрируют намного более ясный рассудок, чем тот родственник или общество, который посадил их туда. Они интуитивно понимают необходимость быть свободным, они ощущают, что их лишили мистического единения с землей (см. сеанс 650 в главе 13).
Маленькие больницы на огромной территории, в которой у всех, кроме лежачих больных, будет возможность пользоваться своим телом, были бы намного лучше, чем то, что есть у вас. Но в вашей системе как она есть такое окружение доступно только самым богатым.
Хотите сделать перерыв?
(«Да, наверное».
23:44. Перерыв был нужен, чтобы я мог отдохнуть. Пока Джейн говорила, она поняла, что Сет развивает ее «собственную» информацию, изложенную в конце прошлого сеанса. Это — один из тех случаев, когда в состоянии глубокого транса ее энергия и информация казались неисчерпаемыми. По большей части она говорила быстрее, чем обычно, энергично и оживленно.
Я прочитал ей часть записанного. У нас было много вопросов, но мы решили не нарушать течение сеанса. Сеанс возобновлен в 23:55.)
В группах животных больная особь часто изолирует себя на время отдыха. При этом она свободно ищет естественные условия, наиболее благоприятные для здоровья. Животное путешествует в поисках определенных трав, или ложится в грязь или глину возле определенной реки. Ему могут помогать другие представители его вида, но оно свободно.
Когда и если его братья его убивают, это не проявление жестокости, а врожденное понимание того, что животное больше не способно физически действовать, не испытывая страданий. Это естественная эвтаназия, на которую соглашается и «пациент». В вашем обществе подобная естественная смерть затруднена и едва ли возможна из-за структуры власти. Однако если человек решился на смерть, никакие врачи его от этого не спасут. На глубинных уровнях совершенно естественное стремление выжить требует, чтобы в какой-то момент человек, говоря вашими словами, оставил свое тело. Каждый знает, когда для него наступает такой момент. Жизненная сила духа больше не желает оставаться в страдающем физическом теле.
Но при этом медицина часто прилагает все технические достижения, чтобы заставить «Я» остаться во плоти, когда душа и плоть должны естественным образом расстаться. Существуют естественные взаимосвязанные механизмы, которые готовят «Я» к смерти, даже химические реакции, которые облегчают ее физически — в вашем понимании, это приливы ускорения, которые легко выталкивают индивида из тела. Лекарства этому только мешают.
То есть определенные лекарства могут помочь, но те, которые дают в ваших больницах, просто лишают сознание понимания, подавляют механизмы тела, которые обеспечивают легкий переход. В тюрьмах, кстати, вы делаете то же самое — изолируете группы людей с похожими убеждениями, лишаете их естественных стимулов, так что происходит взаимное заражение убеждениями. Вы лишаете таких людей естественного контакта с любимыми и всех обычных условий роста и развития.
Итак, это конец сеанса. Передай Рубурту продолжать работать над книгой на занятиях, как он делал. Мои сердечные пожелания вам обоим и хорошего вечера.
(«Большое спасибо, Сет. Спокойной ночи». 00:07.)
Сеанс 662, 9 мая 1973 года, среда, 21:40
Добрый вечер.
(«Добрый вечер, Сет».)
Итак, диктовка. Большинство преступников, в тюрьме или нет, разделяют ощущение беспомощности и вызванное им недовольство. Поэтому они стремятся убедить себя в своей силе, совершая антисоциальные поступки, зачастую насильственные.
То есть они хотят быть сильными, веря в отсутствие у себя силы. Их запрограммировали, а потом они программировали себя сами, — верить, что они должны бороться за любые блага. Агрессия становится способом выживания. Поскольку они верят в чужую силу и свою относительную беспомощность, они вынуждены совершать агрессивные поступки практически в качестве предупредительных мер против насилия, которое применят к ним.
Они чувствуют себя изолированными и одинокими, непонятыми — и полны ярости, которая (в большинстве случаев, но не всегда) постоянно выражается через непрерывные мелкие социальные нарушения. Это верно независимо от того, совершает ли такой человек серьезное преступление; поэтому простое выражение агрессии без понимания ничем не поможет.
В случае преступников и их систем убеждений агрессия обладает положительной ценностью. Она становится условием выживания. Минимизируются остальные характеристики, которые могли бы смягчить подобное поведение и потому могут казаться опасными. Они верят...
(21:52. Зазвонил телефон.)
Поступай как хочешь.
(Я ответил. Джейн вышла из транса. Ей звонила женщина из Нью-Йорка. Вопрос коснулся и профессиональных тем, поэтому разговор длился до 22:47. Мы не стали продолжать сеанс, так что он оказался одним из самых коротких записанных, хотя [не проверял, но] я помню еще более короткий, внезапно случившийся под Рождество несколько лет назад...
Сейчас будет уместно описать «психоделический случай» с Джейн, как она сама его называет, или опыт с измененным состоянием сознания. Время: около 00:30, 11 мая, пятница. Место: возле одной из наших любимых дискотек, в нескольких кварталах от нашего дома по Уотер-стрит.
Как только мы вышли на улицу, Джейн начала говорить о том, как невероятно прекрасна теплая ночь. Мы пошли к машине. Недавно прошел теплый дождь, все казалось вымытым и новым, поэтому я только через несколько минут сообразил, что ее восприятие касается не только свежего вида. Джейн то и дело останавливалась, комментируя окружающее, конечно же, хорошо нам знакомое: мчащиеся мимо автомобили, фонари и неоновые вывески, сами здания, река Чеманг, которая тихо шумела позади здания, из которого мы вышли.
«Меня вдруг охватила радость, — писала Джейн на следующее утро. —Ночные краски меня почти заворожили, они были яркими, светящимися и зрелищными. Со мной впервые такое случилось на улице, пока я шла; мое тело стало двигаться свободнее, быстрее и легче. Это случилось мгновенно. Радость была такой сильной, что я какое-то время не могла заснуть. Потом я пожалела, что не попросила Роба поездить подольше, чтобы продлить ощущение, но тогда это нам и в голову не пришло...»
Рассказы о других случаях измененного состояния сознания Джейн см. на сеансе 645 в главе 11 и на сеансе 653 в главе 13).
Сеанс 663, 14 мая 1973 года, понедельник, 21:09
Добрый вечер.
(«Добрый вечер, Сет».)
Итак, диктовка. (Пауза.) Я уберу волосы Рубурта...
(Сет убрал волосы за уши. Они падали вперед каждый раз, когда он наклонял голову.)
То есть вы изолируете криминальный элемент в среде, где он лишается всех компенсаций. Вся структура тюрьмы — эти решетки — постоянно напоминает заключенному о его положении и усиливает его первоначальную проблему.
Ему отказано в нормальной домашней жизни; помимо концентрации на текущей проблеме, все остальные стимулы намеренно сводятся к минимуму. В каком-то смысле начальник тюрьмы и охрана соглашаются с тем же набором убеждений, что и их пленники, — с обеих сторон выделяется идея силы и власти, и каждая сторона считает другую врагом.
Охранники уверены, что заключенные — отбросы общества, которых необходимо удерживать любой ценой. Обе стороны считают человеческую агрессию и насилие средством выживания. Обычно энергия заключенных расходуется на скучные и безопасные занятия, хотя в некоторых тюрьмах и пытаются обучать профессии.
Однако и заключенные, и официальные лица считают, что большинство сидящих за решеткой будут возвращаться туда снова и снова. Заключенные проецируют на общество свои личные проблемы. Общество возвращает им эту «любезность». Так люди иногда считают какие-то качества животными или плохими и пытаются изолировать эти части от других сфер собственной деятельности. Это часто связано с силой или ее отсутствием, а также с отношением и к тому, и к другому.
Вспомните Огастеса, о котором я рассказывал в этой книге (см. главу 6 и сеанс 633 в главе 8). Огастес чувствовал себя бессильным, потому что связывал силу с агрессией и насилием, поэтому он сам изолировал эту часть себя и спроецировал ее во второе «Я». Он мог проявлять силу, только когда действовало это второе «Я». Поскольку в его базовой концепции агрессивность и сила были одним и тем же, то сила действовать автоматически означала силу быть агрессивным. А агрессия здесь приравнивалась к насилию.
