Ошо - Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия
Я рассмеялся
Первый вопрос
Ошо,
Я глубоко убежден, что наш путь состоит в том, чтобы отбросить эго, вернуть себе утраченную чувственность и эмоциональную чувствительность и в целом повысить нашу осознанность. Вместе с тем я с трудом могу признать, что духовное творчество исходно не должно являться частью нашего «я». Я чувствую, что дух творчества присутствует и здесь, и что в Пуне созданы новые формы жизни. Можем ли мы считать, что мысли, образы и гости из духовного мира, нездешние гости, приходят к нам без помощи нашею ума, и что для их появления достаточно просто осознанности? Я думаю, что эту идею с трудом смогут понять на Западе. Похоже, я достиг той точки, когда необходимо сделать прыжок, но, если бы я не верил тебе так сильно и не был бы внутренне готов к тому, чтобы воспринять твои слова, меня бы здесь не было. Пожалуйста, прояви терпение.
Похоже, мне действительно придется проявить терпение! Первое:
Ты говоришь: «Я глубоко убежден…»
Понимаете ли вы, почему мы так любим говорить: «Я твердо верю», «Я глубоко убежден»? Правда в том, что все совершенно иначе; слова — это только прикрытие. Если вы знаете, вы знаете — без разговоров о твердой вере или глубоком убеждении. Вы убеждены, что солнце всходит на востоке? Это ваше глубокое убеждение? Вы просто это знаете, вам не нужно в это верить. Знание не нуждается в вере; любая вера просто пытается притвориться знанием, которого нет. Вера — это псевдознание.
Поскольку в глубине души вы все-таки чувствуете, что вы не знаете, вам приходится подавлять незнание. «Твердая уверенность» помогает вам подавить сомнения. При помощи «глубоких убеждений» вы вытесняете свое естественное состояние незнания на уровень подсознания.
У человека знания нет никакой веры. Он не верит даже в бога. Он знает, и его знания достаточно. Его знание не нуждается в силе — зачем? Для чего вам нужны твердые убеждения? Для подавления глубоких сомнений. Вы разделены. Посмотрите внутрь! Я говорю не о теории, это простой факт. Присмотритесь к тому, что подспудно скрывается за вашими убеждениями, и вы всегда найдете глубокие сомнения.
Вот почему верующие так легко меняют свои убеждения, но не могут позволить естественному сомнению выйти на поверхность. Теист может стать атеистом; будучи теистом, он был твердо убежден в истинности теизма, а превратившись в атеиста, он снова твердо убежден — на этот раз в истинности атеизма.
У Халиля Джебрана есть на этот счет красивая история…
В одной маленькой деревне жили два ученых — два философа. Деревня в самом деле была слишком маленькой, чтобы позволить себе целых двух ученых. Первый из них был теистом, а второй — естественно — атеистом, ведь ученые не способны соглашаться друг с другом, они согласны только на разногласия. Эти философы без конца ссорились, сражались, спорили друг с другом, мало того, они не давали покоя всей деревне.
Людям не было никакого дела до того, существует бог или нет. Кому это интересно? Не считая горстки глупцов, никого не интересует, есть бог или его нет; это не насущная проблема. Насущные проблемы совсем другие. Насущной проблемой может быть любовь, насущной проблемой может быть страх. Насущной проблемой может быть насилие. Жизнь, смерть — вот настоящие проблемы. Какое отношение к вам может иметь бог?
Жители деревни устали, тем более что оба ученых были искуснейшими логиками и без конца склоняли жителей каждый на свою сторону. Люди убеждались в правоте атеизма, но тут приходил теист и сокрушал их убежденность. Они убеждались в правоте теизма, и тогда приходил атеист… Все это превратилось в настоящий кошмар.
В конце концов они решили предложить ученым устроить диспут в ночь полнолуния — и вся деревня придет слушать их спор. К какому бы выводу они ни пришли, вся деревня последует их решению. «Нужно наконец прекратить все споры, чтобы мы могли жить спокойно. Решите, существует бог или нет. Устройте диспут и решите».
И великий диспут состоялся. Он продолжался всю ночь. Спор был сложным и запутанным, но жителей деревни он по-настоящему захватил: ученые приводили такие красивые аргументы «за» и «против», что аудитория ежеминутно принимала то одну, то другую сторону. Когда говорил атеист, вся деревня думала: «Ну вот, спору пришел конец». Когда говорил теист, они думали: «Что к этому еще добавишь?»
Наутро их ожидал совершенно непредвиденный сюрприз. Случилось великое чудо: теист стал убежденным атеистом, а атеист превратился в убежденного теиста. Но для деревни ничего не изменилось. Ночь была потрачена впустую, и жители деревни остались ни с чем.
Это простой процесс. В действительности, чем тверже вы в чем-то убеждены, тем легче вам изменить убеждения, потому что чем тверже ваши убеждения, тем сильнее проявляются признаки глубокого сомнения, для подавления которого нужны такие твердые убеждения.
Дореволюционная Россия была одной из самых религиозных в мире стран. Даже в Индии религия была не так сильна. Россия была оплотом христианства, самого ортодоксального христианства. И всего через несколько лет — каких-нибудь пятьдесять лет — от глубокого теизма вся страна перешла к глубокому атеизму. Что случилось?
После Конфуция, Лао-Цзы, Менциуса, Чжуан-Цзы, Ли-Цзы Китай, получив поистине великое наследие, стал одной из наиболее религиозных стран на Востоке. И кроме того, то воздействие, сильнейшее воздействие Будды и Бодхидхармы… Тысячи монастырей, тысячи монахов — даосов, буддистов, конфуцианцев — и но меньшей мере пять тысяч лет традиционного воспитания; и тем не менее, через десять лет после революции все исчезло. И теперь Китай столь же глубоко убежден в атеизме, как раньше был убежден в теизме.
У меня такое ощущение, что если однажды в Индии случится подобное несчастье, и Индия превратится в коммунистическую державу, то она станет самой атеистической в мире страной. Те самые люди, которые сегодня кажутся такими религиозными, станут такими же яростными, мстительными противниками религии: ведь сомнение, живущее у них глубоко внутри, только и ждет подходящего момента, чтобы о себе заявить.
Америка не станет такой же атеистической страной, какой может стать Индия, по той простой причине, что американцы настолько равнодушны к убеждениям, что они, по сути, не имеют для них никакого значения. Для американцев бог всего лишь формальность, религия не более чем воскресное развлечение, церковь не более чем клуб. Одни ходят в Ротари-клуб, другие — в клуб Львов; некоторые ходят в Католический клуб или Протестантский… Это клубы, где люди болтают невинный вздор и обсуждают светские сплетни, — удобные места для общения, в них нет ничего плохого; однако там царит полнейшее равнодушие относительно бога, там нет никаких твердых убеждений. И поскольку в Америке нет твердых убеждений, Америка никогда не станет оплотом атеизма.
У коммунизма в Америке нет никаких шансов на успех, по той самой причине, что коммунизм — философия атеистическая, атеистическая до фанатизма. Вообще говоря, Карл Маркс и Фридрих Энгельс, основоположники коммунизма, предсказывали, что Америка будет первой коммунистической сараной. Никогда — даже во сне — они не могли бы представить, что первой коммунистической страной окажется Россия. Оба они были экономистами и ничего не знали о психологии, не понимали, что происходит внутри человеческой души.
Если бы они спросили меня, я бы им сказал, что Америка обратится к коммунизму последней. Для начала я предложил бы Индию, Китай и Россию — у этих трех стран было больше всего шансов. Две из них уже обратились, а третья готовится — и только потому, что за пять тысяч лет подавленное сомнение набрало колоссальную силу. Запомните: убеждение, которое используется для подавления сомнений, со временем ослабевает, потому что его энергия уходит на подавление. А то, что оно подавляет, наоборот, становится все сильнее и сильнее, потому что оно вообще энергию не расходует, а накапливает.
Ты говоришь: «Я глубоко убежден, что наш путь состоит в том, чтобы отбросить эго…»
Посмотрите внутрь своих убеждений, и вы обнаружите очень сильное сомнение в том, что говорите. И обнаружив сомнение, вы уже сможете что-то предпринять, поскольку это сомнение реально. Никто не учит вас сомневаться. В индуистских, мусульманских и христианских школах учат верить. Никто не учит вас сомневаться — даже коммунисты не учат сомневаться. Они учат вере нового типа — вере в безбожие.
У них есть своя собственная религия. Ее святыня находится, конечно, не в Каабе, а в Кремле. У них есть своя собственная троица. Ее нельзя назвать «Пресвятой Троицей»; ее можно назвать «несвятой». Это уже не Бог Отец, Святой Дух и Сын; это Карл Маркс, Фридрих Энгельс и В. И. Ленин — но это троица, все та же троица. Карл Маркс — отец, Ленин — сын, а Фридрих Энгельс — несомненно, святой дух, поскольку ему отводилась роль обеспечивать Маркса всем необходимым.
