Геннадий Белимов - Загадочный Волжский
При этом в подавляющем большинстве случаев мы определенно точно можем сказать, что инициатива в установлении контакта исходит со стороны иного Разума или еще каких–то других мыслящих субстанций. Только ОНИ решают, быть или не быть контакту. Подчиненное положение человека в этом случае уже никем, никакими исследователями не оспаривается. Это словно закон.
Отсюда становится понятным, что не МЫ решаем вопросы телепатической связи и взаимоотношений с иными разумными контрагентами, не МЫ управляем этими процессами, а за НАС решают, пойти на связь с данным субъектом или не пойти. Загадка ситуации состоит в том, что по непонятным причинам феномен контактирования развивается лавинообразно, и уже, пожалуй, не найдется, если говорить о России, более–менее крупного населенного пункта, где не было бы своих собственных контактантов. С чем это связано — остается лишь догадываться. Возможно, землян к чему–то готовят — к какому–то важному переосмыслению или к какой–то глобальной планетарной акции. Иное трудно предположить.
В настоящее время серьезно можно ставить вопрос лишь о качестве информации и их уровне. По содержанию она весьма разнородна и в большинстве случаев несет не знания, а дезинформацию. Почему? Возможно, для того, чтобы мы сами осмысливали обсуждаемые проблемы, не надеясь на подсказки. И уже ясно: качество информации напрямую зависит от интеллекта контактирующего и от его образовательного уровня. Людям примитивным идут столь же убогие, наивные по содержанию сведения. Точно по пословице: «с кем поведешься…»
Но то, что подчас получаемая информация бывает интересной, вызывающей раздумья о подлинной картине мироздания, мы смогли убедиться на своем опыте.
«Спрашивайте. Вы хотели узнать…»
Наверное, самое необычное и памятное, что было в опыте наших уфологических исследований, — это диалоги с неизвестным Разумом, которые члены Волжской группы вели в течение нескольких лет, с конца 1993‑го по ноябрь 1997‑го. Возможно, это было едва ли не самое интересное в нашей деятельности… По крайней мере, на тот период.
Достоверность разговоров могут подтвердить почти 140 часов кассетных аудиозаписей и две видеосъемки. Диалоги частично уже переписаны в виде файлов, но у меня все не находилось времени, чтобы составить из них книгу — любопытнейший документ мог бы получиться… Разговоров с Иной Сферой Сознания — так обозначили этот загадочный феномен в ученом мире — не на одну сотню страниц наберется. Но здесь я буду намеренно кратким — лишь бы познакомить читателей с сутью самого контакта, потому что это ведь тоже относится к загадкам нашего городского социума.
Выход на телепатический контакт с неизвестным источником Разума произошел в конце декабря 1993 года. Члены Волжской группы Георгий Губин и Геннадий Харитонов (им тогда было лет по 26–27) экспериментировали, пробуя воздействовать друг на друга с помощью гипноза. В какой–то момент таких попыток Харитонов неожиданно вошел в состояние транса.
…Должен отметить, что все мы были неплохо осведомлены о достижениях «Группы‑2» из Дальнегорска Приморского края, которой руководил А. Г. Глаз. Александр Георгиевич, обладая гипнотическими свойствами, сумел воспользоваться способом выделения из тела человека его информационно–энергетического двойника для установления телепатической связи с внеземным Разумом. Первые свои эксперименты они начали в 1985 году, а в 1990 г. на школе–семинаре «Быстропротекающие непериодические явления в окружающей среде» в Томске впервые обнародовали некоторые результаты своего эксперимента.
Особенностью этих контактов было то, что для связи использовался так называемый «посредник» — подготовленный член группы, через которого шло общение, позволявшее вести запись диалогов на магнитофон. Я лично встречался с А. Г. Глазом в Томске, имел длительные беседы с ним по технике проведения контактов, поэтому члены Волжской группы были в курсе особенностей подобного рода телепатической связи.
Когда Харитонов вошел в состояние транса (лежал на кушетке, глаза закрыты, не реагировал на вопросы–реплики), он, подняв руки, стал кистью правой руки производить движения, словно писал невидимой ручкой. Губин вставил в его пальцы карандаш, поднес картонку с листком, но из написанных каракулей можно было разобрать только одно слово. И в какой–то момент раздосадованный Гера громко попросил: «Гена, ну скажи словами!»
И Геннадий заговорил… Однако это была не его речь. Тембр голоса сохранился, но интонация, выразительность и, особенно, смысл сказанного были совершенно необычными. Беседа длилась минут 20–30, после чего Геннадий самостоятельно вышел из транса, при этом выяснилось, что он ничего из происшедшего диалога не помнил и не считал, что находился в гипнозе.
На другой день они повторили эксперимент. Вскоре экспериментаторы догадались подключить микрофон и записали беседу на магнитофон. Запись дали прослушать мне. После этого к беседам с Нечто подключился и я…
Я хорошо запомнил этот день — 7 января 1994 года. Он был не рабочим, хотя по календарю значилось — пятница. Россияне привыкали отмечать новый державный праздник — Рождество Христово. Мало кто знал и помнил, что надлежало делать в этот день, но против подаренного отдыха никто не возражал, к тому же располагала забытая причастность своевольной, вечно живущей наособицу страны к христианскому миру. Мы наконец–то узнали, что для большинства жителей планеты этот праздник — один из важнейших в году.
Снега на улицах почти не было, и вообще мало что напоминало зиму. Скорее, позднюю–позднюю осень. Повсюду стояли лужи, рыжела глиной раскисшая земля на газонах, грязь тонкой жижей покрывала тротуары, хлюпая под ногами. Там и тут во дворах валялись новогодние елки с остатками серебристого дождя и серпантина на ветках. Пелена низких туч, будто серая вата, медленно текла над крышами домов, изредка срываясь холодной моросью…
Не было праздника ни на улицах, ни в домах, ни в душах. Наоборот, внесезонная слякоть словно усилила ощущение разора по всей стране: стояли цеха и заводы, опять подскочили цены, газеты прочили дальнейший рост безработицы и обнищания народных масс, а недовольство властями выливалось в озлобление людей и повальное пьянство.
В этот день, 7‑го января, я впервые должен был участвовать в беседе с неизвестным разумом, диалог с которым, а главное его содержание незадолго до этого мы прослушивали в записи на простеньком дешевом магнитофоне. Смысл услышанного потрясал воображение! В таинственном собеседнике угадывался недюжинный интеллект, ответы всегда были логичны, речь интересна, кратка и литературно почти безукоризненна. Но голос хорошо знакомый — голос Гены Харитонова. Правда, в обыденной жизни он так никогда не разговаривал! Тут явно слышались артистические нотки — особая выразительность слов, хорошая дикция, даже некоторая назидательность в интонации. Нет, Гена так не говорит!..
Кто–то неизвестный, невидимый, вел беседу, пользуясь голосом Харитонова как неким инструментом.
7‑го января, вечером, мне предстояло самому вступить в диалог с этим таинственным Нечто и решить для себя ряд жгучих вопросов. Во–первых, что это не розыгрыш. Во–вторых, что это действительно иной мир. В-третьих, что это не случайный эпизод и общение можно продолжить.
Весь день я готовил вопросы, проигрывая в голове сценарий беседы. Она могла не состояться или оказаться последней, и поэтому, пользуясь моментом, хотелось выяснить как можно больше. Вопросов набралось более полутора сотен, и они не истощались. Настроение у меня было очень странное: мы жили в распавшейся на осколки великой державе, всюду постсоветское безвременье и разруха во всем, куда ни кинь взгляд… Даже место для диалога с внеземным разумом выбрано вполне иррациональное: строительный вагончик на пустыре близ возводимого в Волжском многоэтажного дома по улице Мира. Гена прирабатывал здесь ночным сторожем, и во время его дежурств нам было удобно вести эти странные беседы с иномиром. Правда, несколько раз в дальнейшем сеансы связи срывались по весьма прозаической причине: из–за пьянок рабочих–строителей, облюбовавших вагончик для совсем иных, застольных бесед с неизбежными ссорами, матом и выяснением отношений. Век пещерный соседствовал и почти уживался с веком XXI-м или XXII-м, не знаю точно, когда диалоги с Высшим Разумом станут обыденными.
…Мы зажгли свечу, приготовили магнитофон к записи. Гена снял очки, отстегнул браслет часов с руки, лег на скамью рядом со столом, за которым расположились мы с Губиным. Получится ли сеанс на этот раз, в присутствии нового человека? Гена был смущен, сдержанно улыбался. Он поудобнее устроился на скамье, руки положил вдоль тела, под головой телогрейка. Все замолчали, лишь тихо потрескивало пламя свечи.
