Прем Шуньо - Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра
В то утро нам позвонила Ма Амрито из Афин. Там она встречалась с начальником госбезопасности. Она сказала, что все в порядке и волноваться не о чем.
Около двух часов дня я услышала шум. Встав с постели, я с трудом дошла до двери и увидела Анандо. Она взволнованным голосом сообщила, что приехала полиция, так что мне лучше всего вернуться в постель.
Вернуться в постель?! Я мигом оделась, помня по предыдущим встречам с полицией, что то, в чем ты будешь на момент задержания, может стать твоей одеждой еще на очень долгое время, если они решат тебя арестовать. Я вышла и увидела, что дом окружен агрессивно настроенными мужчинами в штатском с пистолетами в руках. Там же было около двадцати полицейских в форме. Четверо полицейских надели Анандо наручники и потащили в машину. То же произошло с еще одним нашим другом, пытавшимся ей помочь. Я бегом поднялась по лестнице и остановилась на крыльце перед парадным входом. Полицейским я заявила, что это, должно быть, какая-то ошибка.
– Пожалуйста, – сказала я, – подождите, пока наши адвокаты свяжутся с главным полицейским управлением. Я уверена, ситуация прояснится.
– Я сам начальник полиции! – прозвучал ответ.
Я настаивала на том, что это была ошибка, и что нужно связаться с высшими инстанциями.
– А я и есть высшая инстанция, – усмехнувшись, сказал другой мужчина.
Я была убеждена, что все происходящее было результатом какого-то чудовищного недопонимания, и что если только нам удастся не впустить полицейских в дом и дождаться помощи, то все будет в порядке. Но эти парни вели себя так, будто выполняют чрезвычайно опасное задание. Я вспомнила наш арест в Шарлотте, когда люди, арестовавшие нас, думали, что мы опасные террористы.
Мужчины разделились на группы по двое и по трое и, пригнувшись, стали пробираться к дому, ища вход. Я побежала за двумя из них. Увидев, что они собираются влезть в окно, я закричала: «Нет!» Они пытались оттолкнуть меня, но я не подпускала их к окну.
Мое лицо все еще было в синяках после аварии, случившейся всего два дня назад, и это придавало мне смелости. Мне казалось, что они не станут меня трогать. «Пусть только попробуют, я их по судам затаскаю за нанесение телесных повреждений», – думала я. Может быть, они это чувствовали, но что бы они ни думали по поводу моего ужасного вида, они ничего со мной не сделали, хотя я отчаянно пыталась им помешать.
На помощь пришла японка Гита. Несмотря на маленький рост, у нее хватило сил удержать двоих парней, пытавшихся залезть в окно.
Я бегала вокруг дома и каждый раз, когда видела, что они пытаются проникнуть внутрь, становилась перед ними. С одной стороны дома я заметила полицейского в штатском. Он стоял, широко расставив ноги и подняв руки над головой. В руках у него был огромный камень, словно у Голиафа из библейской истории. Он приготовился бросить камень в окно. Я увидела, что в комнате были Ашиш и Рафия, там же стояло наше видеооборудование. Если этот парень бросит камень, то наши ребята пострадают. Я встала между Голиафом и окном и крикнула:
– Я думала, что полиция Крита защищает людей, а вы ведете себя как фашисты!
К нему подошли еще двое мужчин в форме. Один из них повернулся, и я увидела его налитое кровью лицо.
– Мы не фашисты! – проревел он.
Голиаф опустил камень.
Тут я услышала звук бьющегося стекла и бросилась на другую сторону дома. Я увидела, как трое полицейских, вскарабкавшись по стене, влезают в дом через окно. Было видно, что они бегут к лестнице. Краем глаза я заметила, что дверь главного входа тоже открыта. Я забралась в дом через то же окно, что и они, и вмиг оказалась на винтовой лестнице, ведущей в комнату Ошо. Я успела раньше них, поскольку знала, куда иду, а они шли медленно, озираясь по сторонам, вероятно, ожидая перестрелки.
Поднявшись по лестнице, я увидела Рафия с фотоаппаратом в руках. Он фотографировал бегущих по лестнице людей. Я подошла к двери ванной комнаты Ошо и в тот же момент увидела, как двое парней схватили Рафия и потащили в гостиную. Я подумала, что без побоев не обойдется, но ничем не могла ему помочь. Через несколько минут в комнату вошел мужчина, за которым следовала Кендра. Я увидела, что Рафия лежит на полу, а над ним возвышаются все те же двое полицейских. Но еще я заметила, что ему все же удалось перебросить Кендре пленку.
Позади меня стоял Джон. Мы позвали Ошо через щель в двери и рассказали ему о том, что происходит.
– Скажите им, чтобы подождали несколько минут, – услышали мы его голос, – я сейчас выйду.
На лестнице показался Голиаф, и вся лестница, равно как и коридор, ведущий в ванную комнату, теперь была забита полицейскими, пытающимися пробраться в гостиную.
– Пожалуйста, мы мирные люди, нет необходимости действовать силой, – сказала я.
Голиаф сказал, что все зависит от нас. А я добавила:
– Мы же к вам не применяем насилие.
Они пытались убрать меня с дороги и войти в ванную, но, думаю, что мой вид – лицо все в синяках и решительный взгляд – не позволил им обойтись со мной грубо.
– Пожалуйста, дайте ему домыться, – попросила я.
Несколько человек выбили дверь и с оружием наперевес все же ворвались в ванную. И тут появился Ошо. Началась страшная толкотня. Я повернулась к начальнику полиции и сказала, что незачем держать здесь столько людей, и попросила отослать часть его головорезов вниз. Он так и сделал. Остальные восемь или десять полицейских неуклюже сопроводили Ошо в гостиную, где он спокойно дошел до своего кресла и сел.
Войдя в комнату, я увидела Рафия, сидевшего на стуле лицом к двери. Его лицо горело, волосы были всклокочены. Было похоже, что он в шоке. Я заметила, что, когда Ошо садился, он внимательно посмотрел на Рафия, вероятно, желая убедиться, что с ним все в порядке.
Джон сел рядом с креслом Ошо недалеко от окна, я тоже села рядом, но с другой стороны. Полицейские окружили кресло со всех сторон и тут же начали что-то кричать по-гречески. Так продолжалось минут пять, затем Ошо повернулся ко мне и попросил позвать Мукту, чтобы она перевела. В сопровождении начальника полиции я подошла к двери и крикнула вниз, чтобы позвали Мукту. Она тут же прибежала. С переводом лучше не стало, так как полицейские орали одновременно.
Ошо спокойно спросил их, зачем они пришли, а также может ли он взглянуть на их бумаги. Начальник полиции достал какой-то документ и помахал им перед лицом Ошо. Мукта начала переводить написанное, но в комнате все равно царил невозможный хаос. Мне показалось, что у этих ребят есть специальное задание доставить Ошо в управление к определенному часу, потому что они все время смотрели на часы, а их беспокойство и агрессия усиливались.
Ошо сказал, что он уедет отсюда без проблем, но его людям нужно время, чтобы собрать вещи и найти самолет. Кроме того, полицейские могут наблюдать за нами, пока мы собираемся, но зачем же его арестовывать?
– Нет! – прорычал полицейский с красным лицом. – Вам придется пройти с нами, немедленно!
Они настаивали на том, чтобы забрать Ошо. Тогда я закричала, что они не могут увести его, пока я не соберу вещи.
– Перед вами очень больной человек, весь мир следит за тем, что с ним происходит. Если вы причините ему хоть какой-то вред, у вас будут большие проблемы.
Потом я сказала, что, если он не возьмет с собой лекарства, ему будет плохо. Помню, что в этот момент я чувствовала себя слегка неловко, назвав Ошо «очень больным человеком» в его присутствии, потому что знала, что он больше, гораздо больше, чем просто «больной человек»!
Я посмотрела на Джона. Тот сидел молча, не совершая никаких движений. Его лицо было похоже на чистый экран, на который можно спроецировать что угодно. Я подумала, что своим спокойствием он хотел донести до полицейских, что не стоит так уж сильно на нас орать.
Хаос продолжался, полицейские спорили и кричали друг на друга. Напряжение в комнате было похоже на огромные морские волны, оно то нарастало, то спадало, следуя какому-то загадочному ритму.
В конце концов терпение одного из полицейских лопнуло. Он резко подошел к Ошо и схватил его за руку. Ошо сидел расслаблено, положив руки на подлокотники.
– Все, мы вас забираем! – Полицейский сделал движение, как будто хотел выдернуть Ошо из кресла. Ошо же положил свободную руку на руку полицейского и мягко по ней похлопал.
– Нет нужды применять насилие, – проговорил он.
Полицейский убрал руку и уважительно отступил на шаг назад.
Начальник полиции сказал, что вынужден арестовать Ошо.
– Ничего не могу поделать. У меня приказ, – гораздо спокойнее сказал он.
Решение было принято. Ошо встал. Увидев, как его уводят, я бросилась в комнату, где лежали его лекарства, и набила карманы всем, что попалось под руку. Я подоспела как раз к тому моменту, когда Ошо уже подошел к винтовой лестнице. Мы спустились вместе, я держала его за руку. На лестнице Ошо посмотрел на меня и спросил:
