Анастасия Новых - Сэнсэй I
На дополнительных занятиях, когда почти вся толпа разошлась, мы продолжили отрабатывать комплексы упражнений, которые Сэнсэй показывал нам для индивидуальной работы. Уже в самом конце тренировки в спортзал зашёл солидный, представительный мужчина лет шестидесяти на вид. Сэнсэй, увидев его, улыбнулся:
– Какие люди в наших краях! Как добрались, Жорж Иванович?
– Да какой там добрались, – слегка возмутился тот. – Я вас уже два часа ищу, полгорода исколесил.
Сэнсэй ухмыльнулся:
– Извините-с, господин академик, занят был, не смог вас встретить возле трапа.
По-свойски поздоровавшись, они прошли вглубь спортзала и, усевшись на спортивные лавочки, стали о чём-то разговаривать.
Моё любопытство при слове «академик» полезло из меня через край. Правда, остальные окружающие на гостя никак не отреагировали. Старшие ребята продолжали отрабатывать удары как ни в чём не бывало, сосредоточившись на работе. Да и наши парни от них не отставали. Мы с Татьяной тоже старались «не ударить в грязь лицом». Но с приходом этого человека всё моё внимание переключилось на беседующих. А когда я увидела, что Сэнсэй, развернувшись к гостю, начал жестикулировать, что-то говоря довольно-таки в жёсткой форме, тут я не выдержала. Уклоняясь от ударов Татьяны, моя особа начала постепенно приближаться в этом импровизированном спарринге к беседующим. И я услышала следующие слова Сэнсэя, обращённые к прибывшему:
– Когда двадцать с лишним лет назад ты мечтал лишь о всемирной славе и признании как выдающегося учёного, ты же сам предложил нам свои услуги в обмен на конкретные знания, которые выведут тебя в лидеры науки…
«Ничего себе! – ошарашенно подумала я. – Сэнсэй на „ты“ его называет! И кому это „нам“? И какие услуги?»
Тем временем Сэнсэй продолжал:
– …Со своей стороны мы полностью выполнили условия нашего договора. Ты получил от нас подробную информацию, начиная от полупроводникового гетеролазера и кончая преобразователями солнечной энергии. Разве тебе этого мало?! Ты и так всю жизнь дурака валял, пользуясь нашими знаниями. А к следующему юбилею ещё и Нобелевскую отхватишь. Что, плохо?! Я не понял, какие проблемы?
Всё это время мужчина сидел, опустив голову. И когда Сэнсэй закончил, тот поднял на него глаза. Лицо у него было раскрасневшимся, видимо от сильного волнения.
– Какие проблемы, говорите. Вы что, меня за дурака держите?!
И уже смягчив тон, добавил:
– Я всё прекрасно помню и от своих слов никогда не отказывался… Но объясните мне, пожалуйста, где я возьму источник энергии необходимой мощности?! Для того чтобы запустить вашу установку, чертежи которой вы мне передали, мне потребуется обесточить как минимум всю Ленинградскую область. А вы просите, чтоб эта установка работала с начала августа и до декабря месяца. Это что, все эти месяцы и Ленинград, и все остальные будут сидеть без света?
– За источник энергии можете не переживать, уважаемый Жорж Иванович, этим мы вас обеспечим.
– Вы что, хотите притащить в мой институт ядерный генератор, что ли?! Как вы себе это представляете? И почему именно на территории нашего института? Что, нельзя это сделать где-то в другом месте, в Москве например?
– Можно, конечно. Но мы посчитали, что ваш институт будет более удобной позицией… А источником питания мы вас обеспечим. Можете не переживать, он очень малых габаритов, не более чемодана, так что места много не займёт. Энергии в нём вполне достаточно, чтобы установка смогла работать нужное время.
– Извините, но вы говорили про миллионы киловатт. Что, это всё будет в чемодане? И не ядерная энергия?! – удивился академик.
Сэнсэй улыбнулся:
– Не забивайте себе голову мелочами. Могу частично удовлетворить ваше любопытство и сказать сразу, что это вакуумный излучатель энергии. Кроме того, мы дадим вам, как и обещали, частотный преобразователь к этой установке. Но предупреждаю сразу, лезть туда и разбирать эти приборы не советую, иначе это будет хуже, чем в Хиросиме, в миллионы раз. Хотя внешне они абсолютно безвредны. Но запомните, установка должна начать работать в постоянном режиме не позднее 15 августа.
– Хорошо. А когда вы мне их доставите?
– Я думаю, сразу после Рождества вам их доставят.
– Добро… только… Академик несколько замялся.
– Что?
– Меня интересует один вопрос. Вот вы говорите о невмешательстве в наши дела, а эта установка свидетельствует об обратном.
– Мы и не вмешиваемся. Если бы вмешивались, то предотвратили бы те события, которые грядут. Но мы не вправе, это ваша воля, делайте что хотите. Но единственное, не в наших интересах, чтоб здесь разразилась как минимум третья мировая с применением ядерного. Поэтому мы хотим всего лишь сгладить последствия этих событий.
– А где гарантия, что эти волны никому не повредят?
– Мы гарантируем – это абсолютно безвредно. Просто люди станут более спокойными и рассудительными. Поэтому их ответные реакции будут смягчены, и это не перерастёт в какой-то глобальный конфликт… Но повторяю, предотвратить эти события мы не вправе. Хотите, предотвращайте это сами, это ваше дело.
Академик грузно поднялся с лавочки и начал прощаться. Сэнсэй проводил его до двери, ещё раз напоминая о дате. И, пожав друг другу руки, они расстались. Я услышала, как Сэнсэй, возвращаясь от двери, с улыбкой пробормотал себе под нос:
– Хм, всякий дурак считает себя умным, но только умный может назвать себя дураком.
Я была просто поражена всей необычностью этого разговора. «Кто же такой Сэнсэй? Он что, физик? – подумала я. – Наверное, работает в каком-то научно-исследовательском институте. Сэнсэй и нам рассказывал про какую-то углублённую физику. В таком случае это многое объясняет из обширного кругозора его знаний». Эта единственная версия, которая пришла мне в голову, была более-менее приемлемой, поскольку в массе остальных «тысяч вопросов» я просто запуталась, не найдя им толкового объяснения. Но в моих глазах Сэнсэй вырос как учёный авторитет, поскольку к нему прислушивался даже академик. Хотя сам Сэнсэй ничем не хотел выделять себя из толпы. По дороге домой он так же, как обычно, шутил вместе со всеми, поддерживая наше весёлое настроение после «обезьяньей» тренировки. Однако дома я всё же записала этот необычный разговор в свой дневник с большой пометкой в конце: «Оказывается, Он – физик!»
26
Через пару дней, когда мы с мамой ходили по магазинам за очередными покупками, я как раз строила планы на вечер, обдумывая вопросы, которые собралась сегодня задать Сэнсэю на занятии.
На улице, после вчерашнего дождя и ночного мороза, выпал пушистый снег. Надо отметить, что зима здесь была довольно тёплая по сравнению с теми регионами Союза, в которых мы жили раньше. «Шахтёрский» снег был похож на снег лишь только в первый день, так как на второй он уже становился серым от угольной пыли, а на третий и вовсе таял, превращаясь в мокрую, слякотную грязь. И даже Новый год здесь мы всё время встречали с одним и тем же прогнозом погоды: «Дождь, переходящий в мокрый снег». Так что я была рада увидеть хотя бы этот пушистый снег и ощущать долгожданный морозец. Это давало маленькую надежду, что очередной Новый год, до которого осталось всего три недели, может быть удастся встретить по-настоящему, по-зимнему и повеселиться от души.
Так, мечтая о хорошем будущем, мы шли к очередному магазину. И тут мама неожиданно поскользнулась и упала назад, да так сильно, что у неё аж ноги подлетели. Всё это случилось в какие-то доли секунды, я не успела даже сообразить, не то чтобы удержать. Проходившие рядом какие-то мужчины кинулись её поднимать. Я тоже пыталась как-то помочь, испугавшись не на шутку. Поблагодарив людей, мама встала, оперевшись на меня:
– Мам, ты как, идти сможешь?
– Ой, подожди, боль такая в спине, прямо что-то хрустнуло.
– Может в больницу?
– Да подожди, сейчас пройдёт.
Мы немного постояли, а потом медленно пошли домой. Мама слегка прихрамывала. Дома ей стало ещё хуже. Отца не хотели тревожить на работе, всё думали, что пройдёт. Но боль всё усиливалась, и никакие таблетки не помогали. Что мы только ни делали: растирали различными мазями, делали компрессы и даже просто грели. Но от последней процедуры ей стало ещё хуже. На медитационное занятие я, естественно, не пошла. А когда поздно вечером пришёл отец, мы уже испробовали всё, что можно, чтобы утихомирить боль. Решение было однозначное – нужно обращаться в больницу. Отец сделал пару звонков и договорился, чтоб маму посмотрел доцент в областной нейрохирургии.
К утру её состояние резко ухудшилось. Ноющая резкая боль перешла и на ногу. И малейшее движение вызывало сильнейший приступ. Её даже в больницу отвезли в полулежащем положении. В неврологии, после серии рентгенов и компьютерной томографии, доцент установил, что у неё давно уже был остеохондроз позвоночника, а из-за падения лопнуло фиброзное кольцо и образовалась грыжа диска 7 мм. Вследствие этого был зажат седалищный нерв, что отдавало сильной болью в ногу. После внимательного осмотра врач послал на консультацию к нейрохирургу. Отец опять-таки нашёл хорошего нейрохирурга, который, ознакомившись с результатами обследования, сделал вывод, что операция неизбежна.
