Бодхи - Майя
- Радж, смотри, там тропа, куда она ведет?
Я спросила просто так, чтобы постоять минутку и отдышаться, но вопрос произвел на Раджа неожиданный эффект. Показалось, что он даже испугался.
- Пойдем, Майя, у нас мало времени.
- Ну и что тебя так напугало?
- Ничего, просто не хотелось бы идти в темноте по горам, и я...
- Нет, Радж, ты меня не проведешь. Ну-ка давай рассказывай, я тебе плачу деньги не за то, чтобы ты просто меня гнал тут как козу, и раз уж ты мой гид, вот давай и работай гидом, рассказывай о том, что мне интересно.
- Так я и рассказываю...
- Вот и рассказывай, только не ври мне, Радж, я плачу деньги не за вранье, и вообще это не по дружески.
Продавливание в сторону "дружбы" помогло, - индусы довольно чувствительны к словам "друг", "нечестно" и т.д. Насколько они непунктуальны и бесцеремонны, настолько же совестливы. Как-то на пути из Дели в Кашмир в наш автобус в очередной раз на остановке заскочили продавцы всякой всячины, и я захотела купить связку бананов. Индийские бананы совершенно не похожи на те, что продаются у нас - они маленькие, сантиметров по пятнадцать в длину, и вкус у них терпкий и приторный. Ну и конечно они очень дешевые. Продавец назвал мне цену в двадцать рупий за связку весом в килограмм. На наши деньги это около пятнадцати рублей, так что я, не раздумывая, потянулась за деньгами, но что-то мне не понравилось в глазах продавца, и я решила у соседа-индуса спросить - сколько стоит такая связка бананов. "Восемь-десять рупий, мэм". Узнав, что с меня продавец просит двадцать, он неожиданно принялся его... стыдить! Именно стыдить, а не ругать, как это можно было бы предположить. И продавцу - взрослому мужчине - стало стыдно, он прямо таки съежился, виновато улыбался, умоляюще смотрел на меня, извинялся перед всеми (!) пассажирами автобуса, взял десять рупий, сказал пять раз спасибо и так и ушел пристыженный. Вот и сейчас указание на недружественность поведения Раджа сработало, и он принялся заглаживать вину.
- Эта тропа ведет к пещере, удивительно, что ты ее заметила... эта пещера необычная, и к ней лучше не ходить.
- Что, тоже возьмут штраф??
- Нет, ее никто не охраняет и войти туда может любой, кто захочет... но никто не хочет.
- Змеи? Пауки? Опасный обрыв? Что там?
- Как тебе сказать, Майя... это трудно объяснить... только не подумай, что я тебя обманываю, я не обманываю...
Знаком я успокоила Раджа, чтобы он перестал дергаться.
- Эта пещера называется "пещера украденных жизней".
- Интересное название! Это опасно?
- Не то, чтобы опасно, нет, это безопасно, но у каждого это по-разному, и чаще всего это трагедия... я туда боюсь ходить, но там был мой старший брат, он рассказал обо всем, что с ним случилось, или не обо всем..., сейчас уже не узнать. После этого он не смог больше жить, как раньше, он стал несчастным, очень несчастным, уехал из этих мест, и много лет мы уже ничего о нем не знаем. Эта пещера делает людей несчастными, и наша семья тоже пострадала. Она украла моего брата.
Было довольно жарко, и мне не хотелось прямо сейчас выслушивать истории о разбитых семьях, это мало трогало. Для индусов семья значит еще больше, чем для европейцев, намного больше, но называть жизнь человека потерянной только из-за того, что он навсегда покинул своих родственников - это уж чересчур. Но ведь что-то там происходит, если люди вот так все бросают и уходят? Мне бросать нечего, я и так уже все бросила (всплыла и растворилась боровообразная физиономия главного редактора - слишком уж она не вязалась с этими красотами).
- Ну ладно, Радж, довольно мистики. Мне нужно знать одно - если я туда пойду (при этих словах смуглое лицо Раджа слегка побледнело), то мне не угрожает никакая опасность? Я имею в виду реальную опасность, нормальную, без мистики. Чертей и богов я не боюсь, у нас в России с этим дефицит, так что я буду только рада, если повстречаю что-нибудь подобное.
- Нет, ничего такого опасного там нет. Только будь осторожна, здесь можно сорваться и здорово пораниться об острые камни.
- Это меня волнует меньше всего, я неплохо умею карабкаться. Ладно, я ненадолго - просто схожу туда, посмотрю. И не смотри так обреченно, я не очень-то верю в духов и в привидения.
Тропинка оказалась не слишком отвесной, подниматься по ней было несложно, а вот спускаться, как обычно, будет сложнее... ну да ладно, опыт есть. Пока карабкалась, вспомнила, как с Андреем ездила в Коктебель, там сразу за холмом с могилой Волошина есть небольшая скала, тропа подходит к ней и дальше идет прямо вертикально вверх. Забравшись метров на 10 вверх, мы занялись сексом, стоя на небольшом выступе, где едва мог встать один человек. Остроты ощущениям придавало то, что прямо под нами метрах в трехстах расстилалась пропасть долины. Прижимаясь спиной к скале, уцепившись руками за выступы справа и слева и обхватив Андрея ногами, я повисла на нем, отдаваясь ощущениям, разливающимся вверх и вширь по телу с каждым его движением, и впитывала в себя неохватность расстилающегося во все стороны пространства...
Поднявшись метров на двадцать вверх, я обнаружила скальную полочку, уходящую вверх и вправо, которая еще через двадцать метров вывела прямо к пещере. Вход густо зарос кустарником и марихуаной, и был к тому же так расположен, что заметить его можно было, лишь подойдя вплотную. Внутри было гулко, сухо, совсем не страшно и довольно уютно. Здесь можно прекрасно отдохнуть в тени, почитать книжку. Неглубокая - всего метра три, а вот как раз место, где можно посидеть. Наверное, тут сидел и брат Раджа и другие... и ничего особенного. Впечатлительные эти индусы, ей богу. Над противоположной стеной ущелья парили птицы, небо было ярко-голубым, сидеть было удобно и мало-помалу наползла легкая дрема. Сказывалась усталость от проделанного пути. Подремлю минуту-другую и пойду...
Но подремать не получилось, и, поерзав туда-сюда попой и так и не найдя удобной позы для сна, я решила на этом завершить посещение достопримечательности. С некоторым сожалением констатировав отсутствие привидений, таинственных происшествий и вообще чего бы то ни было, я стала аккуратно спускаться вниз. Еще на скальной полке я заметила, что Раджа нигде не видно - наверное, опять завалился за какой-нибудь камень и отсыпается. Спускаться было нетрудно, поскольку в отличие от крымских скал, где почти каждый камень "живой", здешние горы довольно прочные, и если уж ухватилась за выступ, то можно было уверенно за него держаться. Словно опровергая мою самоуверенность, у самой тропы из под ноги внезапно выскочил камень, я потеряла равновесие и грохнулась вниз, пролетев, к счастью, не более полуметра, но при этом очень больно ударилась бедром, и, преодолевая выступившие слезы, несколько минут сидела в траве, пока боль не утихла.
Раджа на тропе не было. Уйти без меня он конечно не мог, стало быть... ага, понятно, мальчик воспользовался предоставленным одиночеством и где-нибудь за камушком справляет свои надобности.
В этот момент я увидела, что сверху по тропе кто-то спускается, причем очень быстро. Буквально за несколько минут он преодолел расстояние, на которое мне потребовалось бы полчаса, просто не верилось глазам, что можно по такой неудобной тропе передвигаться с такой скоростью. Когда человек приблизился, я увидела, что это так называемый "садху", и ко всему прочему он был еще и босой! По таким острым камням голыми ногами! Садху - это такие бродячие монахи, все их имущество - ярко оранжевое одеяние да бидон, в котором они носят еду. И посох. В Дели я видела таких, но там они производили впечатление обычных показушников, которые беззастенчиво клянчат деньги с туристов или фотографируются с ними - тоже за деньги, разумеется. Этот садху был явно не таким. Невысокий, движения собранные, точные, весь облик словно дышит стремлением. Когда он приблизился, я решила отойти чуть в сторонку, но зацепилась за камень и чуть было не загремела на ровном месте. Садху взглянул на меня, и взгляд меня поразил. Ну сколько мог длиться этот взгляд - ну полсекунды, секунду, не больше, ну две секунды максимум, он был направлен словно внутрь, а не наружу, глубокий, плотный. Лица, тела, вещи мы оцениваем по тому, как они выглядят, но настоящий, живой взгляд можно оценить лишь по тому, что он вызывает в тебе самом. Взгляд садху словно колокольным звоном раздался в моем сердце, теплая волна прокатилась по телу и вызвала острый прилив симпатии и нежности. Это было тем более странно и даже несообразно, что выглядел он отнюдь не как симпатичный мальчик, и откуда эта внезапная нежность к запыленному, старому, высохшему страннику? Это, конечно, не эротическая нежность, но с чем ее сравнить... снежная, вихрящаяся, как легкая, стремительная пурга на катке, где я катаюсь маленькая, лед отражает свет фонарей и все кружится то ли во мне, то ли вокруг меня.
