Анни Безант - Древняя мудрость
Но как только человек вступает в сферу Буддхи, он немедленно начинает чувствовать единство, подобно тому, как отдельные лучи солнца, расходящиеся в разные стороны, возвращаясь назад в солнце, из которого изошли, сливаются вновь воедино. Существо, находящееся на солнце, проникнутое его светом и само изливающее этот свет, не могло бы чувствовать различия между одним лучом и другим и совершенно одинаково посылало бы световые токи по всем направлениям; то же и с человеком, который сознательно достиг духовной сферы: он чувствует братство, о котором другие лишь говорят как об идеале, и он изливает свою силу в пользу каждого, кто нуждается в его помощи; он видит во всех существах как бы самого себя, и все, что он имеет, считает принадлежащим столько же им, сколько и себе, более того – скорее им, потому что нуждаются больше они, а сил у них меньше, чем у него. Так старшие братья в дружной семье берут на себя бремя семьи, охраняя младших братьев от горя и нужды; для духа братства слабость есть право на помощь и на любовное покровительство, а не повод для угнетения. Все великие основатели религий действовали из этой сферы единства и отличались всегда великим состраданием и нежностью, отзываясь на все внешние и внутренние нужды людей. Сознание этого внутреннего единства, признание единого Я, пребывающего во всем, есть единственное незыблемое основание братства; все остальное изменчиво.
Сознание это сопровождается уверенностью, что ступень эволюции, достигнутая различными живыми существами, зависит главным образом от того, что можно бы назвать их возрастом. Одни начали свое странствие гораздо позднее, чем другие, и, хотя основные свойства у всех равны, некоторые развернули гораздо большее количество из этих свойств потому, что в их распоряжении было более времени, чем у младших братьев. Так же немудро было бы осуждать зерно, что оно еще не превратилось в цветок или младенца, что он не проявляет свойств взрослого человека, как осуждать молодые души, окружающие нас, что они еще не развились до степени, которая уже достигнута нами. Ведь мы не осуждаем себя за то, что не достигли еще до божественного совершенства, а между тем со временем и мы будем стоять там, где стоят наши старшие братья. Какое же право имеем мы осуждать тех, кто моложе нас? Самое слово братство заключает идею одинаковой крови и неодинакового развития; поэтому-то оно и представляет истинное звено между всеми созданиями вселенной – единство сущности жизни и различие в ступенях, достигнутых проявлениями этой жизни.
Мы все едины по нашему происхождению, едины по способу нашей эволюции и едины по общей цели нашего бытия, а различие в наших возрастах и в достигнутом размере должно лишь вызывать в нас взаимную тесную и нежную связь. Все, что человек мог бы сделать для своих братьев по плоти, которые иногда бывают для него дороже самого себя, является истинной мерой того, что он должен делать для каждого, кто разделяет с ним единую жизнь. Люди бывают исключены из сердца своих братьев вследствие различия расы, класса и происхождения; человек, мудрый любовью, поднимается над всеми этими наружными различиями и сознает, что жизнь всех исходит из одного и того же источника, что все люди – члены одной великой семьи.
Признание всеобщего братства и стремление осуществить его в земной жизни является таким сильным двигателем для развития высшей природы человека, что это признание сделано единственным обязательным условием для вступления в Теософическое общество, единственным «предметом веры», который всеми вступающими в Общество должен быть принят безусловно. Осуществление этой веры в жизни, хотя бы и в незначительной степени, уже вызывает очищение сердца и расширение духовного кругозора; совершенное же ее осуществление вырывает с корнем все темные силы разъединения и позволяет чистому свету единого Я озарять нас подобно свету, проходящему через прозрачное стекло.
Никогда не следует забывать того, что братство существует как факт, все равно, отрицает ли его человек или признает. Человеческое неведение не меняет законов природы и не может изменить ни на одну йоту ее неизменного и непреодолимого движения. Законы ее уничтожают все, что противится им, и разбивают вдребезги нежелающего согласоваться с ним. Поэтому не имеет прочного будущего ни один народ, который допускает поругание братства, ни одна цивилизация, построенная на его противоположном начале, не может продолжаться. Нам нечего создавать братство, оно уже существует. Нам нужно только привести наши жизни в согласие с ним, если мы хотим, чтобы дела наши не погибли.
Может показаться странным, что духовная сфера – нечто совершенно нереальное и туманное для многих – влияет в такой степени на все остальные миры и что силы ее могут даже разбивать вдребезги все, что с ними не гармонирует в низших мирах. А между тем это так, ибо этот мир есть выражение духовных сил, и они-то и являются теми руководящими и формирующими энергиями, которые все проникают и медленно, но верно подчиняют себе все сущее. Поэтому-то братство как духовное явление несравненно более реальная вещь, чем всякая внешняя организация; оно – жизнь, а не форма, оно – «мудрый и добрый порядок вещей». Оно может проявляться под бесконечным разнообразием внешних форм, соответствующих данному времени, но жизнь, одушевляющая эти формы, остается все та же, и счастливы те, которые различают ее присутствие и делают себя проводниками ее живой силы.
Читатель имеет теперь перед собою составные части человека и те области, которым эти составные части соответствуют; краткое повторение всего изложенного поможет ему получить ясную идею обо всем сложном целом.
Человеческая Монада и есть Атма-Буддхи-Манас или, выражаясь иначе, Дух, Духовная Душа и Душа Человеческая. Тот факт, что все три являются лишь аспектами божественного Я, делает возможным вечное существование человека, и хотя все три аспекта проявляются врозь и последовательно, их единство по существу делает возможным, чтобы человеческая душа слилась с духовной душой, отдавая последней драгоценную сущность своей индивидуальности, а последняя, став индивидуальной, слилась с Духом, причем она окрашивает последний – если такое выражение допустимо – теми оттенками, которые присущи ее индивидуальности, оставляя при этом неприкосновенным свое существенное единство со всеми другими лучами Логоса и с Самим Логосом.
Эти три аспекта образуют седьмое, шестое и пятое начала человека, а субстанция, которая ограничивает или облекает их, т. е. которая делает их проявление возможным, принадлежит соответствующей пятой (нирванической), четвертой (буддхической) и третьей (ментальной) сферам нашей солнечной системы.
Пятое начало (Манас) образует для себя тело в ментальной сфере, дабы войти в соприкосновение с миром физических явлений; при этом оно смешивается с четвертым началом, с природой желания, или Кама, которая принадлежит второй, или астральной сфере. Спускаясь в первую, или физическую сферу, мы имеем третье, второе и первое начала человека: его особую жизнь или прану; эфирный двойник, проводник праны и плотное тело, соприкасающееся с наиболее грубыми веществами физического мира. Мы уже видели, что иногда прана не рассматривается как отдельное «начало», и тогда перемешавшиеся между собою астральное и ментальное тела называются вместе Кама-Манас; чистый разум получает название высшего манаса, а умственное начало, отделенное от астрального, именуется низшим манасом. И туда наиболее верным понятием о человеке будет то, которое яснее всем передает идею о единой неизменной жизни, проявляющейся через различные формы, которые ставят известные границы и известные условия для выражения ее энергии, чем и вызывается все разнообразие проявленной жизни. И тогда мы увидим в едином Я единую Жизнь, источник всех энергий человека; разнообразие же форм мы будем иметь в буддхическом теле, в «пребывающем теле» (corps causal), в ментальном, астральном и физическом (эфирное и плотное) телах. Соединяя обе точки зрения в одно, мы можем построить такую таблицу:[143][144]
Мы увидим позднее, что различие ограничивается одними названиями и что шестое, пятое, четвертое и третье «начала» являются деятельностью духа (Атма) в буддхическом, «пребывающем», ментальном и астральном телах, тогда как второе и первое «начала» проявляются двумя низшими телами. Эта система наименования может стать источником замешательства для изучающих эти вопросы, но имена эти даются лишь за неимением более совершенных и только как указания на факты, принятые в теософических учениях.
Высшие тела человека, которые мы изучали, составляют в своем соединении то, что обыкновенно называется аурой человеческого существа. Аура имеет вид овального светящегося облака, окружающего плотное физическое тело. То, что обыкновенно называется аурой, представляет собою лишь те части тонких тел человека, которые распространяются за периферию плотного физического тела; каждое тело закончено в самом себе и проникает те тела, которые грубее и плотнее его; оно – большего или меньшего размера, соответственно своему развитию, и вся та часть его, которая выдается из границ плотного физическою тела, и носит название ауры. Таким образом, аура человека состоит из выдающихся частей эфирного двойника, астрального и ментального тел, «пребывающего тела» (corps causal) и, в редких случаях, буддхического тела, освященного сиянием Атмы. Иногда аура бывает тусклая, грубо и нечисто окрашенная, иногда великолепно сверкающая чудными цветовыми переливами; ее вид зависит вполне от ступени эволюции, достигнутой человеком, от развития его различных тел, от нравственного и умственного характера, который он успел развить в себе. Все его меняющиеся страсти, желания и мысли записаны в его ауре и формой, и окраской, и цветом, так что «имеющий очи открытыми» для подобного чтения может все это прочесть, взглянув на человека. Весь характер запечатлен здесь точно так же, как и все мимолетные изменения, и здесь уже невозможен обман, как он возможен под прикрытием маски, именуемой нами «физическое тело». Увеличение в размере и в красоте ауры есть безошибочный признак человеческого прогресса, и это увеличение говорит несомненно о росте и очищении Мыслителя и его оболочек.
