Михаил Ахманов - Оглянись – пришельцы рядом!
Посередине нее темнел сложенный из гранита жертвенник – низкий серый пьедестал, на котором высилась увитая цветами статуя местного божества. Она казалась небольшой; издалека Блейд не мог разглядеть ни лица, ни фигуры, ни позы, только смутный силуэт, блеск белого мрамора да пестрые гирлянды цветов. Он решил, что этот божественный символ, мирный и величественный, прекрасно гармонирует с морем, и с лесистым склоном горы, и с городом, чьи светлые стройные каменные башни вздымались на побережье – там, где зеленая земля обнимала руками-мысами обширную бухту.
Внезапно послышался звук, тонкий и протяжный посвист свирели. Она тянула и тянула нежную мелодию, хрустально-чистую, как воздух этой Аркадии; и, двигаясь ей в такт, из-за деревьев стали появляться гибкие фигурки. Они танцевали, вытягиваясь многоцветной змейкой, такой же гибкой и упругой, как их тела. Блейд видел развевающиеся хитоны – бирюзовые, розовые, палевые, сиреневые; стройные босые ноги ступали по мягкой траве, нагие руки плавно покачивались, отбивая ритм, волосы – рыжие, огненно-золотистые, каштановые, темные, как вороново крыло, и светлые, как лен, – падали на обнаженные плечи.
Цепочка девушек обошла статую, закружилась в хороводе; хитоны взлетели вверх, как крылья бабочек, поплыли в теплом воздухе и огромными цветами опустились в траву. Нагие плясуньи шли то влево, то вправо, высоко поднимая колени, прогибаясь назад, подставляя лица ветру и солнцу. Метались локоны, щекоча и лаская спины, колыхались стройные бедра, играли в прятки с травой маленькие ступни, текла, струилась мелодия…
Блейд, очарованный, покинул опушку. Он двигался прямо к алтарю, окруженному кольцом теплой юной плоти, такой соблазнительно-дразнящей, такой многоликой, разнообразной, сладостной… Он миновал разбросанные в траве хитоны; тонкая прозрачная кисея вздымалась волнами под его ногами, исходила волшебным ароматом девичьих тел. До хоровода оставалось с десяток шагов, и он замер, приглядываясь к молодым плясуньям, сравнивая, выбирая.
Эту… нет, лучше ту… или все-таки эту…
Он прыгнул, подхватил на руки девушку; темный шелк волос расплескался по груди, алые губы дрогнули в испуганном вскрике. Флейта замолкла, хоровод распался, нагие фигурки заметались перед алтарем, словно моля свое божество о защите, и тогда загрохотали барабаны. Они стучали мерно, грозно, воинственно, и темная опушка дубовой рощи вдруг ощетинилась копьями.
На Блейда надвигалась фаланга. Теперь на поляне сверкали не девичьи нагие тела, а бронза панцирей; не прозрачные хитоны шевелил ветерок, а развевал плащи и жесткие плюмажи; не гибкие тонкие руки плавно струились в воздухе, а пронзали его копья и мечи. И девушка, пойманная им, вдруг превратилась в меч: длинный блестящий клинок с рукоятью из оникса, черного, как локоны красавицы, теплого, как ее кожа.
Любовь, битва! Нежные объятия после смертельной схватки, кровавый бой после поединка в постели! Что еще нужно мужчине!
Подняв сверкающий клинок, Блейд испустил боевой клич.
* * *– Ты что ревешь, как гризли во время случки? – Темная рука Гарри Нибела вцепилась в воротник комбинезона, и невесомое тело Блейда выплыло из ящика. Он раскрыл глаза, осмотрел крохотный отсек, принюхался к затхлому воздуху и буркнул:
– Сон…
– Что – сон?
– Сон не дал досмотреть, дьявол тебя побери! Боюсь, скоро у нас станет на одного пилота меньше.
– Ну, а я-то при чем? – Гарри на всякий случай отодвинулся. – Центр на связи. Интересуются самочувствием телескопа… значит, какая-то шишка хочет с тобой поговорить, командир.
– Ладно. Скажи, сейчас буду.
Блейд подплыл к вакуумным удобствам, воспользовался, потом протер руки и лицо влажной губкой. Опускаясь в кресло второго пилота, он кивнул Дугласу; тот кивнул в ответ. На лицо Керка падали блики от огоньков на приборной панели, и оно казалось раскрашенной маской индейца: зеленоватый рот и подбородок, алое пятно на щеке, голубые полоски на лбу. Странник подумал, что сам выглядит, скорее всего, не лучше.
Он взял наушники с дрожащим на изогнутом стерженьке шариком микрофона и водрузил эту конструкцию на голову. Большие круглые диски плотно прижались к ушам, отсекли едва слышную воркотню приборов, поскрипывание кресла Дугласа, шелест и стук – второй пилот копался в ящике, выбирая обеденный рацион.
На связи был Стоун.
– Как дела, Дик?
– Все в порядке.
– Вам привет от шефа.
– Надеюсь, вы не…
– Нет-нет, не беспокойтесь. Вы выполняете важное задание в Сан Франциско… или в Лос Анджелесе… Ревизию местных веселых домов, я полагаю.
– Благодарю за доверие, Дэйв.
Стоун помолчал.
– Дик, мы можем поговорить приватно? Так, чтобы не слышали пилоты?
– Что касается вас… – начал странник, бросив взгляд на Дугласа.
– Речь не обо мне, меня они не слышат. Но я хочу задать вам несколько вопросов и получить ответы. Совсем не обязательно, чтобы они дошли до их ушей.
– Боюсь, это трудно устроить. Как вы и предупреждали, тут между креслом и… гмм… прочей мебелью колена не просунешь.
– Придумайте что-нибудь, Ричард. Вы же такой изобретательный человек!
– Ну, хорошо… ждите, Дэйв. Сейчас я посоветуюсь с экипажем.
Блейд сдвинул наушники чуть повыше и сказал:
– Парни, мне надо провести один секретный разговор. Какие будут идеи?
– Я могу заткнуть уши поролоном и лечь в твой гробик, – быстро сказал Нибел. – А Керка мы вышвырнем за борт.
– Ты все равно вытащишь затычки и будешь подслушивать государственные тайны, – возразил Дуглас. – Поэтому в контейнер Дика заберусь я, но сначала двину тебе в ухо – так, чтобы полчаса звенело.
Блейд усмехнулся.
– Вы в курсе поданных предложений, Дэйв? – спросил он, придвинув к губам шарик микрофона.
– Да, я все слышал. Вы можете сделать так, чтобы звенело в ушах у обоих? И как можно дольше?
– Это было бы слишком жестоко, сэр. В конце концов, эти парни еще пригодятся… мне, по крайней мере.
Он увидел, как Нибел в комическом ужасе схватился за голову – видно, решил, что шишка из Центра велит командиру выкинуть за борт обоих пилотов.
– Ну, так что предложите вы сами? – нетерпеливо произнес Стоун.
– Спрашивайте, Дэйв, я отвечу.
– А! Понял! Эзопов язык?
– Если вы не владеете китайским, то это все, что нам остается.
После короткой паузы – видимо, генерал пытался поточнее сформулировать вопрос – в наушниках послышалось:
– Ваш первый пилот передал кое-какую любопытную информацию.
– И что же, это новость для вас?
– Нет, разумеется. О подобных встречах сообщают почти все наши астронавты. И русские, насколько мне известно, тоже.
– Чего же вы хотите от меня?
Генерал хмыкнул; Блейд не мог понять, какую эмоцию выражает этот звук – то ли раздражение, то ли Стоун развеселился.
– Вы подтверждаете этот факт?
– Сформулируйте точнее, чтобы у нас не возникло неясностей.
– Хорошо. Итак, полковник Дуглас сообщил, что ваш корабль сопровождают инопланетные летательные аппараты в количестве двенадцати единиц. Через два часа семнадцать минут осталась только пара наблюдателей. Еще через два часа исчезли и они. Дуглас кратко описал эволюции этих машин в пространстве, указал расстояние до них и предположительные размеры – по данным локатора. На дистанцию прямой видимости они, насколько я понимаю, не приближались. Вопрос: подтверждаете ли вы эти сведения?
– Целиком и полностью, Дэйв.
В наушниках воцарилось ошеломленное молчание. Подождав с минуту, Блейд произнес:
– Я чувствую, вы удивлены. Вопрос: почему? Ведь эта информация, по вашим же собственным словам, не является новой.
– Хмм… да! Но одно дело получить ее от пилотов либо от технических специалистов, входивших в состав наших экипажей, и совсем другое – от вас.
– Не вижу разницы.
– Вы меня удивляете, Дик! И пилоты, и высоколобые умники из НАСА склонны к шуткам. К очень своеобразным шуткам, уверяю вас! Это первое. Второе, пилоты могли страдать галлюцинациями либо иметь определенные предубеждения, которые вызывают самые удивительные галлюцинации… Ну, вы понимаете, о чем я говорю: иногда человек видит не то, что есть на самом деле, а то, что ему хочется. Легенды же о чужих аппаратах, сопровождающих наши ракеты, ходят в пилотской среде чуть ли не с первого запуска… Наконец, третье: мы не можем исключить элемента рекламы. Понимаете, и пилоты, и ученые рано или поздно выходят в отставку; любой из них может неплохо подзаработать, разъезжая по стране с лекциями. Люди гораздо охотнее верят байкам тех, кто действительно побывал там, наверху, чем историям прочих мистификаторов. В силу изложенных выше причин, Ричард, нам крайне трудно отличить истину от ненамеренной или заведомой лжи… – Помолчав, Стоун поинтересовался: – Ну, теперь вы понимаете, в чем суть дела? Вы не склонны к шуткам, не страдаете галлюцинациями и вам не нужна реклама. Вы объективный свидетель, совершенно неоценимый для нас! Итак, вопрос: вы подтверждаете факт появления чужих аппаратов?
