Михаил Ахманов - Оглянись – пришельцы рядом!
Он принюхался, постепенно начиная соображать, почему Стоун назвал «Аполлон» ракетой для мужчин. Безусловно, Ее Величество королева не сумела бы выдержать перелет в этом курятнике, даже ради знакомства с великой межзвездной цивилизацией! Тут царили мужские запахи – пота, металла, пластика. Едва заметно пованивало мочой.
Сообразив это, Блейд почувствовал некий позыв. В конце концов, он проспал сутки, и теперь ему требовалось выполнить все, что положено: умыться, поесть, привести себя в порядок и так далее. Откровенно говоря, «так далее» беспокоило его больше всего.
– Подполковник Нибел, – командирским голосом распорядился он, – пока первый пилот занят, ознакомьте меня с правилами поведения в отсеке. Учтите, я не астронавт.
– Есть, сэр! Слушаюсь, сэр! – Лицо Гарри приняло самое серьезное выражение. – Самое главное, сэр, не делайте резких движений, чтобы не повредить оборудование. Второе: во время маневров занимайте место в своем контейнере и пристегивайтесь понадежнее, там есть ремни. – Он продемонстрировал их. – Третье: в случае попадания метеорита…
– Меня не интересует попадание метеорита, – прервал его Блейд. – И я обещаю, подполковник Нибел, задушить вас медленно, неторопливо, не делая резких движений.
– Понял, сэр! Прошу простить, сэр!
Нибел ловко порхнул к стене, покопался там, разворачивая какое-то приспособление, напоминавшее казенную часть стадвадцатимиллиметровой гаубицы, и бодро доложил:
– Вакуумный унитаз, сэр! Приведен в боевую готовность! Прошу вас!
Пока Блейд, спустив комбинезон, седлал непривычное устройство и приноравливался к нему, Гарри трещал без умолку:
– Вы, безусловно, правы, сэр, я не с того начал. Ведь клозет, по сути дела, самая важная вещь на корабле, центр местной Вселенной, можно сказать. Что такое, в конце концов, наша ракета? Как говорила моя пятая жена, унитаз с мотором, и все! А уж малышка Джейн понимала толк в таких вещах! Она была физиологом и…
– Была? – Блейд осторожно слез с насеста и подтянул комбинезон; унитаз за его спиной глухо рявкнул – вероятно, реализуя свои вакуумные функции. – Что же с ней случилось, с нашей малышкой Джейн?
– Ничего. Она по-прежнему служит в НАСА. Прошедшее время, сэр, в данном случае означает, что крошка выпорхнула из моей постели. Боюсь, навсегда… – Гарри грустно потупился.
Оправившись, Блейд пришел в хорошее расположение духа. Второй пилот помог ему умыться – соответствующее устройство оказалось еще сложнее вакуумного унитаза. Затем они поели, потягивая из туб саморазогревающийся фуд-квик, и он велел Дугласу доложить обстановку. Согласно рапорту первого пилота, старт и отстрел двух ступеней были произведены без сучка, без задоринки, все бортовые системы функционировали нормально, корабль прошел около восьмидесяти тысяч миль и до выхода на луноцентрическую орбиту оставалось шестьдесят три часа. Дуглас также радировал в центр управления полетом, державшим их суденышко в радарном луче, что «двухсотфунтовый телескоп никаких повреждений при взлете не получил». Эта кодовая фраза предназначалась для генерала Стоуна.
Ознакомившись с обстановкой, Блейд провел беседу с экипажем. Выяснилось, что дежурство у пульта было чистой проформой – до маневра выхода на лунную орбиту их корабль вели земные станции слежения, и делать пилотам было абсолютно нечего. Этот полет не преследовал никаких военных или научных целей; у Дугласа и Нибела имелась лишь одна задача: доставить своего командира в некую точку на поверхности Луны в сотне миль к западу от Океана Бурь.
Оба пилота оказались ветеранами. Дуглас поднимался в космос в седьмой раз, для весельчака Гарри Нибела эта экспедиция была шестой. Он многословно жаловался, что каждый полет разбивает его семейную жизнь: по возвращении очередная жена давала ему отставку, опасаясь то ли последствий космического облучения, то ли чрезмерной славы своего супруга, то ли его любвеобильности. Нибел страдал, ожидая, что также поступит и крошка Карин, его нынешняя жена, шестая по счету, и все порывался поведать командиру историю своих несчастий.
Блейд велел ему заткнуться, лег в свой контейнер и заснул.
* * *Его трясли за плечо.
– Командир! Проснись!
Блейд открыл глаза; в двух футах от него плавало лицо Дугласа, и было оно весьма мрачным.
– Обстановка?
– Полетное время – двадцать два часа пятнадцать минут; расстояние – девяносто шесть тысяч триста пятьдесят одна миля, – доложил первый пилот. Немного помолчав, он добавил: – За бортом наблюдается любопытное зрелище.
Оттолкнувшись от своего ящика, Блейд подплыл к левому иллюминатору. Где-то сзади маячил огромный диск Земли, голубой и зеленый, в разводах белых облаков; выше угадывалось яростно пылающее Солнце, отсеченное верхней закраиной окна. Но не эти великолепные светила, и не звезды, неподвижные и яркие, приковали внимание Блейда: он заметил несколько разноцветных точек, перемещавшихся параллельно их курсу. Вернее говоря, примерно в том же направлении – эти огоньки словно танцевали в пространстве, то приближаясь к крохотному земному кораблику, то удаляясь в сторону Земли, Солнца, Луны или просто в пустоту.
– Можешь взглянуть с правого борта, командир, – подал голос первый пилот. – Там солнце не слепит глаза, лучше видно.
Блейд оторвался от иллюминатора.
– Спасибо, не стоит. Я увидел все, что хотел. – Он обвел взглядом свой экипаж: Дугласа, парившего над контейнером, и Нибела, который устроился в своем кресле. – Ну, что вы приуныли? Следят? Черт с ними, пусть следят!
– Ты, кажется, не удивлен? – спросил Гарри. Его физиономия, обычно сохранявшая лукаво-насмешливое выражение, сейчас была серьезной и даже угрюмой.
– Не удивлен. Ну и что?
– При виде такого эскорта, – глаза Гарри стрельнули к иллюминатору, – любой нормальный человек наложит в штаны.
– Значит, я ненормальный. – Блейд ухмыльнулся. – Скажи-ка мне лучше, может, у нас коллективная галлюцинация?
– А на локаторе у меня тоже галлюцинация? – зло ощерился Нибел. – А в прошлых полетах тоже была галлюцинация? А у русских парней тоже мания преследования?
– Они всегда появляются, рано или поздно, – пояснил Дуглас. – Сопровождают и наши объекты, и аппараты красных.
– Любопытно… – Блейд покосился на локатор, где танцевала стайка зеленоватых бабочек. – Значит, это общеизвестный факт?
– Как сказать… И мы, и русские космонавты всегда докладываем о таких встречах, но руководство… оно… как бы это выразиться…
– Не верит? – подсказал Блейд.
– Не то чтобы не верит… Еще не сформировало мнения по этому поводу – скорее, так.
– Мы летаем в ближний космос уже двадцать лет. Вполне достаточный срок для любого бюрократа.
Дуглас едва заметно улыбнулся.
– Проблема эта слишком сложна и запутанна, – он кивнул на локатор, – бюрократы же, что наши, что советские, большие тугодумы. Если проблема слишком сложна, то лучше всего сделать вид, что ее вообще не существует.
– Я понимаю, – Блейд кивнул. – Но почему у вас такой похоронный вид, парни? Может быть, они сопровождают наши корабли, чтобы оказать помощь в случае чего? Вроде нянек, которые следят за первыми шагами младенца?
– За те двадцать лет, о которых вы упомянули, сэр, произнес Дуглас официальным тоном, – в космосе случались аварии, и довольно серьезные. Но я что-то не припомню, чтобы нам оказывали помощь.
Этим словечком, «нам», он словно связал русских и американцев, объединив их в единое, великое и интернациональное братство звездоплавателей Земли. На миг Блейда уколола зависть – еще ни разу корабль под флагом его родины не поднимался в космос.
Они помолчали, потом Нибел сказал:
– Что до меня, то я чувствую некоторый дискомфорт при виде таких «нянюшек». Так и кажется, что в спину глядят шестидюймовые лазеры… и что они вот-вот просверлят в моей черной шкуре дырку с футбольный мяч.
Невесело усмехнувшись, Блейд окинул взглядом крохотную кабину. Он понимал чувства своих пилотов. Это замкнутое пространство, пульт, усеянный приборами, слишком ненадежными, слишком сложными и в то же время примитивными… Излишняя сложность была в данном случае свидетельством несовершенства. Как и сам их кораблик, немногим отличавшийся от жюльверновского снаряда, выпущенного из пушки в Луну…
А за бортом изящно и легко танцевали чужие аппараты, то устремляясь вперед, то огибая в стремительном полете убогую консервную банку, в которой томились трое землян. Истинные властелины космоса, галактические странники, с холодным спокойствием разглядывали эту древнюю посудину, интересуясь, вероятно, лишь одним: не несет ли она какой-то смертоносной начинки, которую надо вовремя распознать и обезвредить. Блейд, знавший больше других, был уверен: вряд ли чужаков интересует что-либо иное.
Экипаж его, однако, пребывал в мрачном настроении, и обстановку стоило разрядить. Он повернулся к Дугласу:
