Коста Данаос - Маг с Явы
Он уже колебался в принятом решении. Я, если требуется, умею делать страшное лицо. Это – привычка уроженца Балкан.
– Стреляй! – крикнул Джон и я выстрелил. На лице Андреаса отразилось беспокойство. Судя по всему, он ожидал худшего.
Пуля отскочила от него. На месте, где она коснулась тела, остался маленький синяк.
Джон подошел посмотреть на кровоподтек.
– Почему ты испугался? – спросил он Андреаса.
– Из-за Косты! У него было такое выражение лица, будто он хочет меня пристрелить!
– Чушь, – сказал я. – Я предпочел бы воспользоваться хотя бы дробовиком. Было бы меньше шансов, что ты уцелеешь.
Джон взглянул на меня, потом на Андреаса.
– Когда боишься или твои эмоции выходят из-под контроля, инь становится нестабильным и не может защитить тебя так же, как когда ты спокоен. Вот почему у тебя синяк.
Я подобрал дробинку. Она также не деформировалась. Я показал ее Джону.
– О да, – подтвердил он. – Я послал ему инь, но он отбросил немного энергии, когда испугался.
– Шифу, а мы можем сохранить ту энергию инь, которую вы вложили в наши тела, надолго? – спросил я.
– Нет. Вы можете удержать столько инь, сколько у вас уже есть ян. Во время таких демонстраций энергия инь, которую я вам передаю, практически сразу покидает ваше тело. При этом я теряю энергию и вынужден возмещать потерю с помощью медитации.
– То есть тебе нежелательно повторять такое упражнение часто?
– Конечно, нет. Я сделал это для вас, учеников, чтобы вы поняли, что такое инь-ци.
– Спасибо, Учитель! – воскликнули мы хором.
Остаток вечера я почти не разговаривал. Само существование инь, энергии нашей планеты, могло заполнить многие дыры в нашем естествознании. Какова природа этой энергии? Джон сравнил ее с электромагнитным полем, поток которого может быть заблокирован наличием диэлектрика. Возможно ли, чтобы какой-нибудь ученый смог описать явление, проследить за которым столь сложно? И как может ученый сопротивляться искушению познать такое? Жизнь микромира была недоступна для нас до тех пор, пока не изобрели микроскоп, сделавший наблюдения возможными. Точно так же, чтобы изучать энергию инь, мы будем вынуждены придумать способ ее измерения и лишь тогда получим возможность во всеуслышание заявить о ней научному миру. Энергия инь потрясла меня больше, чем ян: я был твердо уверен, что ян-ци и так скоро будет открыта и описана исследователями жизненной энергии и разных психофизических явлений. Об инь же Запад пока не имел не малейшего представления.
Я был уверен, что ученый, который опишет ян или инь, будет удостоен Нобелевской премии. Я знал также, что все в мире изменится, и обязательно в лучшую сторону, как только мы поймем, что такое ци. Жизнь и природа восторжествуют в их единстве.
Джон упомянул, что нужно достичь как минимум Третьего Уровня, чтобы почувствовать инь – ведь человек по своей сути является носителем ян. Другими словами, человек воспринимает инь по наличию реакции на ян. Инь – это неведомая сила, которая не оставляет следов, мы не можем ощутить ее в себе, даже когда ее становится слишком много (это похоже на силу гравитации), но ее проявления я лично испытал на себе.
Будучи инженером, я чувствовал себя, по меньшей мере, странно. Я видел «небеса», но не мог доказать их существование моему миру [13].
Самое странное во всем этом было, что люди на Западе воспринимают инь и ян как философские категории, а не как реальные физические силы. Существование этих энергий станет для всех шоком. Конечно, в западной литературе встречаются работы, в которых инь и ян характеризуются как физические силы (особенно это характерно для военной литературы и книгам по цигун). Однако даже в них синологи воспринимают инь и ян как некую дуалистическую модель, сочетание ноликов и единичек. Многие уважаемые авторы воспринимают даосизм как поэзию, а не как биофизику.
Я мрачно усмехнулся, подумав о проблемах, которые может повлечь мое вмешательство.
Ночью я обменялся мыслями с Андреасом – он, как и я, изучал физику в колледже. Он ужаснулся и посоветовал:
– Ты пока молчи. Давай сначала сами вникнем во все и посмотрим, куда нас это заведет. Может, мир еще не готов к такой новости. А может, он никогда не будет к ней готов.
Я пробурчал в ответ что-то невнятное и пожелал ему спокойной ночи. «К черту страхи, малыш», – сказал я себе. Десять к одному, что Андреас не читал «Фауста» Гете. Тем не менее, я не мог отрицать, что в чем-то он прав. А именно в том, что касается механической оценки силы Джонабезпостижения ее внутреннего смысла, то есть признания, по сути, превосходства западной науки над восточной. В концетакогопути –преисподняя. Путь к успеху иной, он тяжелей и опасней. Мы должныпереписатьзападную физику, убедить ученых принять принципиально новую концепцию инь и ян. В результате существующая граница между физикой и метафизикой может стереться, навсегда изменив судьбу нашего мира. Надеюсь, к лучшему.
Мы должны подражать не Фаусту. Скорее Прометею. Я видел, что Джон сгорает от нетерпения, желая донести огонь своих знаний до человечества. Иначе к чему ему эти западные ученики? Конечно же, он надеется, что переданные нам знания станут общественным достоянием. Я хотел нарушить статус-кво, смешать все привычные в этом мире понятия. Я уже нашел сотню применений новой информации, даже разработал способ измерения энергии ци. Однако не был уверен, что боги не привяжут меня к скале и орел не прилетит клевать мою печень, если я попытаюсь воплотить свой замысел в жизнь.
Хотя, быть может, и не стоит этого делать. Необходимо подождать и подумать.
В ту ночь я спал как младенец. Мне снился Байрон.
Глава 8. ВОЛЯ НЕБЕС
Спор был жарким. В который раз мы обсуждали, может ли учение Джона называться даосизмом. Спорщиками были я и Вэй Цин, ученик Третьего Уровня, ранее обучавшийся кунфу у монахов. Хандоко выступал судьей, Андреас – зрительской аудиторией. Ареной нам служило переднее крыльцо в доме Джона. Бой был кровавым. Я загнал своего оппонента в угол, но он оказался крепок: ему удалось ускользнуть, повиснуть на канатах и уклониться от моих ударов. Когда я был уверен, что сокрушил его неотразимой силой логики, он вдруг вновь увернулся и нанес ответный удар. Это становилось забавным. Ни один из нас не мог выиграть.
– Даосизм, – говорил Вэй Цин, – это религия. Мы же находимся в школе кунфу.
– Да, – возражал я, – но верховные мастера нашей школы Лун Ху Шань и У Тан Шань были выходцами из даосских центров. К тому же многое из того, чему нас здесь учат, в точности совпадает с основными понятиями даосизма, как они описаны в литературе. Да и результаты подчас одинаковые.
– Методика обучения постоянно меняется.
– Пусть так. Но идет оперирование одними и теми же понятиями. На Западе, если вы говорите об инь и ян, о тай-ци и ее уровнях, о нэйгуне, то вы говорите о даосизме. Само слово «даосизм» в западной культуре ассоциируется с китайской философией.
– Да, но для нас, жителей Китая, даосизм означает то же, что Дао цзяо – религия даосов. Мы, ученики Мо, не даосы. Вы, люди Запада, просто ошибаетесь.
Интересный спор. Вэй Цин получил классическое восточное образование и очень хорошо знает китайскую историю и культуру. Я же перечитал всю англоязычную литературу, посвященную китайской философии.
В этот момент из дома вышел Джон с чашечкой кофе в руке. Должно быть, в его глазах мы были похожи на персонажей мультфильма. Он стоял и смотрел на нас, улыбаясь.
– О чем спорим? – наконец задал он вопрос.
– О даосизме, – ответил ученик монахов.
Джон ограничился легким кивком и придвинул к себе стул.
– Ну что же, – сказал он. – Сегодня я расскажу вам о своей вере и духовном опыте. А потом, если хотите, можете сравнить мою веру с даосизмом.
На лицах двух представителей Запада застыло изумленное выражение, постепенно сменившееся азартным вниманием. Я немедленно смолк, Андреас подсел поближе к Учителю.
– Когда я был молодым, – начал Джон, – я не обращал внимания на разные метафизические истории, которые рассказывал мне Ляо-шифу. Мне это было неинтересно, тогда я просто хотел научиться хорошо драться и стать сильным. Но потом многое стало видеться мне в ином свете. Я уже рассказывал, как, когда я закончил Четвертый Уровень, явился дух моего Учителя и как он вел меня по моему пути в течение нескольких лет. Когда бы я ни взывал к нему, он всегда приходил. Он возникал и без зова – как правило, чтобы указать мне на мои ошибки и упрекнуть за них. – Джон глотнул кофе и посмотрел на меня. – Ляо-шифу совершил немало чудес. К сожалению, никто из свидетелей этих чудес не хочет сейчас публично это подтвердить.
– Каких чудес? – поинтересовался я.
– Вот два примера. Один мой ученик ехал на мотоцикле и внезапно почувствовал что-то неладное. Он остановился на обочине. В нагрудном кармане он носил мою фотографию. Он вытащил ее и громко воззвал к небесам: «Ляо-шифу, о великий Учитель, что бы это ни было, пожалуйста, защити меня и мою семью!». Как раз в тот самый момент с братом этого человека произошел несчастный случай на стройке: на него упала бетонная балка. Все были уверены, что рабочий мертв, он просто не мог выжить после такого удара. Когда же балку подняли, то обнаружили, что человек не только жив, но и нисколько не пострадал. Джон ждал возражений, однако мы уже столько повидали, что не могли не верить его словам.
