Даниил Андреев - Железная мистерия
Неизвестный
Кто это?… чьи это голоса,
Дух надрывающие?
Даймон
То – неимеющие наименования
владельцы карм
всё
длят
свой
плен:
Кишат, и носятся, и опускаются
уже без форм,
в хлябь,
вниз,
в глубь
пен:
Скорлупы дряблые,
недоразвеянные
там, на земле -
сор
дней,
шлак
душ,
Когда-то прядавшие
по стокам города
в поддонной мгле
жерл,
ям,
рвов,
луж…
Неизвестный
Вижу – вижу в них
отсветы
Прожитых наверху
дней, -
Стойл, квартирок,
углов выцветших,
Суету
праздных теней…
Всплески слабых голосков
– По хлябям вспучиваемся…
– Во мгле раскачиваемся…
– Чуть-чуть вскарабкиваемся…
– От волн отталкиваемся…
– Ах, если б в теплышко!
В родное дуплышко!
– Ах, в норку б черненькую…
– Ох, в тельце б жирненькое…
Даймон
Это – те, кто растлен
капищем,
Кто – без ядер, кто стал
скопищем.
Неизвестный
Но они ж невиновны, даймон!
Тяжесть страшных вин -
на других…
Объясни мне, ответ дай мне:
Что взыскать Ему с малых сих?
Даймон
Не знает взысканий, струит благодать
Великое Сердце Вселенной
Творя, как Отец, и тоскуя, как Мать,
Как Сын выводя из геенны.
В боренье с богоотступными "я"
Законы и карма возникли:
Они – не всеобщи для форм бытия,
Но царственны в нынешнем цикле.
Они – равнодействующая, итог;
Мы волим их снять, уничтожить;
Страданье впивающий Противобог
Их грузность стремится умножить.
Неизвестный – упорно
Что же тем, кто растлил "малых"?
Кто несет всю вину
воль?
Даймон
Скоро, в ужасе небывалом,
Ты простишь им всю кровь и боль.
Неизвестный
Им?!
Самому Иисусу не вывести
чьих зол след?!
Пощады от человеческой совести
Им – нет!
Нет им за этих несчастных, извергнутых
Вспять,
в муть волн,
Мукою чьей сердце Бога истерзано,
Сам рай полн!
Источник ударов, казавшихся биением пульса, теперь становится очевидным. Только слои, несравненно более глубокие, чем Друккарг, способны были бы привести в движение этот океан, подкатывающийся на
берега всей тяжестью своих чугунных спондеев.
Даймон
Вспомни же миф о бесстрастности мойр,
Режущих грешные судьбы:
Пояс бушующих магм,
Укарвайр,
Смог ли ты перешагнуть бы?
Неизвестный – резко
Я знаю. Я должен. Ступивший на край
Ждет спусков до дна, а не свадьбы.
Спуск продолжается.
Чувствуется минование новых и новых слоев, может быть, целых миров нисходящего ряда, пока внизу не начинают вздыматься, изгибаясь кривою необозримой длины, гороподобные волны, мутно светящиеся красновато-рыжим сиянием.
Даймон
Напрасны яростные,
задыхающиеся
хулы,
Напрасны самые испепеляющие
из покаяний,
Когда расплющивают
ометалличивающиеся
валы
Неповторимейшее
и драгоценнейшее
из достояний.
Неизвестный, содрогаясь
Как же войдем мы в горящую эту среду?
Даймон
Разве ты чувствуешь жар?
Ты призраком, не подлежащим суду,
Проходишь
сквозь Шаданакар.
Неизвестный
А ты?
Даймон
Мое телесное тело – здесь,
Твое – в катакомбах спит,
Мистическим разумом видь
и взвесь,
Что на тебе
нет пут.
Неизвестный, погружаясь в стихию Укарвайра
Как странно – ни в чем не встречать преград,
Сквозь лавы тенью скользя,
Они прозрачными сделались… Брат,
Кто скажет теперь "нельзя"?
Свирепеющие порывы стихии, никогда не видевшей солнца и неба, бушуют со всех сторон.
Даймон
Вникни в шумное ликование
Этих демонов, этих бурь,
В их безумное тоскование,
В злую алчность, в их гнев и дурь;
До Голгофы, до Гефсимании
Воздвигал им народ алтарь,
И неистовые их гармонии
Уж не те, что гремели встарь…
Голоса тех,
кто бушует в магмах, начинают и вправду свидетельствовать
о каком-то странном, тоскующем восторге
– Торжествуй,
сонм
кличущий,
– Снаряжай,
сонм
плещущий,
– Направляй,
сонм
свищущий,
Наш корабль
в путь,
в даль.
– За чертой
душ
брошенных,
– На весах
дел
взвешенных,
– Навсегда
с нив
скошенных,
С золотых
нив
воль.
– Унесем
их
плавными,
Как размах
крыл
волнами,
Где царит
Мать
Полночи,
Глубже магм -
к ней,
к ней.
– Измельчим
в пыль
дымную,
– Завихрим
в зыбь
темную,
– Запоем
песнь
шумную
На помин
их
дней.
Из глубин Укарвайра стремительно поднимается, проносясь мимо, нечто прямоугольное, громадное и черное, похожее на гроб.
Неизвестный, вздрагивая
Так он был отсюда?
И снова наверх?
И снова в злосчастный город?…
Где же все те, кого он низверг?
В каких еще адских горнах?…
Даймон
Они вокруг нас.
Неизвестный
Но я их не слышу…
Даймон
Они вокруг нас.
Неизвестный
Но я их не вижу!
Даймон
Взгляни на дрожанье багровых шаров,
Качаемых в огненной влаге.
Неизвестный
Но… это ж не люди!
Даймон
Забудь про Энроф,
Про тех, кто дремал в саркофаге:
То были гиганты. Пигмеи – вот тут.
Здесь каждый
лица лишен:
Ты видел когда-то пышный парад
Бездумных людей-машин;
Не там, но здесь – решающий плод
Того, что любой свершил.
Есть ярусы глубже: тираны, цари,
Псы века там платят долг,
Мучители наций, сердца-упыри,
Предтечи и слуги Велг.
Неизвестный, молясь в нестерпимой тоске
Плачь, Великое Сердце!
Кому из народных святилищ
Благовонным туманом
текли славословия, – плачь!
Плачь о хлопьях чистилищ,
о бедных уродах страдалищ,
Где вослед за страдальцем
на муку восходит палач!
Плачь, Великое Сердце,
о бездомных скорлупах,
Чей удел невозвратный
мог быть строг и велик;
О мятущихся клочьях
на последних уступах,
Обо всех, утерявших
человеческий лик!
Плачь о гибнущих ныне -
о живых мириадах,
Ежечасно сходящих
по горящей стезе:
О потоптанных всходах!
обескрещенных градах!
О садах и народах,
обреченных грозе!…
Даймон
Готов ли теперь
к последнему спуску:
Глубже страдалищ, в тихий Суфэтх?
Неизвестный
Я спуска просил. И не отступаю.
Сердце сгорело… Ветер подул
В душу нездешний…
Уж затихает
Гул Укарвайра – все голоса…
Даймон
Ты коснешься миров окончательной пыли,
Но и кладбище то – лишь полоса.
Выше и выше удаляются, замирая, звуки огненного океана; снова минуются за слоями слои; и молчание пустот, отделенных от человечества невообразимыми толщами, поглощает все. Чуть слышное шуршание, похожее на пересыпание песчаных массивов, одно говорит о жизни, еще шевелящейся там.
Неизвестный, тихо-тихо
Пустыня… Но сумрак все непроглядней…
Только вверху – лиловатый нимб…
Даймон
Все тот же Нергал, – солнце исподнее;
Это – скорлупы, еще шуршащие
Внизу, под ним.
Неизвестный
Нет, не осмыслить
смыслом разумным…
Будет ли этим несчастным возврат?
Даймон
Не замедляя, прошли мы бесшумно
