Бхагаван Раджниш (Ошо) - Игра жизни. Таро в духе дзен

– Что случилось? Мы никогда не видели тебя таким подавленным.

– Я озадачен, я в растерянности, я ничего не понимаю, – сказал Чжуан-цзы. – Ночью во сне мне пригрезилось, что я стал бабочкой.

Друзья рассмеялись:

– Никого никогда не беспокоят такие сны. Когда ты пробуждаешься, сон исчезает, к чему беспокоиться?

– Не в этом дело, – ответил Чжуан-цзы. – Теперь я в замешательстве: если Чжуан-цзы может стать бабочкой во сне, возможно, теперь бабочка заснула, и ей снится, что она – Чжуан-цзы.

Если Чжуан-цзы может стать бабочкой во сне, почему не может случиться обратное? Во сне бабочка может стать Чжуан-цзы. Так что же является реальностью: Чжуан-цзы, которому снится, что он – бабочка, или бабочка, которой снится, что она – Чжуан-цзы? Что реально? Вы видите радугу, вы можете стать бабочкой во сне. И вы стали умом в этом долгом сне, который называете жизнью.

Когда вы пробуждаетесь, вы не достигаете пробужденного состояния ума, вы достигаете отсутствия состояния ума, вы достигаете не-ума.

Мысли

Что такое не-ум? Это трудно понять, но иногда, сами того не зная, вы достигаете его. Вы можете не понимать, что достигли не-ума. Иногда вы просто сидите, ничего не делаете, и в вашем уме нет ни одной мысли – ведь ум является всего лишь процессом мышления. Это не субстанция – это процесс. Вы можете сказать, что собралась толпа, но существует ли толпа в действительности? Является ли толпа чем-то материальным или существуют только индивиды? Постепенно, один за одним, индивиды уйдут прочь – останется ли тогда толпа? Когда нет индивидов, нет и толпы.

Ум – это толпа, а мысли – индивиды. И поскольку мысли присутствуют в уме постоянно, вы считаете процесс чем-то материальным. Отбросьте одну за одной индивидуальные мысли, и в итоге ничего не останется. Ума как такового нет, есть лишь мышление.

Мысли движутся так быстро, что интервал между ними не заметен, но он есть. Интервал – это вы. В интервале нет ни Чжуан-цзы, ни бабочки – поскольку и бабочка, и Чжуан-цзы являются состояниями ума. Бабочка – это одна комбинация мыслей, Чжуан-цзы – другая, но обе они являются порождением ума. Когда ума нет, кто вы – Чжуан-цзы или бабочка? Ни то, ни другое. А состояние? Это просветленное состояние ума? Если вы думаете, что находитесь в просветленном состоянии ума, это снова мысль, а когда есть мысль, нет вас. Если вы чувствуете, что вы будда, это мысль. Вступил в действие ум, пошел процесс, небо снова затянулось облаками, синева пропала. Вы больше не видите бесконечной синевы неба.

Постарайтесь быть бдительными между двумя мыслями. Смотрите в интервал, в пространство между мыслями. Вы увидите отсутствие ума, не-ум. Это и есть ваше естество. Мысли приходят и уходят – они случайны, – а внутреннее пространство остается всегда. Облака собираются и рассеиваются – они случайны, – а небо остается.

Вы – это небо.

Контролируя себя, вы упускаете жизнь, поскольку вы упускаете празднование. Разве можно праздновать, если вы постоянно себя контролируете?

Не пытайтесь стать другими: терпеливыми, любящими, добрыми, умиротворенными. Не пытайтесь. Если вы будете пытаться, вы будете принуждать себя и станете лицемерами. Именно так религия превратилась в лицемерие. Внутри вы одни, а внешне – другие. Вы улыбаетесь, а внутри готовы убить. Внутри вы носите кучи мусора, а внешне орошаете себя духами. Внутри вы воняете, а внешне создаете иллюзию, будто вы – благоухающая роза.

Никогда не подавляйте. Подавление – это величайшее бедствие, постигшее человека. А произошло оно из-за самых лучших побуждений. Вы смотрите на Будду – такой безмолвный, безмятежный. Возникает зависть: вы хотите быть такими, как он. Что делать? Вы пытаетесь стать каменной статуей. Каждый раз, когда возникает ситуация, в которой вы начинаете волноваться, вы сдерживаете себя. Вы контролируете себя.

Контроль – это неприличное слово. Не из трех букв, но очень неприличное.

Когда я говорю о свободе, я не имею в виду распущенность. Когда я говорю «свобода», вы, возможно, понимаете под ней «распущенность», что обычно и происходит. Каждый раз, когда контролируемый ум слышит о свободе, он понимает под ней распущенность. Распущенность – это диаметральная противоположность контроля. Свобода находится между ними, ровно посередине, где нет ни контроля, ни распущенности.

Свобода имеет свою собственную дисциплину, но она не навязывается внешним авторитетом. Она возникает из вашей осознанности, из аутентичности. Никогда не путайте свободу с распущенностью, иначе вы снова упустите суть.

Осознанность приводит к свободе. Когда есть свобода, контролировать себя не надо, поскольку распущенность невозможна. Ведь именно из-за распущенности вас вынуждают контролировать себя, а если вы продолжаете позволять себе вольности, общество само начинает вас контролировать.

Именно из-за вашей распущенности существуют полиция, суды и судьи, политика; и они постоянно заставляют вас контролировать себя. Контролируя себя, вы упускаете жизнь, поскольку вы упускаете празднование. Разве можно праздновать, если вы постоянно себя контролируете?

Вы можете выбрать либо свободу, либо распущенность. Вы можете сказать: «Если я перестану контролировать, я стану распущенным. Если я постараюсь не быть распущенным, мне придется контролировать себя». Но я говорю вам, что, если вы станете осознанными, и контроль, и распущенность исчезнут. Они являются двумя сторонами одной медали, и когда есть осознанность, они не нужны.

Нет закона выше любви, поэтому именно любовь является истинным основанием морали, а не моральные кодексы и заповеди.

Праведники, моралисты, пуритане всегда готовы осудить, отправить людей в ад, распять, убить и уничтожить. Моралист готов страдать, он готов быть мазохистом, он готов пройти через всевозможные виды глупого аскетизма, чтобы насладиться чувством превосходства, чувством «я более святой, чем вы», чувством «вы все грешники, а я – святой».

Настоящий святой обладает совершенно иным качеством. Он не моралист; он умеет прощать, поскольку его самого прощали не раз. Он знает человеческие недостатки, потому что сам от них страдал. Он умеет прощать, он понимает.

Моралист никогда не понимает, никогда не прощает; он не умеет прощать, потому что очень жесток к себе самому. Он с таким трудом развил свой так называемый характер, что единственной его радостью, единственным удовольствием стало ощущение, что он более свят, чем другие. Разве он может прощать? Если он начнет прощать, он не сможет получать удовольствие от пути эго, который он прошел.

Мораль – это социальное явление. Она необходима обществу, поскольку общество состоит из миллионов людей, и нужно поддерживать определенный порядок, определенную дисциплину, иначе наступит хаос. Мораль поддерживает этот порядок. Мораль формирует в вас совесть. Совесть функционирует как внутренний полицейский, который не позволяет вам делать что-то противозаконное либо что-то противоречащее моральному кодексу или традиции. Общество внушило вашему сердцу определенные идеи, и теперь эти идеи господствуют над вами. Если вы пойдете против них, они будут мучить вас, они станут вашим кошмаром. Если вы будете им следовать, вы не будете чувствовать сильного мучения.

Таким образом аморальный человек сталкивается с двумя трудностями. Одна возникает извне, поскольку он начинает терять уважение людей, а в этом мире уважение – это самая ценная вещь в глазах людей, так как оно питает эго. Как только вы теряете уважение, эго начинает умирать, ему больно, оно ранено. Во-вторых, вас начинает терзать что-то изнутри – это ваша совесть, совесть, созданная этим же обществом.

Следовательно, общество оказывает на вас давление с двух сторон – снаружи и изнутри. Вы зажаты между двумя каменными плитами. Поэтому трусы не могут быть аморальными людьми, они всегда ведут себя высоконравственно. Но в действительности они являются не высоконравственными людьми, а обычными трусами! Они не могут быть аморальными из-за своей трусости, ведь это слишком опасно, слишком рискованно.

Так называемые высоконравственные люди живут поверхностной жизнью. Они вынуждены жить поверхностной жизнью: если даже совесть им не принадлежит, разве им может принадлежать что-то еще? Они не обладают даже своей собственной совестью – разве они могут обладать чем-то еще? Они самые бедные люди на свете.

Они высоконравственны не потому, что понимают красоту нравственности, а потому, что у них просто не хватает смелости быть безнравственными. Они следуют приказам общества и совести лишь из страха. Они боятся закона и ада, они боятся полиции и Бога. Они постоянно трясутся от страха. Их молитвы исходят из страха – естественно, эти молитвы фальшивы. Даже их представления о Боге не что иное, как проекция страха.