Олег Гор - Просветленные не ходят на работу
Мы сами – это единственный уголок Вселенной, который мы можем с гарантией улучшить.
Глава 6. Тени прошлого
Назойливый шепот Пустоты звучал у меня в ушах, но я не обращал на него внимания. Блистающие точки, усеивавшие поле зрения, мешали куда больше, поскольку из-за них я не мог четко видеть, но и их я научился воспринимать спокойно, без раздражения.
Да и накатывало на меня теперь сравнительно редко, и проходило быстро.
Настроение было отличным, поскольку я заканчивал последний рисунок бхавачакры.
Три символа внутреннего круга, шесть – среднего, двенадцать – внешнего.
Проведя финальную черту, я еще раз оглядел рисунок, чтобы убедиться, что ничего нигде не стерлось. Громадное колесо покачнулось, вроде бы даже выступило из земли и завращалось, как тогда в видении.
Змея ненависти, свинья невежества и курица алчности помчались друг за другом. Закрутились, громоздясь друг на друга, миры богов, людей, голодных духов и животных, заскользили составляющие единое целое звенья цепи взаимозависимого происхождения, что приковывает нас к обыденному существованию.
Тяжелый, придавливающий к земле поток – нехватка мудрости и погруженное в сумерки сознание, органы чувств и их сцепление с объектами реальности, наслаждение иллюзиями, рождение и смерть, привязанности и страсти.
И держащее все в пасти чудовище, словно явившееся из японского мультика.
Я встряхнулся, отгоняя наваждение, и поднялся на ноги.
Работа, длившаяся почти два месяца, закончена, труд, который пришлось дважды начинать снова, подошел к концу. Если брат Пон сказал правду, то это значит, что в жизни моей должны произойти радикальные перемены.
Монаха я нашел в храме, где он, напевая, метелкой отряхивал пыль со статуи Будды.
– Ты считаешь, что закончил? – спросил брат Пон, выслушав меня.
– А разве нет? – я напрягся, ощущая подвох.
– А раскрашивать кто будет? Амитабха и Ратнасамбхава?
Я досадливо шлепнул себя ладонью по лбу: точно, как я мог забыть!
– Пойдем, я выдам тебе «краски», – сказал брат Пон, сочувственно хлопнув меня по плечу. – Да не расстраивайся ты так, я же сразу сказал – рисунок будет готов тогда, когда ты сам окажешься готов.
Я вздохнул и зашагал за ним следом.
Вскоре мы были у бхавачакры уже вдвоем, и монах вынимал из большого ящика плотно завязанные мешочки. В каждом был порошок, нечто вроде мелкого песка разных цветов – ярко-алого, солнечно-желтого, цвета волн у берегов Ко Чанга, мрачно-черного и ослепительно-белого.
– Расходуй экономно, – велел брат Пон после того, как мы убедились, что все «краски» на месте. – Запас у нас не столь велик, а пополнить его будет трудно… Вот так.
Он аккуратно зачерпнул красного порошка и медленно-медленно начал сыпать его в ту бороздку, что обозначала ухо чудовища.
– А что случится, когда я на самом деле все закончу? – спросил я.
– Ничего, – монах глянул на меня ехидно. – Трубы не заиграют, ангелы не прилетят.
– Но как же?! Ведь вы обещали изменение…
– Да, и я не обманул. Только это изменение медленное, оно происходит и сейчас, кстати. Понимаешь?
Я разочарованно помотал головой:
– Нет.
– Чудеса возможны, но ни одно из них не бывает мгновенным, – сказал брат Пон. – Человек может измениться так, что сам потом будет диву даваться, но не в один миг. Чтобы добиться этого, он должен прикладывать усилия, пусть крохотные, почти незаметные, в течение долгого времени. Вот смотри, ведь многие из твоих друзей и знакомых пытались начать новую жизнь… только у них ничего не получалось. Так?
– Само собой, – я усмехнулся.
Взять хотя бы соседа Рашида, что примерно раз в год бросал курить, или тетю Лиду, мамину сестру, постоянно пытавшуюся сесть на диету и срывавшуюся на второй неделе.
– А все потому, что они норовили изменить себя сразу, в один присест, рывком. Нужно было действовать иначе… Ну, предположим, некто хочет вставать чуть раньше и делать зарядку… хорошее дело?
Брат Пон дождался моего кивка и продолжил:
– Вот только если он будет насильно просыпаться по будильнику каждый день, заставлять себя, с отвращением думая о том, что мог бы еще поспать… что будет?
– То же, что и всегда. Неудача.
– Именно! Но если, скажем, делать зарядку сначала один раз в неделю, потом два… Через полгода довести до трех, а через год-другой, если позволит судьба, перейти на ежедневный режим. Приучить себя, измениться постепенно, крошечными шажками. Насколько выше шансы в этом случае?
– Это понятно, – я махнул рукой. – Но тут, я думал, другое… посвящение, все дела.
– Посвящение – лишь символ, имя для того, что можно назвать «осознанием собственного изменения». Вот оно может происходить мгновенно, словно удар грома. Бабах, и ты понимаешь, что стал другим… Есть шанс, что так и будет. А пока работай.
И брат Пон ушел, оставив меня в одиночестве.
Я зачерпнул черного порошка, намереваясь «оживить» с его помощью свинью невежества, и тут сообразил, что добраться до внутреннего круга, не попортив внешние, будет трудновато. Поставил ногу так, чтобы примять только линию меж двух сегментов, наклонился и едва не шлепнулся мордой вперед.
Удержался, но напряжение отозвалось ноющей болью в спине.
Вытянув дрожащие руки, я принялся сыпать порошок в канавку, и понял, что выходит ерунда – часть летит мимо, и получается не ровная линия, а нечто вроде извилистого пунктира.
Вот напасть! И как с этим бороться?
Опуститься на колено, но смазать при этом сражающихся друг с другом полубогов? Зайти с другой стороны, там вроде бы есть достаточно места, чтобы встать во внутренний круг?
Понимая, что злюсь, я принялся считать вдохи, призвал на помощь мантру «это не я, это не мое»…
Забудь о только что случившемся разговоре, оставившем в душе горькое послевкусие. Выкини из головы мечтания о том, что случится, когда ты закончишь работу над бхавачакрой.
Поймай этот момент за хвост и сосредоточься исключительно на том, что ты должен сделать сейчас!
Я пару раз медленно вздохнул и приступил к воплощению этого плана в жизнь.
Чужие голоса я услышал, когда до вата оставалось метров тридцать.
Подойдя же к своей хижине, обнаружил, что по территории Тхам Пу бродят несколько полицейских: бежевая форма, надменные физиономии под фуражками, типичные тайские стражи порядка, вот только что им нужно тут, в нашем глухом углу провинции Нонгкхай?
Дверь жилища брата Пона была распахнута, а матрас, одеяло и прочие вещи выброшены наружу. Монах и двое его «коллег» помоложе стояли кучкой под присмотром самого толстого из незваных гостей.
Беспокойство вынудило меня замедлить шаг.
Что тут происходит? Не влип ли я в какую нехорошую историю?
Да, мои документы и виза в порядке, если, конечно, брат Пон не забыл, куда их спрятал. Вот только если ты фаранг и имеешь дело с тайскими официальными лицами, это не всегда помогает.
Как я объясню, что я тут делаю?
Подметаю в храме, учусь медитации и вырезаю из дерева фигурки бодхисаттв?
Один из полицейских заметил меня, испустил хищный вопль и бросился в мою сторону. Не успел я испугаться как следует, как меня схватили за плечо и потащили туда, где стояли остальные.
– Не беспокойся, – сказал брат Пон с ободряющей улыбкой. – Это не за тобой. Проблема касается только меня. Сейчас я им объясню, чтобы тебя не трогали…
И он залопотал по-тайски, обращаясь к толстяку-офицеру.
Тот выслушал, раздувая ноздри, потом кивнул и отдал приказ, после которого меня оставили в покое. Но мою хибару обыскали в числе прочих, выскребя ее при этом, точно вареное яйцо, так что остались лишь голые стенки.
Разве что к статуэткам просветленных стражи закона отнеслись с уважением.
Затем их предводитель сердито рявкнул на брата Пона, и незваные гости затопали прочь.
– Ну вот и все, – сказал старший монах. – Можно наводить порядок.
– Но что это было? Чего они хотели? – не выдержал я.
– Местные власти заподозрили, что я из-под полы торгую наркотиками, – сообщил брат Пон с невинным видом. – И решили проверить, так ли это.
– Но как такое возможно?
Задавая этот вопрос, я имел в виду, почему в жизни брата Пона, наверняка разобравшегося со своими кармическими проблемами давным-давно, могут возникать такие вот ситуации?
И монах меня понял.
– Есть определенные долги, которые нужно заплатить, – произнес он мягко. – Причем вне зависимости от того, какого уровня осознания ты достиг…
– Но тогда какой смысл?
– Будь я обычным человеком, те преступления, к коим я некогда был причастен, привели бы меня к столкновению с законом в куда более суровой форме, к заключению в тюрьму, например, – должно быть, увидев выражение моего лица, брат Пон добавил: – Причастен в прошлой жизни, само собой.
– Но почему вы можете знать обстоятельства прежних воплощений, а я нет? – раздраженно заявил я. – В едь вам это не мешает, не помешает и мне, а ведь так интересно!
