Бхагаван Раджниш - Дао — путь без пути
Человек, ты не пытался оставить след.
Так о чем жалеть? Если вы амбициозны, вам есть о чем жалеть, потому что амбиция ненасытна. Если вы неамбициозны, вы счастливы, вы недоступны фрустрации.
Старик, у тебя — ни жены, ни сына…
Он говорит: «У меня — ни жены, ни сына, так о чем мне печалиться?» Попытайтесь понять, что он имеет в виду. «Я абсолютно один, — говорит он, — некому тревожить моё одиночество, моё уединение не смущаемо никем. Я один, свободен, полностью принадлежу себе, никто не дёргает меня туда и сюда: ни семья, ни родственники, — о чем же мне печалиться?»
Учтите, когда вы один, вы не один — вы одиноки, вам недостаёт другого, вам недостаёт других, потому что вы не научились быть с самим собой. Вам недостаёт других, потому что вы ещё не умеете быть с самим собой. Одинокость — понятие, отрицающее отсутствие другого. Одиночество — понятие, утверждающее присутствие вашего настоящего существа. Одинокость уродлива, одиночество прекрасно. Природа одиночества лучезарна.
Будда один, я один, Ли-цзы один, один старик Лин-лей. Когда вы сидите один, вы просто одиноки, вам чего-то не хватает. В глубине души вам не хватает компании — куда пойти, что делать, чем заняться, чтобы забыть себя. Вы ещё не научились быть с самим собой, вы ещё не влюбились в себя.
Старик, у тебя — ни жены, ни сына…
"О чем жалеть? Я один, как вершина Гималаев… один. Все — красота, молчание, благодать".
А смерть уже на пороге.
Для даоса смерть — возвращение домой: странствие окончено. Как в путешествии в другую страну… Когда мои саньяси едут к себе обратно, они отправляются в другую страну. Выбравшись обратно, — их дом здесь, — они счастливы. Смерть — это возвращение домой, к начальному, возвращение к источнику, туда, откуда мы пришли.
И вот этот старик говорит:
А смерть уже на пороге.
«Так о чем же жалеть? Я счастлив, просто счастлив, все прекрасно — душе не бывает лучше».
Ребёнок, ты не учился себя вести;
Человек, ты не пытался оставить след;
Старик, у тебя — ни жены, ни детей, А смерть уж на пороге.
— Учитель, какое счастье позволяет вам петь, подбирая зёрна?
Ученик Конфуция не может этого понять, он вновь и вновь повторяет вопрос, он упускает, он слушает, но не слышит, все прошло мимо. Сказанное столь велико, столь исполнено опыта, так потрясает все основы… но для конфуцианца все проходит мимо.
Учёный всегда проходит мимо истины. Из всех людей пандит меньше всего способен слушать, настолько он полон своими идеями. Пока произносились эти потрясающие слова, в голове Цу-каня, наверное, промелькнули сотни мыслей, он уже приготовил сотни вопросов, обдумывал, о чем спрашивать дальше. Он, казалось, слушал, но не услышал.
— Учитель, какое счастье позволяет вам петь, подбирая зёрна?
Опять характерный вопрос: «Какое счастье…?» Запомните, если для счастья есть причина, то причина эта, неизбежно, в прошлом. Причины всегда в прошлом. Счастливого спрашивают: «Что сделало вас счастливым?» То, что дало вам счастье, уже в прошлом, так что причинное счастье настроено на прошлое. «Настроено на прошлое» — значит то, чего больше нет; оно придумано, воображено, иллюзорно.
Подлинное счастье настроено на настоящее, оно никогда не настроено на прошлое. Подлинное счастье возникает здесь и сейчас, и в это самое мгновение, в нем вовсе нет прошлого, чтобы быть обусловленным. Оно — и причина и следствие одновременно. Постарайтесь это понять. Вот вы говорите: «Я счастлив, потому что родился у богатых родителей», но это было семьдесят или сто лет назад. Ваше счастье по поводу того, что было сто лет назад… да вы сами себе это придумали. «Я счастлив, — говорите вы, — потому что десять лет назад мне присудили Нобелевскую премию». Десять лет назад присудили Нобелевскую премию? Как же ваше счастье запылилось! За десять лет скопилось столько пыли, грязи; такое жалкое у вас счастье, да оно давно протухло! Какие вы несчастные: едите пищу, приготовленную десять лет назад.
Настоящее счастье здесь и сейчас, оно не имеет никакого отношения к прошлому. Порой вы счастливы из-за будущего; вы надеетесь выиграть лотерею или счастливы тем, что будет завтра: ваша девушка приезжает завтра и вы в радостном волнении. Из-за чего? Из-за «завтра», которого нет? Вы ненормальный, ваше счастье либо в прошлом, либо в будущем, но оба они ложны; нет ни прошлого, ни будущего. Прошлое уже ушло из существующего, будущее ещё не вышло. Настоящее, подлинное счастье здесь и сейчас. Оно возникает в это мгновение из ничего. Двух мгновений не существует, поэтому оно беспричинно, чтобы была причина и следствие, нужно, по крайней мере, два мгновения: одно для причины, одно для следствия, но есть только этот момент — единственный, полный, всецелый.
Спрашивающий снова задаёт ложный вопрос:
— Какое счастье позволяет вам петь, подбирая зёрна?
— Основание для этого счастья есть у всех…
Вновь старик говорит замечательные вещи:
— Основания для этого счастья есть у всех…
Я не имею к этому никакого отношения: оно есть у каждого, но остальные не распознают его. Его не только не распознают, они ищут того, что и так доступно. Его не только ждут, «…но вместо того об этом горюют».
Те же причины, те же, скажем, четыре причины…
— Основание для этого счастья есть у всех, — ответил Лин-лей, улыбаясь, — но вместо того об этом горюют.
Вы горюете о своём детстве: вам не дали должного образования, не послали в Гарвард, Оксфорд, Кембридж, родители не воспитали вас так, как бы вам хотелось, вас не учили тому да этому, вы упустили массу возможностей. И вы печалитесь, расстраиваетесь из-за этого. Это должно бы быть «причиной» для счастья, все должно быть причиной для счастья, только тогда человек счастлив, а то ведь бедный страдает и переживает из-за своего богатства. Я знавал состоятельных людей, которые говорили, что родители их погубили, позволив им с детства купаться в роскоши, а они так ничему и не научились. Вы, должно быть, обращали внимание, как редко можно встретить у богатых родителей образованного умного сына, очень редко. Все они глуповаты, так и должно быть: какой им смысл умнеть? Зачем утруждаться? У них и так есть все, что им нужно. У них уже есть все, чего можно добиться умом, зачем же он нужен? Их ждёт неудача в университете, их ждёт неудача всюду, но они и в ус не дуют. В университете у меня был студент, который пять лет не мог перейти на второй курс, пять лет я ждал, а на шестой год, перед сессией, я спросил: «Ну, что собираешься делать? Опять завалишь сессию?» «Кого это волнует? — ответил он. — Отец у меня богатый… волнуются только бедные». Так что, родись вы в богатой семье, особого счастья ждать не приходится. Ну, а родись вы в бедной семье, то тут тоже, конечно, не до счастья. Если вы здоровы, вы не можете быть счастливы от этого;
когда это здоровый был счастлив оттого, что он здоров? А если больны, то тут уж, конечно, вы несчастны. Вы только посмотрите на замечательную логику вашего ума: как только у вас появляется повод для несчастья, вы прямо набрасываетесь на него, а то, из-за чего можно быть счастливым, не принимается во внимание, и вы совершенно забываете об этом.
…но вместо того об этом горюют. Оттого, что я не изведал боли в молодости, учась себя вести…
Старику приходится повторять. Он уже все сказал, но видя, что тот ничего не услышал, ничего не понял, он повторяет.
Оттого, что я не изведал боли в молодости, учась себя вести, никогда не пытался оставить след в жизни, мне удалось прожить так долго. Оттого, что в старости у меня нет ни жены, ни сына и близится время моей смерти, я могу быть таким счастливым.
В восточных текстах с этим встречаешься постоянно, — очень частые повторения. Причина в том, что эти истины таковы, что учителям приходится повторять: если сказать один раз, они не будут понятны. Будда все повторял трижды, даже самую малость. Он спрашивал своих учеников; «Вы меня слышали? Вы меня слышали? Вы меня слышали?» Трижды! От огромного сочувствия и жалости. Когда буддийские тексты были переведены на западные языки, многие были очень удивлены. Неужели Будда обращался к глупцам? Почему так много повторов? Нет, они были не глупее вас, не глупее кого бы то ни было. Дело не в уме, дело в понимании. Они не понимали, они так же не понимали, как и вы.
Мне приходится повторять постоянно. Мои издатели в недоумении. Спросите Анурага, спросите Пратиму: они никак не могут понять, почему я повторяю. Они бы с удовольствием подсократили все это. Я не разрешаю. «Оставьте все, как есть», — говорю я, потому что эти истины таковы, что услышав их однажды, вы пропустите их мимо ушей; услышав дважды, обратите, я надеюсь, некоторое внимание; трижды… Мне приходится постоянно повторяться, как бы стучать вам молотком по голове. Сколько же можно ничего не понимать? Это моя война с вами.
