Евгений Щукин - Коса и камень. Зелот о Масонстве (сборник)
Практически с самого начала масонской истории на Западе Братству пришлось столкнуться с несовершенством человеческой природы в самом неприятном ее виде – а именно в виде масонов-изменников, которые с радостью предлагали на обозрение широчайшим кругам общественности так называемые «разоблачения» масонства, то есть записанные по памяти ритуалы (тогда их еще не издавали для внутреннего пользования, а исключительно заучивали наизусть), списки опознавательных знаков и паролей и т. д. Причины таких действий бывших масонов были, в основе своей, личными, как это было с автором самого известного из ранних «разоблачений», «Масонства в разрезе» – Самуэлем Причардом. В предисловии к своему памфлету он допускает вполне прозрачные намеки на обстоятельства, пробудившие его праведный гнев и заставившие опубликовать доверенные ему внутренние документы Братства: «Однако если после принятия в Таинства Масонства какой-либо новый Брат невзлюбит его церемонии и будет о себе думать как о чересчур легко давшем себя обобрать, а потом отвергнет это Братство или исключит себя из списков расходов на Квартальное собрание и из участия в самом собрании, пусть даже он и был законно принят в регулярную и должным образом учрежденную ложу, – ему будет отказано в привилегии (как и Брату-Посетителю) в познании Тайны, за которое он уже заплатил, что есть явное Противоречие самим Основам Масонства, как явственно следует из нижеприведенного трактата». Прочие авторы первых «разоблачений» тоже редко поднимались до более возвышенных побуждений. Многие, в отсутствие настоящих ритуалов, упражнялись в придумывании своих. В течение долгого времени сочинение абсурдных богохульных или карнавальных ритуалов с пометкой «вот что делают масоны» стало модным светским развлечением лондонских скучающих аристократов с их домашними театрами. В написании пары таких ритуалов признавался в своих дневниках, в частности, модный и пронырливый светский хроникер Даниэль Дефо. А в результате количество опубликованных масонских и псевдо-масонских ритуалов уже к началу XIX века уже превысило все разумные пределы, и рядовой читатель уже совершенно перестал различать, где истинные, а где вымышленные масонские церемонии, да и не особенно его интересовало это разграничение. С одной стороны, это обстоятельство стало одним из главных в формировании «антимасонского мифа» (если вообще можно загнать в рамки одного определения всю совокупность немыслимых фантазий о якобы сатанинской, еврейской, иллюминатской и глобалистской сущности масонства).
Однако в данном случае речь идет не об этом мифе, а о шаткости и зыбкости понятия масонской тайны применительно к самим масонским ритуалам. Практически невозможно в современном мире сохранить в тайне никакой масонский ритуал, потому что каждый из ритуалов, созданных за 300 лет существования Братства, уже несколько раз опубликован в общедоступных источниках и может быть найден в библиотеке или в интернете. Другое дело, что только масон, да и то далеко не всякий, а лишь посвятивший определенное время изучению ритуалов и сам посвященный в несколько орденов и степеней, может вынести хотя бы отчасти верное и обоснованное суждение, настоящий это ритуал или выдуманный профаном, практикующийся в настоящее время или давно забытый, реально действующий или так и оставшийся на бумаге в тетради у масона-автора конца XIX века. Так что отчасти можно признать, что настоящие масонские ритуалы остаются тайной по сей день – но лишь как пребывающие в окружении сотен и сотен подделок. С другой стороны, авантюрные романы так и советуют хранить секретную информацию: на видном месте и перемешанной с фальшивками. Это же относится и к опознавательным знакам и словам, содержащимся в этих печатных ритуалах и разоблачениях.
Для самих масонов это создает несоизмеримо большую проблему, чем для остальных людей и уж точно – чем для антимасонов. У масонов исчезла определенность и недвусмысленность в оценке действий брата, опубликовавшего масонский ритуал для широкой общественности. Такой брат всегда может сослаться на открытые источники, из которых он якобы и почерпнул материал. И привлечь его к ответственности за разглашение тайны становится проблематично. В конечном итоге, практически все дела о разглашении масонской тайны в современном мире попадают в разряд неразрешимых проблем и управляются исключительно законами нравственности и элементарной человеческой порядочности. К счастью, порядочных людей среди масонов большинство, однако перед лицом отдельных братьев, оказавшихся непорядочными, это большинство бессильно.
Современными масонскими уложениями строго оговаривается, что неразглашению не подлежат только опознавательные знаки и пароли Братства. Точка. Остальное теоретически можно сообщать самым широким кругам общественности в просветительских целях. Также во многих странах специально оговаривается запрет на разглашение имен масонских братьев без их предварительного согласия. Это вполне разумное требование как для стран с неспокойной и нестабильной внутренней ситуацией, так и для вполне благополучных демократических стран. В конце концов, масонство не имеет никакой власти над частной жизнью братьев вне стен ложи. Однако и это правило сплошь и рядом нарушается современными масонами, как в целях причинения братьям морального ущерба, так и просто по незнанию и от чистого сердца. В некоторых других странах, особенно гордящихся многовековой масонской историей, вроде Великобритании, Швеции и США, ложи вольных каменщиков регулярно публикуют списки своих членов в открытой прессе, в интернете, раздают братьям наклейки для ветрового стекла автомобиля и бумажной корреспонденции, – в общем, демонстративно избегают всяческой конспирации.
Итак, в современном масонском мире понятие масонской тайны размыто, его определения отчасти устарели, отчасти стали бессмысленны, а поэтому все чаще приходится говорить об отсутствии в масонстве формальных тайн, но наличии лишь некой внутренней, эзотерической тайны, о которой в свое время писал Дж. Казанова в своих мемуарах. Прося прощения у читателей за длинную цитату, вынужден ее привести здесь целиком, потому что больше нигде понятие масонской тайны не описано так живо и страстно:
«Нет в мире человека, который сумел бы все познать; но всякий человек должен стремиться к тому, чтобы познать все. Всякий молодой путешественник, если желает он узнать высший свет, не хочет оказаться хуже других и исключенным из общества себе равных, должен в нынешние времена быть посвящен в то, что называют масонством, и хотя бы поверхностно понять, что это такое.
Однако ж он должен быть внимателен, выбирая ложу, в какую желает вступить: дурные люди не могут действовать в ложе, но могут оказаться в числе ее членов, и кандидату надобно остерегаться опасных связей. Те, кто решается вступить в масонскую ложу для того лишь, чтобы узнать ее тайну, могут обмануться: может статься, они полвека проживут мастерами-каменщиками, так и не постигнув тайны сего братства.
Тайна масонства нерушима по самой природе своей, ибо каменщик, владеющий ею, не узнал ее от другого, но разгадал сам. Если она открылась ему, то для того, что ходил он в ложу, наблюдал, рассуждал и делал выводы. Сумев постигнуть ее, он остерегается разделить открытие свое с кем бы то ни было, даже и с лучшим своим другом-каменщиком: ведь если тому недостало таланту проникнуть в нее, то тем более не получит он никакой пользы, услыхав ее изустно. А потому тайна сия вечно пребудет тайной.
В тайне должно держаться и все то, что происходит в ложе; однако те, кто по бесчестью своему и нескромности не постеснялись разгласить происходящее в ней, все ж не разгласили главного. Да и как могли они разгласить то, что им самим неведомо? Знай они тайну, не разгласили бы и обрядов.
Во многих непосвященных братство каменщиков производит ныне те же чувства, что в древние времена великие таинства, какие праздновались в Элевсине во славу Цереры. Они занимали воображение всей Греции, и первейшие люди на этой земле мечтали быть в них посвящены. То посвящение было несравнимо важней, нежели нынешнее во франкмасоны, среди которых встретишь и негодяев, и отбросы рода человеческого. Долгое время Элевсинские мистерии внушали всем благоговение, и происходящее на них было окутано глубочайшей тайной. Дерзнули, к примеру, разгласить три слова, что произносил иерофант в конце мистерий, отпуская посвященных; и что же последовало? Ничего, кроме бесчестья для разгласившего, ибо три эти слова принадлежали к варварскому наречию, неизвестному профанам. Где-то читал я, что эти слова означали: Бдите и не творите зла. Посвящение продолжалось девять дней, обряды были весьма пышные, а общество – весьма почтенное. У Плутарха читаем, что Алкивиад приговорен был к смерти, а имущество его обращено в казну за то, что дерзнул он вместе с Политионом и Теодором насмехаться в доме своем над великими таинствами, нарушив закон эвмолпидов. Вследствие сего святотатства всякий жрец и жрица должны были по приговору проклясть его; но исполнено это не было, ибо одна жрица, воспротивившись, привела тот довод, что жрица она для благословения, а не для проклятия: превосходный урок для святейшего отца нашего, римского Папы, но он ему не внемлет. Сегодня уже ничто не свято. Ботарелли печатает в своей книжонке все обычаи вольных каменщиков – все довольствуются тем, что зовут его мошенником. Будто не было это известно заранее. В Неаполе некий князь и г-н Амильтон устраивают у себя чудо Св. Януария, а король покрывает их и даже не вспомнит, что носит на своей королевской груди орденскую ленту, на которой вокруг изображения Св. Януария написаны слова: In sanguine foedus2. Мы одолеем это и станем двигаться вперед, но коли остановимся на полпути, все пойдет еще хуже3.
