Конкордия Антарова - Две жизни
Если вы желаете и впредь быть моим сотрудником моим капитаном, то вот вам мой приказ: не входить ни в какие разговоры и переписку с Дженни. Вы должны оберегать Алису и не допускать к ней, пока мы в Лондоне, никого из компании Дженни, а не только е„ само„. Если вы искренне сострадаете Дженни и дорожите е„ возможностью быть когданибудь вырванной из кольца зла, куда она сейчас прочно заточена, хотите в действительности, а не на словах помочь вечному спасению Дженни, – ни шагу дальше тех границ, которые я поставил вам сейчас.
Я сказал Дженни при вас, что именно тот, кого она так оскорбила, сможет стать е„ спасителем и своей рукой привести е„ в дом сестры. Но «может» не значит «будет». Чтобы это совершилось, надо, чтобы у вас хватило сил. Чтобы вы обладали достаточным знанием, верностью и самообладанием, дабы не дрогнуть в ту минуту, когда понадобится ваше сострадание. Только тогда вы сможете подать Дженни руку помощи, когда в вашем сердце не будет места слезам жалости. Когда вы, сострадая Дженни, будете мужественно видеть не одно текущее е„ существование, но видеть и вечно держать в памяти всю е„ вечную жизнь. Когда вы научитесь понимать, что являет собою ВЕСЬ Труд е„ жизни, когда вы будете точно знать и ясно видеть, как проходит жизнь человека на земной и небесной орбитах.
М„ртвого или отдыхающего неба, Тендль, не существует. И, вообще, в мире не существует ничего бесплодного и праздного. Земля под паром, и та не отдыхает, энергично готовясь вновь плодоносить. Вы, человек, знаете о многих миллионах движущихся двуногих созданий. Но потому-то вы и видите среди них так много праздношатающихся, что это ещ„ не люди-творцы и строители общего блага, это только полусознательные существа, изживающие низшую стадию своей личности.
Многое вам ещ„ надо понять. Много знаний приобрести. Хотите ли? Вы дали обет идти за мной со всей своей верностью. День за дн„м ваша верность должна крепнуть. День за дн„м должно возрастать ваше бесстрашие, чтобы вы могли идти вс„ ближе и выше и дальше за мною. Я не стою на месте. Я следую неустанно за Теми, Кто подал мне руку сострадания и любви. Моя верность движется за их верностью, как их верность движется вслед за вечным движением Великих Сущностей. И в этом вечном и неустанном движении к Совершенству – закон Вселенной. Если сердце ваше радуется возможности влиться в это кольцо вечного труда, если мысль ваша счастлива тем, что знает Свет, повторите обет добровольного послушания и идите за мной до конца.
– Есть, адмирал, повторяю радостно, легко мой вам обет послушания. Счастлив беспрекословно выполнять указанное вами, в том числе и то, чего ещ„ не понимаю.
– Итак, мой друг, вот вам мои первые указания: ни слова в ответ на письма Дженни. Ни одного свидания с нею, даже если она будет обращаться к вашей чести джентльмена. Закаляйте волю. Смотрите без осуждения на все зигзаги е„ поведения и шлите ей то сострадание, которое может избавить е„ пусть даже от одной лишней капли мучений. Собственной вашей любовью стройте ей мост. И на этом мосту, на его чистых досках, которые вы станете укладывать сами, одну за другой, Дженни сможет когда-нибудь ухватиться за вашу мужественную руку и перейти в счастливый дом Алисы, минуя отчаяние и погибель. Это пока вс„, что я даю вам как урок. Пойд„мте слушать музыку, нас ждут.
Флорентиец пожал протянутые ему руки и вышел вместе с Тендлем в музыкальный зал. Зал был ярко освещен и сиял, точно храм во время торжества. Вся семья уже была в сборе.
Графы Р., Лиза и капитан устремились навстречу входившему Флорентийцу, благодаря за неожиданную радость музыкального сюрприза.
– Я счастлив доставить себе удовольствие – увидеть всех вас моими гостями. Но вс„ же и вы и я обязаны сегодняшней радостью Ананде.
Всем хотелось быть ближе к Флорентийцу, и потому возле него образовалось нечто вроде амфитеатра. Всех, кому суждено было расстаться с ним вскоре, Флорентиец усадил поближе к себе. Тех, кто собирался с ним в Америку, отослал к сэру Уоми, сидевшему в глубине зала. И теперь, как только смычок Ананды коснулся струн, все подняли головы и впились глазами в музыканта, чтобы не оторваться от его сияющего лица до самого конца. И снова присутствующие забыли обо вс„м условном, распахнув настежь двери своего сердца и разрушив перегородки между собой и теми, кто был рядом.
Нечто великое, божественное выливалось из сердец слушателей, и казалось, нет в зале отдельного дыхания, а есть Единое, нераздельно слитое и спаянное в монолитный шар чарующими звуками Ананды. Только когда замер последний звук, слушатели снова ощутили себя людьми земли, как бы с усилием втискиваясь в привычный телесный футляр. Но Ананда не дал им долгой передышки. Он запел, аккомпанируя себе на рояле.
Алиса, совсем недавно говорившая Флорентийцу, что благодаря Ананде поняла человеческие возможности, теперь осознала, что не всякий бескорыстный и преданный искусству человек может достичь того же совершенства. Она была потрясена. Так, казалось ей, Ананда не пел ещ„ ни разу. Алисе чудилось, что то не были человеческие звуки. То была стихия, нечто опустившееся на землю из какого-то иного мира.
Языка, на котором пел Ананда, Алиса не знала, мозг е„ словно перестал работать. Ей мнилось, что она рассталась с телом. Вс„ вокруг не„ заиграло чудесными яркими красками. Алиса видела сейчас не Ананду, каким она его знала, но огромный, переливающийся перламутром шар, казавшийся ей прозрачным. Неописуемой красоты огненные бабочки летали вокруг шара, создавая иллюзию колеблющегося воздуха. Звуки виделись ей п„стрыми лентами, они сплетались в геометрические фигуры, а руки Ананды сыпали снопы искр и света на клавиши. Алисе стало казаться, что она сделалась ещ„ легче, что она куда-то поднимается и кружится в этом сиянии. И вдруг она увидела рядом с собой отца.
– Алиса, одно мгновение, и окончена земная жизнь. И нет возможности принести на землю ничего из того, что постигаешь вновь. Помни об этом. Помни, что те, кто может посредством искусства перенести человеческое сердце и сознание в мир сверхсознательного, где ты сейчас находишься, – это не люди, а самоотверженные частицы божественной Мудрости. Они соглашаются принять и носить человеческое тело, чтобы проложить людям путь Света.
Надо идти за ними. Им надо служить, чтобы через сво„ грубое тело проносить их тонкие энергии в те грязные и суетные места, куда им самим проникнуть уже невозможно. Помни. Храни чистоту и иди смело всюду, куда Они тебя посылают. Но ни под каким видом не нарушай положенного ими запрета.
Песня кончилась. Алиса точно откуда-то упала, мгновенно ощутив тяжесть своего тела. Она огляделась вокруг и увидела, что находится в кресле, что подле не„ сидит сэр Уоми и держит е„ за руку.
– Молчи, дитя. То, что ты видела и слышала, – только для тебя одной, только тво„. Ты видела, как огонь творчества раскрывает двери духу. Тот, с кем однажды это было, когда-нибудь сможет сам проникнуть в сферу творчества. Запомни, ни слова никому, – сказал сэр Уоми.
– Друзья мои, – поднялся с места Флорентиец. – Сегодня Ананда дал нам прощальный концерт. Очень скоро капитан Ретедли увез„т некоторых из нас в Америку. Пусть эти священные мгновения счастья жить вне всяких условностей, которые мы прочувствовали сейчас, когда в каждом из нас, в той или иной форме, родилась новая творческая энергия, новое понимание того, что надо жить освобожденным и радостным, останутся в памяти навеки.
Вдали, думая друг о друге, будем помнить именно эти минуты единения в красоте. Будем благословлять Ананду. Он помог нам раскрыть в себе высшие силы Любви. Прими, Ананда, дорогой друг и брат, с моим поклоном нашу общую тебе благодарность.
Когда тебе аккомпанирует обычный земной человек, ты шл„шь земле песни очищения. Тогда слышится в них вся скорбь земли и вся е„ радость. И слушатели понимают, чего может достичь человек, прокладывая для своих собратьев тропу к красоте. Но сегодня ты рассказал нам о гармонии своего существа, о Мудрости живой, раствор„нной в твоей доброте и сострадании. На скорбную, заплаканную землю ты прин„с живое небо и показал нам сияющий его кусочек. За одно это мгновение мы утвердились в добре. И каждый из нас по-своему понял, как ещ„ дал„к от совершенства, но не отчаялся, а только осознал в себе силы такта и радости. Силу творить, творить, как может и умеет. Но без сл„з, без раздражения, без тупого упорства и упрямства, а наоборот, откинув личное самолюбие и расч„т, легко и бескорыстно.
С этого момента мы уже не будем, мы просто не сможем жить одной только земл„й. И всегда будем помнить, что в нас и с нами жив„т и трудится живое небо. Будь благословен, Ананда. Привет и поклон твоему огню, пусть вечность он горит вс„ также ярко, пусть всякий встретивший тебя омоется радостью в твоей атмосфере.
Не дав Ананде ответить, Флорентиец обнял его и стал прощаться со своими гостями, говоря, что его отзывают неотложные дела. Все поспешили разойтись, чтобы ещ„ раз, наедине, пережить вс„ то, что поняли этим вечером. Прощаясь с Анандой, никто не произносил никаких слов, боясь нарушить очарование внутреннего счастья, с которым уходил. В них пульсировала огромная энергия, ибо они знали теперь, знание Вечного, как радостного, чистого труда. Родилось ощущение ожившего внутри аспекта Жизни.
