Андрей Шамин - Танец на лезвии бритвы

— Зайди на днях. Чем смогу помогу.

— Ну, спасибо! Век «Вольвы» не видать! Когда рейд будет, мне скажи. О кей?

Гена кивнул и снова уставился монитор.

Я вернулся к себе, забрал сумку и потопал на электричку.

Глава 4. София и Эрос

Проползли окна. В одном из них я увидел знакомый профиль.

Агасфер читал или просматривал потёртый "Плейбой".

— Вечер добрый. Судьба.

А.А. отложил журнал.

— Рад вас видеть, Александер. Как ваши дела?

— Лучше не спрашивайте.

— Так плохо?

— Да нет. Грех жаловаться… Ну, а у вас что новенького?

— Да вот тоже ничего. Всё по старому. Познаю себя и мир.

— Это тоже служит познанию мира?

Я показал на тити Памелы Андерсен.

— Всё от Бога, — ответил А.А.

— И секс?

— И секс.

— Христиане говорят — секс это блуд.

— Без любви всё блуд.

— Все так говорят! Попробуй, разберись!

— В Книге всё сказано.

— Книги книгами, а жизнь жизнью. Никакая книга не вместит в себя жизнь. Особенно половую.

Вспомнил "половую жизнь" по субботам в учебке и прыснул: насексуешься с «машкой» от души, еле ноги на обед волочишь. «Маша» под сто кг.

— Вспомнили что весёлое?

— Ага — семьсот тридцать дней в кирзачах и с «кирзой» внутри.

— Химия?

— Армия. Неужели похожи?

Теперь и Агасфер засмеялся.

— Да уж…

И снова засмеялся.

Отодвинулась дверь вошла девушка. Я встрепенулся. Нет. Облом. Просто похожа. Даже очень.

— Ваша знакомая?

— Да нет — обознался. — А что?

— Ничего.

— Вы вот о любви говорили. У меня друг два года ходил. Ну и что? Дышал над ней, не сексились, а теперь вот разбежались. Остался на бобах. А был бы по шустрее, хоть потрахался.

— Ну и что?

— Что: ну и что? На бобах остался. Нет, вдвоём, — с одиночеством. Хотя оно и не уходило далеко. Всё крутилось рядом, ждало момента.

— Я тебе так скажу. Ведь на самом то деле не одиночество то было. Залез на утёс посреди равнины голыя и сидел, выпендривался — меняться не хочу, любите таким, какой есть, без вас всех обойдусь — вот и допыжился — утёс то ледяной оказался — чуть Солнце погрело он и рухнул.

— Ничего подобного!

— Человек, живущий прошлым — путник, идущий спиной вперёд. Не иди спиной вперёд. Посиди, подумай.

"Слишком вас много, советчиков сраных" — подумал я — На всех ушей не напасёшься. А Агасфер всё говорил и говорил.

— Настоящего нет. Есть только прошлое и будущее.

— Это вы к чему?

— Разве вы не пишите? — смешинки в глазах сменились испугом.

— Вроде б работает, — успокоил я старика.

Помолчали.

— Это всё тело виновато — ему секса хочется.

— Ну да.

Под стёклами снова сверкнули смешинки.

— Тело — храм для духа, тюрьма для сатаны. Вместилище. Даже наука не отрицает наличие биополя, ауры и души.

— Не читал.

"Накошас Депо" — объявил равнодушный голос.

— А чёрт! Придётся назад пилить.

— Что далеко?

— Да нет. Полезно для здоровья.

Я выключил диктофон.

— Значит, говорите, душа существует?

Агасфер пожал плечами.

— Тогда до свиданья. Спасибо за беседу.

Когда раздвигал створки, кинул взгляд назад. А.А. сидел и рассматривал журнал.

Август

Глава 1. Братья-близнецы, близнецы-братья

— Ну и чем тебе цивилизация не угодила? Сам ведь пользуешься её плодами!

Брат скривил тонкие губы.

— Мне она напоминает лежачего больного, который гадит под себя и заливает испражнения духами — что б не воняло.

— Не согласен с тобой — цивилизаций сменилось много, но составляющая их — люди почти не изменились. Значит, на смену этой придёт другая и всё.

— Пойми, люди себя изжили как вид — чем скорее они вымрут, тем лучше для нас. Набраться терпения и ждать, наше время обязательно придёт. О чём ты говоришь! Вот ты жалеешь зерно или курицу? Вот именно! Даже и не задумывался. Так вот — большинство — животные, быдло. С той только разницей что пользы от них ещё меньше — ни шерсти, ни мяса, ни кожи. Даже как топливо и то не используешь. Разве что как навоз.

— Да ты садист, — сказал младший со страхом.

— Я? Разуй глаза — они всю планету засрали. Грязь ещё отстирать можно, а вот кровь… Точно говорю — человечество агонизирует. Смотри — рождаемость падает, сплошные мутации: психов развелось, маньяков. И будет ещё больше. Сами себя изничтожат. Нам только надо подождать и подтолкнуть в нужном направлении. Ну, так как?

— Знаешь, я конечно не лекарь, но и не идиот. Извини.

— Ну что ж — главное в человеке — свобода воли, уговаривать не буду. До свиданья, братец.

— До свиданья… — он хотел сказать: «Женя» и осекся — настолько далёк был его собеседник, далёк и страшен — пропасть, и странное, непонятное на дне её — человеческое ли?

Короткий смешок потонул в щелчке замка. Он быстро спустился вниз и сел за руль. Мотор завёлся с полуоборота. «Ford» взвизгнул шинами и вынес его в поток железных коней. Рычание, свист ветра, истеричные вопли клаксонов немного отвлекли, а дома его ждало лекарство. Он вдавил педаль акселератора и, разрезая пространство и время рванулся вперёд, расстёгивая молнию шоссе.

Глава 2. Операция "Х"

Прошло как по маслу. Менты накрыли меня как раз в момент передачи капусты. Видимо, общественность достала бравых парней в мышиной форме. Мы с Баксом в «воронке» ехали не одни. Жлобоватого вида мужик, тщедушный юнец и пара девушек составили нам компанию.

— Чо будет?

— А ни хуя не будет, — мужик ухмыльнулся. — Мозги попарят, и катись на все четыре стороны.

Девчонки молчали. Одна, с вышитыми на майке словами "Love NoviJ Svet" повернулась к юнцу.

— Стремаешься?[42]

Юнец замотал хайером.

— Хуйня война, — сказал Бакс. — Будут наезжать, скажи — нашёл.

— Хотел отдать, не смогли догнать! — вставил жлоб.

Все заржали.

— Ничего — скоро придёт элениум.

— Миллениум!

— Всё смехуёчки да пиздахаханьки…

Машина остановилась.

— Вылазь!

— Давай, шевели поршнями.

Я, прищурившись, вылез наружу. Сержант показал на Бакса и меня.

— Так. Ты и ты за мной.

— Требую адвоката! — заорал Бакс.

— Утухни. Помочь?

— Руки за спину не надо? — спросил я.

— Пока нет.

Нас повели по коридору.

— Налево.

Когда я вошёл в кабинет, то сразу увидел Гену. И он меня, конечно. Подмигнул — мол, как оно?

Следак крутил нас долго. Капитально отмурыжев меня отпустили. Гена вышел следом.

— Как впечатления?

— Хватает.

— Это ещё что… Меня один раз отмудохали.[43] Для достоверности, сказали. Хрена там! Толчки им лапы греют: зарплаты небольшие, а жить то надо.

— А отдел по борьбе с наркотиками?

— За всеми не уследишь. Это тебе не кино. Та сейчас куда?

— Пока в редакцию.

— Счастливо. Леночке лю-лю[44] с кисточкой!

— Обязательно.

Деньги не жаль. Был бы толк. Я сел на поезд и радостно покатил в Юрмалу. Кому курорт, кому пахота.

Глава 3. Юбилей

Праздник как праздник — сидели, выпивали, базарили.

За столом, покрытым газетами, на которых среди засаленных депутатских лиц лежала закуска, сидело несколько мужиков. Их лица и особенно носы красноречиво свидетельствовали о нелёгкой борьбе с зелёным змием и его родичами. Богатырь в перестиранном комбезе осушил стакан и уронил голову на руки.

— Так. Янка, кажись, готов, — сказал крепыш в тельняшке. И зачем-то провёл тому пробкой по усам.

— Kas? — Янка приоткрыл осоловевшие глаза.

— Ne kas. Gulit.

— Labi.[45]

Чернявый, вертлявый как жук, мужичок наклонился к соседу.

— Толян, та я ж тебе только добра хочу. Ты, вот, думаешь раз жёна то и всё? Хочешь я тебе глазы открою? А?

— Как откроешь, я тебе моргалы и закрою, понял?

Похожий бородкой на шкипера, а рожей на шимпанзе, коренастый, с увесистыми кулаками Толян стал подниматься.

— Мужики, давай ещё по одной, чо вы в самом деле!

— Жизнь надо прожить так, что б за спиной осталась куча пустых бутылок и оттраханных баб.

— Кому — что, а наш сексгигант о любимом!

Посмеялись.

— Я вот так думаю — жизнь надо так прожить, что б потомкам пищу дать, ну и, конечно, средства к существованию. Возьми, к примеру, Пушкина Александра Сергеевича — музеи, пушкиноведы и пушкинисты рассматривают каждое слово, статьи пишут, критики над фразами головы ломают, бьются на семинарах — обсуждают, что он именно имел в виду в той или иной строчке. Опять же фильмы, юбилеи, массовые гулянья, — сказали мы с алкоголем.

— Да, любит наш народ Пушкина.