Лобсанг Рампа - История Рампы. (THE RAMPA STORY)
Когда будут отброшены прочь ложная стыдливость и ложные учения о сексе, Человек снова воспрянет как великое существо и снова сможет занять свое место среди путешественников к звездам».
Глава 5
В Америку
Машина с ровным гудением мощно неслась через горные перевалы. Мой пассажир молча сидел рядом, лишь изредка заговаривая о поразительной красоте мест, мимо которых мы проезжали. Мы уже приближались к окрестностям Мартиньи, когда он сказал:
— Как человек проницательный, вы наверняка догадались, что я государственный чиновник. Вы доставите мне большое удовольствие, отобедав со мной.
— Буду очень рад, сэр, — ответил я. — Я собирался ехать без остановки до Эгля, но могу заночевать и в этом городе.
И мы поехали дальше, следуя его указаниям, пока не прибыли в отличный отель. Мои вещи внесли в номер, я отвел машину в гараж и распорядился насчет технического обслуживания.
Обед был отменный, мой бывший пассажир, а теперь хозяин, оказался интересным собеседником, избавившись от прежней подозрительности в мой адрес. Руководствуясь старым тибетским принципом «кто больше слушает, тот больше узнает», я полностью уступил ему инициативу в разговоре. А он пустился в рассуждения о различных таможенных инцидентах и рассказал один недавний случай, когда в дорогом автомобиле были обнаружены тайники с наркотиками.
— Я самый обыкновенный турист, — сказал я, — и крайне нетерпимо отношусь к наркотикам. Велите осмотреть мою машину, чтобы убедиться, нет ли в ней тайников. Вы ведь только что рассказали мне о случае, когда тайники были устроены без ведома владельца машины.
По моему настоянию автомобиль отвели в местный полицейский участок и оставили там на ночь для осмотра. Наутро меня встретили как старого надежного друга. Они обследовали каждый дюйм моей машины и не нашли к чему придраться. Швейцарская полиция, как я убедился, была весьма вежлива, доброжелательна и всегда с готовностью приходила туристу на помощь.
И я поехал дальше, наедине со своими мыслями, раздумывая над тем, что уготовано мне в будущем. Новые невзгоды и лишения, уж это я знал наверняка, ибо все Пророки буквально втемяшили мне это в голову! Позади меня в багажнике лежали вещи человека, чьи документы стали теперь моими. У него не было никакой родни. Как и я, он, похоже, был один на всем свете. В его — а теперь моих — чемоданах было несколько книг по судовой механике. Я остановил машину, достал сборник инструкций и стал по дороге заучивать различные правила и наставления, которые должен знать судовой механик. Трудовая книжка должна была подсказать мне, каких пароходных компаний следует избегать, чтобы не быть узнанным.
Миля за милей сматывались в клубок. Эгль, Лозанна, затем через границу в Германию. Немецкие пограничники придирчиво проверили все вплоть до номеров двигателя и шасси. Они также отличались суровостью и полным отсутствием юмора.
И снова в путь. В Карлсруэ я направился по имевшемуся у меня адресу, где мне сказали, что нужный человек сейчас в Людвигсхафене. Поэтому я поехал дальше в Людвигсхафен и там в самом лучшем отеле нашел своего американца.
— Здорово, приятель, — сказал он, — я бы не смог провести эту машину по горным дорогам, нервишки у меня слабоваты. Думаю, от выпивки.
Я тоже так «подумал». Его номер в отеле походил на отлично оснащенный бар со своей барменшей! Этой было что показать, причем гораздо больше, чем той, которую он бросил в Италии. Она и делала это с большим удовольствием. В голове у нее держались только три вещи, — немецкие марки, выпивка и секс, именно в таком порядке. Американец остался очень доволен состоянием машины — ни единой царапины, ни пятнышка грязи. Свою признательность он выразил довольно значительной суммой в долларах.
Три месяца я работал у него, перегоняя огромные грузовики в разные города и приводя машины для восстановительного ремонта или полной реконструкции. В чем там было дело, я не знал, как не знаю и до сих пор, но мне хорошо платили, и у меня было время на изучение книг по судовой механике. В разных городах я заходил в местные музеи и внимательно изучал модели судов и судовых двигателей.
Спустя три месяца американец пришел в убогую комнатушку, которую я снимал, и плюхнулся на мою постель, дымя вонючей сигарой.
— Здорово, приятель, — сказал он. — Сразу видно, что тебе плевать на всякие там удобства! Американская тюремная камера намного удобнее, чем эта твоя конура. Есть для тебя одна работа, большая работа. Возьмешься?
— Если она довезет меня поближе к морю, в Гавр или Шербур, — сказал я.
— Ну, она довезет тебя в Верден, причем все будет по закону. Есть тут у меня одна тачка, у которой больше колес, чем ног у сороконожки. Любого водителя с ума сведет. Но денег за нее отвалят — будь здоров.
— Расскажите подробнее, — ответил я. — Я ведь говорил, что могу управлять любым транспортом. Есть ли у вас разрешение на въезд во Францию?
— А как же, — сказал он. — Я три месяца дожидался этих бумаг. Все это время мы держали тебя наготове, позволяя лишь немного подработать на карманные расходы. Вот никогда бы не подумал, что ты живешь в такой дыре, как эта.
Поднявшись, он знаком велел мне следовать за ним. У дверей дома стояла его машина, само собой, укомплектованная подружкой.
— Садись за руль, — сказал он, плюхнувшись на заднее сиденье рядом с женщиной. — Я скажу, куда ехать.
Мы прикатили на какой-то заброшенный аэродром на окраине Людвигсхафена. Там в огромном ангаре стояла самая странная машина, какую я когда-либо видел. Похоже, она сплошь состояла из балок, поддерживаемых длинным рядом восьмифутовых колес. До нелепости высоко над землей помещалась застекленная кабинка водителя. В хвостовой части всей этой конструкции находился целый ряд решетчатых балок и внушительный стальной ковш. Я неуверенно взобрался на сиденье.
— Послу-ушай, — крикнул мне американец, — а инструкция тебе не нужна? — И встав на цыпочки, он передал мне инструкцию по эксплуатации всей этой машинерии. — Был у меня один парень, — сказал он, — который перегонял машину для подметания улиц, совсем новенькую. Он, видите ли, не пожелал прочесть инструкцию и, добравшись до места назначения, обнаружил, что подметал щетками всю дорогу и стер их до ручки. А мне вовсе не хочется, чтобы ты разворотил всю дорогу отсюда до Вердена.
Наскоро просмотрев книжку, я запустил двигатель. Он взревел, словно самолет на старте. Я неуверенно выжал сцепление, и слоноподобная машина медленно выползла из ангара и покатила дальше по тому, что было прежде взлетной полосой. Несколько раз я проехался вперед и назад, чтобы привыкнуть к ручкам управления, и только начал разворачиваться к ангару, как к нам подъехала машина немецкой полиции. Из нее вылез полицейский, довольно свирепого вида тип, словно совсем недавно снявший значок гестапо.
— Вы управляете этой машиной без помощника, — рявкнул он. «Помощника? — подумал я. — Он что, думает, что мне необходим смотритель?» И я подъехал к нему поближе.
— Эй, ты, чего суешься не в свое дело? — заорал я. — Это частная собственность. Пошел вон! — К моему полному изумлению он так и сделал! Сел в машину и выехал с территории.
Американец подошел к нему.
— Какая муха тебя укусила, парень? — спросил он.
— Я приехал сказать вам, что выводить эту машину на шоссе можно только при наличии помощника, который должен следить за обгоняющим вас транспортом. Ехать можно только в ночное время, если вас не сопровождает одна полицейская машина впереди и одна сзади.
На секунду мне показалось, что он вот-вот крикнет «Хайль Гитлер!». Но на этом он отвернулся, сел в машину и покатил прочь.
— Вот это да, — сказал американец. — Куда там твои петушиные бои. Во дает! У меня есть один немец по имени Людвиг, который…
— Э, нет, — с жаром возразил я. — Только не немец. Слишком они занудный народ.
— О'кей, парень, о'кей. Ладно, никакой немчуры. Ты полегче, не злись. Есть тут один французишка, который тебе понравится. Марсель. Лады? Сейчас мы его разыщем.
Я загнал машину в ангар, тщательно проверил, все ли механизмы выключены, и спокойно выйдя из ангара, запер дверь.
— Ты что, вообще никогда не заводишься? — спросил американец. — Садись-ка ты за руль и поехали.
Марселя пришлось выуживать из бара. С первого взгляда мне показалось, что на его физиономию когда-то наступила лошадь. Второй взгляд убедил меня в том, что его лицо только выиграло бы, если бы на него действительно наступила лошадь. Марсель был по-настоящему уродлив. Болезненно уродлив, но в то же время было в нем что-то такое, что показалось мне располагающим. Мы немного посидели в машине, договариваясь насчет условий, потом я вернулся к своей машине, чтобы получше ее освоить. Пока я с грохотом гонял эту громадину по полю, подъехала старая потрепанная легковушка. Из нее, отчаянно махая руками, выскочил Марсель. Я притормозил и остановился возле него.
