Эльза Баркер - Письма живого усопшего
В самом начале моего пребывания здесь я очень плохо видел Землю, теперь я вижу её гораздо лучше. Нет, я не собираюсь сообщать вам формулу для передачи другим, которая сделала бы их и вас способными произвольно менять фокус внимания, чтобы входить в сообщение с этим миром; не собираюсь потому, что такое знание на вашей ступени развития принесло бы больше зла, чем добра. Я только утверждаю факт и предоставляю применять его тому, у кого окажется для этого достаточно любознательности и кто владеет необходимыми для этого способностями.
Цель, заставившая меня писать эти письма, — убедить колеблющихся в том, что душа продолжает жить и чувствовать и после той телесной перемены, которую вы называете смертью. Многие думают, что они верят, но не всегда эта вера оказывается настоящей. Если бы мне удалось дать почувствовать своё присутствие — как живой сущности — в этих письмах, это укрепило бы сознание бессмертия у тех, кто прочтёт их.
Наш век продолжает оставаться вульгарно-материалистическим. Большинство не чувствует никакого реального интереса к жизни по ту сторону могилы. Но все люди рано или поздно перейдут сюда, и может быть, некоторые из них найдут перемену менее трудной и менее страшной благодаря тому, что я сообщил им. Разве это не стоит тех усилий, которые делаем мы — вы и я?
Каждый приближающийся к великой перемене человек, который захочет серьёзно и внимательно вчитаться в эти письма и усвоить их содержание и который не забудет его при переходе сюда, будет ограждён от всякого страха.
Но вернёмся к моим странствиям. Я был в Константинополе и стоял в той самой комнате, где однажды, сотни лет назад, имел замечательное переживание. Я видел те же стены, я трогал их, я читал эфирную летопись всего происшедшего внутри этих стен и мою собственную историю, связанную с ними.
Я ходил по розовым садам Персии, я вдыхал аромат цветов — потомков тех самых роз, благоухание которых приводило меня в экстаз, когда я проходил по тем же садам в ином теле, совершенно не сходном с моей последней формой. Это благоухание заставило меня вспомнить.
Жил я и в Греции, но только в её древние дни. Что это была за раса! Я думаю, что тайной её могущества была сосредоточенность. Весь эфир вокруг полуострова наполнен отражениями её подвигов, её смелой мысли и отважных деяний. Старая эфирная летопись имеет такую яркость, что просвечивает сквозь позднейшие начертания; ибо то, что носит название «Астральной Хроники», находится всюду слоями — один над другим. Можно прочесть любой слой или по естественному сродству с ним, или актом сознательно направленной воли. И это нисколько не удивительнее того, что происходит в Британском Музее, когда любой из вас ходит среди миллионов томов, выбирая из них тот, который ему нужен. Самые изумительные вещи оказываются всегда очень простыми, если только владеть ключом к их тайне. Нужно признать, что много вздора было написано относительно вибраций, но тем не менее истина скрывается именно здесь. Нет дыма без огня.
В Индии я видел йогов во время медитации. Знаете ли вы, почему их особый способ дыхания влечёт за собой психические результаты? Нет, вы не можете этого знать. Слушайте же: вследствие задержанного дыхания образуется, — не знаю, могу ли я назвать это ядом, — нечто, что я назову ядом, и действует на психическую природу человека, изменяя её вибрации. Вот и всё. Сколько книг было написано про йогу, но кто упомянул об этом? Обыкновенные здоровые лёгкие при обычном дыхании освобождаются от этого яда вследствие процессов, хорошо известных физиологам; но для человека, всё ещё живущего в физических условиях, для того чтобы приспособить себя к психическому миру, необходимо изменение вибраций. И это изменение вибраций может быть достигнуто незначительным увеличением вышеупомянутого яда. Опасен ли он? Да, он очень опасен; и только для тех немногих, которые знают, как обращаться с ним, он не опаснее любого лекарства из вашей фармакопеи.
В другой раз я вам скажу и о других тайнах, которые открылись мне, когда я перемещался из этого мира в ваш земной мир и обратно.
Письмо 32
Мои решения
Я стоял ночью на крыше восточного дворца и смотрел на звёзды. Тот, кто в состоянии смотреть в невидимый мир, изменив свой фокус внимания, легко поймёт, как я, пользуясь противоположным процессом, могу видеть в мире плотной материи. Да, это — то же самое, только обращенное в другую сторону.
Я стоял на крыше восточного дворца и смотрел на звёзды. Вблизи не было ни одного смертного. Глядя на заснувший город, я видел облако душ, стороживших его, видел посланников из другого мира, появлявшихся и снова удалявшихся. Раза два в этом облаке духов возникало бледное испуганное лицо, и тогда я знал, что там, внизу, кто-то умер.
Но я так нагляделся на духов с тех пор, как перешёл сюда, что меня гораздо больше привлекало смотреть на звёзды. Я всегда любил их, люблю и теперь. Со временем я надеюсь больше узнать о них. Но пока не закончу этих писем, я не удалюсь из сферы Земли. На таком расстоянии от Земли, как Юпитер, я, может быть, не буду совсем в состоянии писать. Это верно, что здесь можно переноситься почти с быстротой мысли, но что-то говорит мне, что лучше на время отложить более далёкие странствования. Возможно, что мне не захочется возвращаться назад, если я попаду туда.
А для меня эта переписка с Землёй имеет большое значение. Во время моей предсмертной болезни я часто думал о том, нельзя ли будет время от времени возвращаться на Землю, но я и не мечтал ни о чём подобном. Я не мог себе представить, чтобы кто-нибудь, достаточно уравновешенный и достойный доверия, оказался настолько смел, чтобы помочь мне в таком опыте.
Мне было понятно, что нельзя сообщаться посредством руки человека с неподготовленным умом, если предварительно не загипнотизировать его. Нельзя также писать с помощью руки человека среднего развития, так как подобный человек не может оставаться достаточно пассивным.
Говорить о том, что я видел в вашем мире с тех пор, как перешёл сюда, не имеет особого смысла; и я заговорил об этом только затем, чтобы вы знали, что это возможно. Совершенно так же, как ясновидящие видят наш мир с его новыми явлениями, и я смотрю назад, на вашу ступень существования. Интересно жить в обоих мирах, входить и выходить из них по своему желанию. Но когда я вхожу в ваш мир, я никогда не вмешиваюсь в его дела. Вы этого не знаете, но тут такая строгая пограничная таможня между вашим миром и нашим, что путешественники не могут пронести с собой ничего — даже предрассудка.
Если бы вы перешли сюда с намерением видеть только определённые вещи, вы не могли бы верно оценивать виденное. Многие после смерти перешли сюда с таким внутренним настроением и по тому научились очень немногому. Только странник с широко распахнутой душой может делать открытия.
Я принёс сюда немного решений, но они были твёрдо принятыми:
1) сохранить своё тождество;
2) удержать воспоминание о моей земной жизни и принести с собой память об этой жизни, когда я вернусь в земной мир;
3) увидеть Великих Учителей;
4) восстановить память о моих прежних существованиях;
5) заложить необходимые основы для полной значения земной жизни, когда я возвращусь в следующий раз.
Это звучит очень просто, не правда ли? И мне уже многое удалось сделать в этом направлении, но если бы я не поставил перед собой эти задачи, то достиг бы очень немногого.
Единственная грустная сторона смерти заключается в том, что заурядный человек научается столь малому от неё. Только уверенность в том, что цепь земных жизней почти беспредельна, даёт утешение; я знаю, что можно не спешить, что все звенья в цепи жизней — как бы они ни были малы — располагаются на своих неизбежных местах, и что цепь эта являет собой круговое движение — символ вечности.
И мне часто кажется, что большинство человеческих душ расточают свои жизни по эту сторону так же бесплодно, как они делают это по ту сторону. Но это только кажется из-за неполноты моего знания.
Рассматриваемые с высоты звёзд, куда я всё же надеюсь подняться со временем, все эти плоские пространства сгладятся на расстоянии в общем рисунке жизни, и вся картина может явить перспективу такой красоты, о какой я и не мечтал, когда сам был лишь крошечным пятнышком на этой картине.
Письмо 33
Переход Лайонела
Я остался без моего маленького Лайонела. Он пошёл — не хотелось бы говорить: дорогой всякой плоти, вернее будет сказать — дорогой всех духов, которые рано или поздно совершают свой возвратный путь на Землю.
Я узнал от Учителя, что тяга к Земле моего мальчика будет скоро удовлетворена, что он будет направлен в семью, где его исключительные творческие способности найдут благоприятную почву. Я узнал, что нужная связь взаимной любви была уже завязана между Лайонелом и его будущей матерью, а его будущий отец, инженер, окажет ему с раннего детства ту помощь, которая поможет развить заложенные в нём способности. Мне было разрешено сообщить это Лайонелу.
