Алла Михайлова - Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом»

— Уже два месяца не пьёт!

А потом всё пошло по-старому. Но уйти ей было некуда и не с чем. Да и как отказаться от амплуа «звезды»?

Я помню, как Алла Пятигорская (предыдущая секретарь Юрия Лонго, умерла от онкологии в 2004 году — см. главу ниже), которая, выписавшись из больницы после операции, всё же, несмотря на обиду, продолжала поддерживать какие-то формальные отношения с Леной, общаться с ней по телефону, рассказывала мне со слов самой Лены такую историю. Причём далеко не только мне одной. Однажды Юра с Леной и Никас с младшим сыном пошли в казино. Юра ушёл играть, а уставший маленький ребёнок заснул рядом с отцом на диванчике. Никас с Леной остались одни и, сидя за столом, тихо разговаривали. О том, что она хочет ребёнка, Лена на тот момент говорила уже везде и всем, с параноидальным постоянством плакала и жаловалась на Юру: «Юра не хочет ребёнка!!!».

Она говорила это знакомым и малознакомым людям при каждом удобном и неудобном случае, и дома, и в гостях, и в обычной обстановке, и в высшем свете… После тридцати лет желание иметь ребенка от Юры стало навязчивой темой и больным вопросом всей её жизни. Женщины, конечно, входили в её ситуацию, по-человечески жалели, давали советы, что, мол, можно, наверное, напоить его как следует, а потом… И вот в тот раз после обычных жалоб она вдруг сказала Никасу:

— Юра не хочет ребёнка! Никас, ну, давай хоть ты!

— Лен, ты знаешь Юриного секретаря Аллу Пятигорскую?

— Конечно.

— Так вот, если бы у тебя была хотя бы половина её ума, я сделал бы тебе ребёнка, не задумываясь.

Алла тогда удивлялась и возмущалась, рассказывая мне это:

— Ну, Ленка, видимо, совсем себя не уважает! Мало того, что у Никаса, Юриного друга, ребёнка просит, да ещё мне всё это рассказывает!

А потом, помолчав немного, добавила:

— Бедный Юра. Раньше, когда они только встретились, он её так любил и очень хотел ребёнка. Что же она не рожала, пока молодая была и любимая? Тогда, значит, не нужно было — ездила за границу, вращалась в обществе известных людей. Более того, скрыла от него свою беременность, а он спустя какое-то время случайно узнал. Справку нашёл в медицинской карточке…

И вот, когда возраст перешагнул за тридцать, отчаявшись, Елена пошла другим путём — стала всячески наговаривать на Юрину дочь Юлю, рассказывать, что она не его дочь, она якобы дочь Валеры Хатю-шина, Юриного друга. Вполне естественно, что у любого человека в тридцать шесть лет, а именно столько было Юрию на момент их встречи с Леной, уже есть прошлое — прошлые связи, отношения. Дети в том числе. Видно, очень ей хотелось стереть это прошлое. Только она, всё остальное несерьёзно и уже не имеет к нему никакого отношения. Если бы у Юры было несколько детей, ещё можно было бы усмотреть в этом какую-то личную антипатию и неприязнь именно к Юле. Но, если учесть, что у Юры Юля — единственный ребёнок, становится понятно, с какой целью это внушалось. Причём целых девятнадцать лет.

Но все было напрасно. Годы неуклонно двигались к сорока, а положение дел у Лены не менялось. Юрий тоже страдал — от неустроенной личной жизни (почему-то считается, что у психологов и уж тем более у специалиста по любовной магии в этом плане всё должно быть супер), оттого, что популярность пошла на убыль. Его широкая, авантюрная натура требовала сенсаций. А главное — все когда-то любимые им женщины пили.

Бусик пьёт, Рыжик пьёт, Алик и я катаемся на лыжах, а здоровья нет ни у тех, ни у других.

20 мая 2004 года.

Рыжик напилась и дома скандалила и била в дверь.

Опять вчера дико поругался с Рыжиком из-за пьянки. Напилась жутко.

У всех пьяниц и алкоголиков есть своя отговорка:

— Ты не знаешь, что у меня делается в душе (Никитина).

— Я вчера намешала пива и вина! Ничего не ела. Пила на голодный желудок.

Нет ребёнка — нет стимула дальше нормально жить (Рыжик).

Почему мы выбирает худшее: вместо того, чтобы встретиться с Никасом, иду с бывшей женой пить в подъезде. Так легче!

Встреча с умным человеком — это работа, работа мозгами.

И второе. Проще — открой бутылку и пей!

В то время мне тоже по-человечески было её жалко и, видимо, непонимание немым вопросом читалось в моих глазах, потому что, даже не спрашивая, Юра, тем не менее, отвечал мне сам:

— Она напьётся, а что будет с ребёнком?

И добавлял, вспоминая печальный опыт первого брака:

— Если бы не Нина Ивановна (мама Людмилы), я не знаю, как бы выросла Юлька. Здесь кто поможет?

ЧАСТЬ II

ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ ЛОНГО

В 1979 году Юрий познакомился с Львом Корнеевым, который был артистом оригинального жанра, работал в Московской областной филармонии и, показывая нехитрые фокусы с картами и платочками, а также в совершенстве владея гипнозом, вместе с другими артистами ездил с гастролями по стране. Корнеев продал Юрию, когда тот ещё работал официантом вагона-ресторана Москва — Тында, реквизит для фокусов, он это называл, «реквизит, показ, секрет и право на работу», а также дал основы гипноза. Но гипноз у Юры в то время не пошёл, и вместе с Людмилой они занялись только фокусами. Дома на кухне даже появились маленькие вольерчики с кроликами, приобретёнными на Птичьем рынке на Таганке, которые нужны были для отработки фокусов — накрываешь платочком игрушечного, вытаскиваешь живого, что очень забавляло маленькую дочку Юлю. Именно Льва Аркадьевича Корнеева, а не Геннадия Гончарова, Юрий всегда называл своим первым учителем, так как после знакомства с ним его жизнь повернула в принципиально новое русло.

Лев Аркадьевич Корнеев рассказывает:

Я ни Гончарову, ни Лонго по-настоящему зерно гипноза так и не успел дать. Они все ушли от меня, потому что оказались учениками одного дня, быстрого результата. Им нужно было гастролировать, деньги зарабатывать, а для учёбы нужно время. Для того чтобы на сцене сделать настоящий гипноз, тоже надо время. Надо чувствовать стадии гипноза, и в каких случаях один человек поддаётся на тот или иной вид гипноза, а другой не поддаётся. В дальнейшем они всё это изучали уже самостоятельно, без моей помощи. Я видел, что вначале все сеансы гипноза они старались делать вечером, да ещё и музыку включать. А вот без музыки пускай бы загипнотизировали! И вечером с людьми легче работать, чем позднее, тем легче. Есть, конечно, «совы», так они в это время суток не поддадутся. Первое время они очень боялись, что что-то пойдёт не по плану. Я им говорю: «Нельзя бояться!», а они мне: «А если задницей сядем на ежа?» И на сцену вначале выводили одних и тех же людей, которые стопроцентно реагировали на гипноз. Я их спрашиваю: «Почему на вас ходят постоянные люди?» А они мне в ответ: «А другие никак не поддаются». Вот так и учились. Я их в то время называл «шептунами». Зрители-то со стороны не слышали, так как на сцене музыка играла, а они подходили на сцене к человеку и шептали на ухо: «Будешь изображать Аллу Пугачёву». Или: «Дважды два — восемнадцать». Тогда они ещё не умели мысленно внушать, чтобы человек что-то говорил или делал под их указку. Это был не настоящий гипноз. Но ничего, со временем выучились.

У нас в то время только один Цаплин был настоящим, профессиональным гипнотизёром. Он в больнице работал. И Феликс Зах. Это сценический псевдоним, а в жизни его фамилия Захаренко. Я с Ним работал, когда он ещё был конферансье. Они и без музыки, и в девять утра сеансы гипноза проводили, когда люди ещё только проснулись, и их очень сложно усыпить. Для них не имело значения утром, днём или вечером сеансы проводить, в любое время суток люди засыпали. В то время у нас очень сильные гипнотизёры были, такие, что, если сейчас всех собрать, не будут стоить одного того.

Владимир Цукерман, директор «Музея трёх актёров» — Никулина, Вицина и Моргунова, что является делом всей его жизни, так как он собирает материалы о них уже более сорока лет, также много лет работал с Цаплиным. И вот, по его словам, что делал Цаплин. Он не обладал разговорным жанром, он просто ставил людей в «цепочку» и говорил: «Глаза закрыли», включал музыку Жана Жара, обычную релаксацию, и уходил за кулисы, подглядывая оттуда, как люди себя веду!’. А через десять минут выходил и с теми, кто уснул, он уже работал. Он не уговаривал: «Спать! Глаза слипаются, веки каменные, деревянные!» Он ничего такого не говорил. Уж, слава Богу, я с ним не год и не два проработал. А также и с Балашовым, Гончаровым. Лонго. и до сих пор мы поддерживаем отношения.

Я и сам делал гипноз в ЦДРИ, у меня есть видеозапись. Там в зале все заслуженные и народные искусствоведы сидели, не посторонние люди, а непосредственно относящиеся к театру, цирку, эстраде. Я сначала делал фельетоны, пародии, рассказывал анекдоты, монологи, пел куплеты, частушки, показывал фокусы, а заканчивал гипнозом. И потом, после выступления всем сказал, что я — никакой не гипнотизёр по сравнению с профессионалами, перечисленными выше, я в этом плане никто, я — рядовой артист эстрады и делал только то, что я научился делать, работая ведущим в программах у известных магистров гипноза.