Анастасия Новых - Сэнсэй II
Путник сказал:
– Я видел змею. В ней чувствовался покой. От неё веяло прохладой. И я подумал, что ей ведомо место источника. Я пошёл за ней. Но змея повернулась ко мне. И я увидел её зубы, наполненные ядом. Тело моё задрожало от страха и понесло меня прочь. А ведь я полагал, что моё тело есть я. Я утратил змею, но всё время думал о ней.
– Тот, кто полагается на внешнее, может лишь предполагать. Тот, кто полагается на внутреннее, имеет достоверное знание, – промолвил Странник. – Тело есть тлен. Суть его прах. Ты же мог обрести Мудрость вечности. Тебе достаточно было сделать шаг. Но страх гибели тлена оказался сильней. Тлен убежал. Ты остался в тоске, ибо Дух всегда стремится к вечности. Мудрость вечности нельзя постичь через тлена власть, ибо она превратит её в глупость. Убежать от страха – не значит спастись. Убить в себе страх – обрести безупречность. Безупречность же позволяет сделать шаг на грань. Ибо только на грани осознаёшь исток Мудрости.
Путник вспомнил дальше:
– Я видел ящерицу. Я думал, это призрак змеи. Мне показалось, что от неё веет прохладой. Я пытался её догнать. Но бег её был быстр и проворен. Она зарылась в песок, и я не смог её найти. Но это меня не расстроило. Ведь она была всего лишь беспокойная ящерица, но не змея.
Странник заметил:
– Призрак, похожий на Мудрость, только кажется Мудростью. Пустая суета начало смуты. Тот, кто хочет казаться Мудрецом, чтобы похвалиться перед другими, печально мечется в одиночестве, мечтая о славе. Но суть его есть пустота в оболочке Эго. Когда знание приходит от незнания, тогда вопросам не может быть конца.
И Путник сказал:
– Я видел солнце, бесконечный простор неба. Я видел безбрежные барханы пустыни. Я видел множество различных песчинок Но в массе они были незаметны. Ветер определял их направление.
На что Странник ответил:
– Небо и солнце вершат перемены. Они способны преображать, дабы всё живое следовало своей природе. Небо и солнце преумножают полное и уничтожают пустое. Пустыня вершит движение в покое. Она мертва, но способна рождать миражи, дабы живое обманывать своими иллюзиями. Пустыня уничтожает полное и наполняет пустое. Песчинки же в массе своей следуют за движением песка, поэтому стихии определяют их направление.
И Путник признался:
– Я подумал, что я такой же, как и эта песчинка. Ведь я не знаю, кто я. Но раз я есть, значит, меня Кто-то создал. А раз Кто-то создал, значит, на то была Его воля. Тогда мои скитания здесь всего лишь часть Его замысла. Если я умру, что изменится? Ведь этим песчинкам не нужна моя жизнь. Но зачем тогда Он создал меня?
– Чтобы ты стал Человеком, – прозвучал ответ.
– Стать Человеком?! – удивился Путник – Но что есть моя жизнь?
Странник же изрёк:
– Камень, упавший в песок – шелест песчинокВолны прибой – шелест песчинокТвой стремительный бег,Стопа в песок – шелест песчинокЖизнь – это всего лишь шаг,А годы в ней – шелест песчинок.
Путник подумал и вновь спросил:
– Но что это значит?
– Ты пришёл туда, куда дано тебе от рождения, – отозвался Странник. – Вырос в том, что было угодно твоей природе. Достиг зрелости в том, что стало твоей судьбой. И уйдёшь туда, куда будет дано тебе от смерти. Смерть всего лишь начало жизни. Жизнь всего лишь преемница Смерти. Приход жизни нельзя отвергнуть. Уход её нельзя остановить.
Путник помолчал, а пот ом восхищённо воскликнул:
– Стать Человеком?! Я вспомнил! Я искал Путь, чтобы стать Человеком!
На что Странник ответил:
– Ты искал лишь чужой след, но не собственный путь. Чужой след не похож на собственный. Следы появляются там, где их оставляют. Но сами они не являются тем, кто их оставляет. Идя по чужому следу, ты гнался за внешними образами, не ведая их внутреннюю суть. Но каждый прокладывает себе тот путь, который соответствует его истинным стремлениям. Пустыня со временем заносит все следы своими песками, дабы новый Путник не совершал ошибок прошлого. Вот почему важен свой опыт. Чтобы стать Человеком, нужно проложить свой собственный путь. Стопа Человека занимает малое место в бескрайней Пустыне. Но, несмотря на это, она может ступать там, где ещё никто не проходил. Ступая же там, где ещё никто не проходил Человек способен уйти далеко и обрести большее. Познания его разума невелики, но Человек, вверяясь Неведомому, способен дойти до Того, Кто его сотворил.
И Путник спросил:
– А кто есть Тот, Кто меня сотворил?
Странник произнёс:
– Его можно воспринять, но нельзя передать. Можно дойти к Нему, но нельзя постичь. Его можно Любить, но нельзя объять. Его можно понять в Начале, но нельзя познать до Конца. Ибо Он есть Тот, Кто создал всё. Ибо Он есть Созидающий своей Волей.
– От куда ты знаешь это о Нём? – удивился Путник.
– Я есть Голос Его и Слух, – прозвучал ответ.
– Но кто ты? Назови мне имя своё.
– Имя – всего лишь тень от одежды, но её у меня много. А Сущность одна – Бодхисатва».
7
После того как Сэнсэй рассказал нам эту легенду, мы продолжали путь молча. Очевидно, все, также как и я, пребывали под сильным впечатлением от услышанного и пытались разобраться, в первую очередь, в себе, своём выборе пути в жизни. И уже когда мы подходили к лагерю, Андрей спросил у Сэнсэя:
– А Бодхисатвы посещают только Восток?
Сэнсэй усмехнулся:
– Почему, они везде бывают, и на Руси в том числе.
– Да? – изумился Андрей. – И на Руси? Что, были русские бодхи? Никогда за это не слышал. Сэнсэй, расскажи…
Все оживились, очевидно, тоже горя желанием услышать об этом поподробнее. Но Сэнсэй, глянув на встречающих нас «охранников» нашего лагеря, лишь проговорил:
– Попозже, вечерком…
«Ну, вечерком так вечерком», – подумала моя особа и устремила свой взор на махающую мне рукой Татьяну.
В лагере нас уже заждались. Распаковывая пакеты, мы поведали оставшимся ребятам о своих приключениях, а они нам о своих. Оказывается, мои друзья тоже тут не скучали. Во время того как наши «охранники» решили отдохнуть, «прикормленные» чайки пытались совершить вторичный погром. Костик же, сотворив себе облик разукрашенного индейца, решил с Юрой во что бы то ни стало поймать хоть одну «дичь» и устроить ей «показательные разборки, чтобы другим неповадно было». Они, как полагается, сделали «засаду» в прибрежном камыше. Однако из этой затеи вышла лишь комичная история, как два городских хлопца чуть было не довели до инфаркта «благородную птицу» своим внезапным появлением с улюлюканьем, неистовыми криками и сумасшедшими виражами по берегу в погоне за перепуганной стаей пернатых. Так что своими «цивилизованными разборками» в дикой природе наши «индейцы», кроме перьев и птичьего помёта, ничего больше, как выразился Костик, «не поимели».
Расправившись с обедом, мы пошли резвиться в водных просторах. Наигрались вдоволь в водное поло, то есть ватерполо. И уже когда половина нашей компании растянулась на песочке, грея свои тела, Стае и Женя решили поплавать с аквалангами. Но у них чего-то там не заладилось, и, отложив акваланги, они решили понырять старым добрым способом с маской и трубкой недалеко от берега. Костик и Андрей пробовали свои силёнки на дальний заплыв. А мы с Татьяной барахтались на мелководье. Для наших трусливых женских натур «заплыв» тогда был хорош, когда периодически под ногами ощущалось морское дно.
И вот в тот самый момент, когда Андрей и Костик уже достаточно отдалились от берега, Славик, загоравший на песке, неожиданно для всех начал кричать в их сторону и махать руками:
– Акулы! Акулы!
– Ты чего так кричишь? – возмутился в шутку Руслан, лёжа недалеко на песке. – Они на твой развод не клюнут.
– Правда, акулы, сам глянь! – взахлёб кричал Славик уже ему.
Славик на самом деле выглядел перепуганным. Мы с Татьяной вмиг приняли вертикальное положение в воде, ощутив под собой спасительное дно, и стали вытягивать шеи, всматриваясь в море. Но ничего особо опасного не увидели и вновь перевели взгляд на встревоженного Славика. Володя и Виктор, загорая на песке, приподнялись и с нескрываемой усмешкой посмотрели вдаль.
– Да ты что, Слава? – проговорил, улыбаясь, Володя. – Какие в этом море могут быть акулы? Это даже не море, а так, лужица. Откуда здесь взяться хищникам, если в округе даже рыбы приличной не встретишь?
– Правда, акулы! Правда, акулы! – заклинило Славика, словно заезженную пластинку на аккорде. – Вон, смотрите! Смотрите!
