Философия сознания без объекта. Размышления о природе трансцендентального сознания - Франклин Меррелл-Вольф
В течение первых десяти дней я попеременно то погружался, то выходил (или был более или менее погружен – не знаю, как сказать вернее) в то, что я называю «силовым полем Жизни». Вскоре я обнаружил, что большая интенсивность этого поля становится серьезной нагрузкой для организма. Поэтому я сознательно сдерживал тенденцию этих состояний к углублению, пока нервная система наконец несколько адаптировалась. По прошествии первых десяти дней мне в голову пришла мысль, что неплохо бы вести запись эффектов преображения. Я начал писать и продолжал делать это месяца четыре. Хотя поначалу было несколько трудновато делать формулировки, записывание вскоре набрало оборотов, и теперь я отмечаю, что идеи у меня появляются быстрее, чем я могу их выражать. В продолжение всего периода много раз бывало, что сознание находилось преимущественно на высшем уровне, а более объективные интервалы были вкраплениями. В начале размах колебаний уровня сознания был заметней, чем ближе к концу. С течением времени личностное сознание, по-видимому, постепенно адаптировалось к более высокому уровню, так что периоды внутреннего проникновения уже не были такими контрастными, как прежде. Первый период – немногим более месяца – составляет фазу, которая выделяется естественным образом. Ее довольно четкой гранью является кульминация, имевшая место между восьмым и девятым сентября. В течение этого времени главный фокус моего сознания был обращен на трансцендентное, тогда как в последующей фазе, продолжающейся до настоящего времени, я, приняв это трансцендентное сознание за основу, больше сосредоточился на мире относительном. Таким образом, я рассматриваю те первые тридцать с чем-то дней как своего рода вершину – период посева семян, дающих и по сей день разные плоды. Откровенно говоря, я считаю эти 30 с небольшим дней лучшим временем своей жизни. Обращаясь к символу, который обессмертил Платон, я сказал бы, что тогда я вышел из «пещеры»[46] и непосредственно осознал величие «озаренного солнцем» мира, после чего вновь вернулся к жизни «в пещере», но – с навсегда изменившейся перспективой видения: я больше уже не мог смотреть на «пещерную жизнь» с той серьезностью, что прежде. Таким образом, тут есть нечто отличное от всего остального.
В продолжение этого первого месяца поток телесной жизни был определенно слабее, чем в предыдущих и последующих фазах. Желание существовать на уровне чувств весьма ослабло. Спонтанная склонность всецело влекла к трансцендентному сознанию. Жизнь физическая стала явным бременем – своего рода шорами, налагаемыми на сознание. Я даже испытывал неприязнь к физической пище. Убежден, что, если бы я сознательно не компенсировал это ослабление желания физического существования решительной волей к жизни, телу не поздоровилось бы. Я стал сверхчувствительным и находил, что мне очень трудно водить машину на улицах с интенсивном движением. Там, где прежде срабатывал автоматизм привычки, теперь приходилось намеренно напрягать волю. Но, с другой стороны, я обнаружил, что сила воли существенно окрепла, так что смог полноценно заменить спонтанную склонность осознанным усилием. К счастью, мои прежние исследования подготовили меня к этим ощущениям, и я знал, что столкнулся с искушением, с которым многие сталкивались до меня. Есть такая вещь, как долг перед миром, который остается даже после того, как пропала жажда существования на уровне чувств. Но и долг не мог удержать меня от мысли о том, как приятно было бы оставить все ради трансцендентного сознания.
Наряду с утратой желания жить внешней жизнью росло ощущение власти. Я чувствовал, что определенно властен сознательно контролировать силы, которые обычно действуют ниже уровня сознания (мой последующий опыт стал подтверждением). Это нечто вроде потенциальной энергии без детализированного знания о том, как ее применять. Иными словами, знание о способах эффективного практического ее использования предстояло получать экспериментальным путем. Но я четко знал, что владею доселе неизвестной мне силой. Там, где прежде решающим было течение бессознательных сил, теперь я мог проявлять силу воли и делать сознательный выбор.
На исходе первого месяца определилось решение остаться активным фактором в мирской сфере – несмотря на испытываемую к этой сфере неприязнь. Было чувство, словно я повернулся спиной к богатой сокровищнице, взяв всего лишь пригоршню драгоценностей, и отправился назад, в безотрадную сферу железок и медяшек. Однако я понял, что сделать это можно, а затем принял то, что считал своим будущим: самое лучшее навсегда окажется только воспоминанием. Я нашел то, что искал много лет, и с этого момента в отношении ценностей непосредственно реализованного сознания не видел ничего, кроме попыток не очень сильно скатиться вниз. Так что дальнейшее Постижение, довершившее первый цикл, явилось для меня полным сюрпризом: я его не только не искал, но даже не знал, что подобное состояние существует и к тому же находится в пределах сферы человеческого сознания. Я уже познал состояние сознания, которое оценивалось как явное Освобождение. Последующий поиск в мистической литературе открыл, что оно было по существу созвучным мистическому опыту как таковому и более емким, чем многие из мистических раскрытий. Насколько мне было известно, литература брахманизма всегда представляла состояние Освобождения пределом всех достижений. Хотя в этой литературе была масса психических деталей, совершенно чуждых моему опыту, я не нашел в ней ничего, исходящего из сфер, расположенных глубже, чем мир, который я теперь мельком узрел. Так что я был совершенно не готов обнаружить, что есть еще более глубокие уровни трансценденции. Впрочем, предупреждением могли бы послужить некоторые туманные
