Владимир Шмаков - ЗАКОН СИНАРХИИ
Если гармоническая закономерность строения кристалла не может быть объяснена как раскрытие соответствующего ноумена, трансцендентного природе составляющих его элементов, то изумительная красота форм растений и их высшая организация знаменуют собой раскрытие ноуменов более высокого порядка. В настоящее время уже не подлежит никакому сомнению, что растению присуще «сознание», хотя и своеобразное, но безусловно существующее. Природа этого сознания также трансцендентна человеческому, но уже не в такой степени, как сознание кристалла. В растении мы уже встречаем целый ряд качеств, входящих и в наше сознание.
Главнейшим принципом, раскрывающимся в растении, является личность и именно в этом заключается глубокое отличие царства растений от царства кристаллов. Эти два царства переходят друг в друга одновременно и непрерывно и прерывно. Внешние формы могут изменяться почти без заметных скачков, но метафизически в этом переходе происходит не только скачек, но и переключение из одной системы закономерностей в другую. Наступление дня предвещается зарей и рассветом, но как бы ни плавно разгоралась заря, есть миг, когда солнце сразу рождается на горизонте. Правда, блеск солнца вначале является взору лишь тончайшей полоской света и только по прошествии долгих секунд раскрывается целиком, но его рождение наступает мгновенно, а все последующее есть лишь усиление. Этот первичный миг не имеет длительности, если до него происходит подготовление, а после — раскрытие и нарастание, то сам он есть глубочайший разрыв возрастающего процесса. Как бы ни усиливалась заря, как бы не густели розовые краски, как бы не выступали из тьмы земные очертания — сами они ни в каком своем, хотя бы и бесконечном развитии не смогут дать великолепие ока Ра. Каждый восход есть чудо, и если мы разучились чувствовать его, то лишь потому, что мы не в силах вместить его величия. Одна из самых распространенных, но и самых глубоких ошибок заключается в том, что мы скоро утрачиваем способность к качественному различению происходящего. Если наблюдаем процесс впервые, то мы без труда установим в нем скачок, разрыв непрерывности, но если он часто повторяется, то мы весьма скоро начинаем считать и этот скачок обыденным членом ряда явлений.
Мы никогда не сможем уловить ту точку иерархии мира, где царство кристаллов переходит в царство растений, как не сможем точно установить момент рождения первого луча солнца. Эта критическая точка определяется двумя сходящимися рядами, но эти ряды сходятся в недоступной бесконечности. Эта точка не имеет измерений, а потому всякий вид бытия будет находится или до нее, или после нее. Мы можем со временем построить две совершенно плавные иерархии — одну, подходящую к точке скачка, другую — уходящую от нее в бесконечность, но все же мы сможем назвать переход от одной иерархии в другую непрерывным только приблизительно, по существу же имеющийся здесь разрыв непрерывности непреодолим.
В этой критической точке и входит в мир новый принцип — личность. Личность есть феноменальное выражение ноуменальной самобытности. В кристаллах есть только личность вида, в растениях же личность принадлежит каждой особи. Личность не есть индивидуальность: индивидуальность есть целостный разрез космоса, самобытный аспект самосозерцания Бога, личность же есть только самостоятельный элемент частной группы, частного вида или частного множества, индивидуальность есть единство, органически объединяющее все виды множества, личность есть единство, образующее совместно с другими ему подобными органическую множественность. Но при всей противоположности природ индивидуальности и личности, общим для них является то, что оба суть единство. Можно сказать, что личность есть единство эволюционирующее, а индивидуальность есть единство раскрывающееся, индивидуальность есть энтелехия личности. Подобно индивидуальности, имеющей совершенное сознание, личность раскрывается в эво- люционирующем сознании. Для того, чтобы определить личность растения, мы должны изучить его сознание. Начинаясь на границе мира кристаллов, царство растений заканчивается на границе царства животных. Мы говорим «заканчивается», но должно было бы сказать «переходит», ибо царство растений = царству животных — нечто, а царство животных = царству растений + новое нечто. При подходе к границам мы встречаем уже зародыши признаков соседних царств, а потому мы должны рассматривать лишь типичный для данного царства природы вид.
Всякое сознание есть органическое единство трех категорий: чувства, разума и воли. Одновременно с органической связанностью им присуща и весьма большая самостоятельность. Все развитие может сосредотачиваться только на одной из них, другие же остаются почти невыявленными. Однако ни одна категория не может проявляться в полной уединенности от других. Всегда и во всяком состоянии или акте сознания участвуют все три категории, но одна из них может так сильно доминировать, что наличие других эмпирически ускользает. Человеческое сознание актуально обладает всеми тремя категориями и свободно может центрироваться на любой из них. В противоположность этому, в царстве растений актуально раскрывается только чувство. Факт способности растений чувствовать наукой установлен вполне прочно, равно как и факт обладания ими различными инстинктами. Если есть умение различать виды чувствований, то есть и восприятие формы, а принцип формы относится уже к началу разума. Точно так же всякий инстинкт, даже в самом примитивном его виде, есть волевое проявление. Итак, в сознании растения есть уже все три психологические категории, но в то же время его разум и воля лишены всякого самостоятельного бытия и значения и возникают лишь в связи с чувством. Мы знаем ряд интереснейших наблюдений случаев приспосабливания растений к условиям. Быть может, наиболее поразительным является тот, где корни дерева, окруженного однородной почвой вблизи и более благоприятной на некотором отдалении, сразу начинают развиваться в нужном направлении, то есть вне закона наименьшего сопротивления. Такое предвосхищение принято называть «инстинктом». Но, независимо от названия, нам интересно только установить — к какой из категорий относится этот случай, как и все, ему аналогичные. Здесь нет и не может быть интеллектуального выбора, ибо нелепо было бы приписывать растению способ-ность химической и физиологической оценки почвы и притом на расстоянии. Но если нет разума, то не может быть и сознательной воли, ибо таковая рождается лишь при наличии ясно очерченной разумом цели. Точно так же здесь нет и чисто волевого творчества, ибо оно заключается лишь в создании чего-нибудь из себя, из своего ноуменального самосознания. Следовательно, необходимо признать, что растение непосредственно чувствует благоприятную почву и помимо интеллектуального осознания непосредственно, «инстинктивно» стремится к ней.
Итак, все инстинкты растений суть инстинкты чувства.
Новейшие исследования показывают, что чувство растений по-видимому, мало чем отличается от чувства человека. Так, растения не только сильно воспринимают свет, цвета, электрический ток, падение атмосферного давления перед грозой, но и музыку. Более того, им свойственны симпатии и антипатии, как между собой, так и по отношению к человеку. Последнее знает всякий любитель цветов, ибо у некоторых людей при самом тщательном уходе цветы вянут и чахнут, а у других — наоборот.
Если сознание растения ограничивается только категорией чувства, то его личность не может иметь идеи Я, то есть оно не может чувствовать своей самобытности и обособленности. В кристалле есть только сознание вида, но каждый отдельный кристалл полностью выражает вид. Его сознание не есть нечто особенно ему присущее, а раскрывается в нем единственно в силу его принадлежности к виду. В противоположность этому, в растении, кроме сознания вида, есть и нечто присущее именно этой особи. Это «нечто» имеет весьма интересную природу. С одной стороны, жизнь растения протекает в зависимости от совокупности местных условий, а с другой, оно регулируется на них согласно уже сложившемуся своему строению. Иначе говоря, местные условия вызывают в особи вида своеобразные качества, то есть создают новую личность, но затем эта личность начинает жить согласно уже особенно ей присущим качествам. «Нечто», создающее из безличного члена вида личность, таким образом вначале есть результат воздействия среды, а затем оно само входит в ряд причин, определяющих то или иное направление жизни растения. Поэтому — личность растения лишена самобытного динамизма, самодовлеющей творческой силы, она есть лишь центр пассивных восприятий, есть лишь фокус, где собираются результаты внешних воздействий, есть лишь аккумулятор, но не самобытный двигатель. Ввиду этой глубокой противоположности личности растений и личности человека, первую обыкновенно и не считают таковой. Однако это было бы глубокой ошибкой, ибо тогда пришлось бы отрицать личность весьма у многих людей, которые ведут так называемую «растительную» жизнь, тоесть совершенно пассивную. Термин «личность» и выражает лишь своеобразность данной особи, как бы она не была пассивна, все ее восприятия необходимо окрашиваются тональностями, одной ей присущими.
