Конкордия Антарова - Две жизни
– Я, конечно, не уч„ная музыкантша. Не ждите многого. Но я и не полная невежда, так как у меня было два замечательных учителя. Один – отец, второй
– его недавно умерший друг, который был известен всей Европе как пианист и композитор. Я сыграю Шопена.
От девушки ждали многого. Но того, что произошло, не ждал никто. Хрупкая фигурка, детская головка – вс„ исчезло, лишь только Алиса коснулась клавиш. Всех ун„с куда-то вихрь звуков. И разве это были звуки рояля? Пастор оказался прав. Бог проснулся в Алисе. И не руки е„ играли музыкальную пьесу, но сердце творило жизнь, чарующую, захватывающую, раскрывающую что-то новое в душе каждого из слушателей.
Наль плакала. Лорд Мильдрей не дыша следил за музыкантшей, вытянувшись в струну. Пастор сиял счастьем, точно молился. Николай, устремив взор на Алису, зачарованный, игрой своего лица отвечал на все краски звуков, а в фигуре Флорентийца, в его серь„зном лице было что-то от жреца. – Ещ„, ещ„, – молила Наль, когда Алиса остановилась. Алиса стала играть Бетховена, Генделя, Шумана. И все кричали ненасытное: «Ещ„».
Она рассмеялась и вдруг запела старую английскую песню. И снова поразила всех. Высокое сопрано, т„плое, мягкое, прелестного тембра, нежное, летело с такой силой, какую и предположить было немыслимо, глядя на это хрупкое дитя. Увлекши за собой всех в иной мир, девушка вдруг сказала: – Теперь, папа, дуэт. Или я прекращаю. Под общим напором пастор подош„л к роялю. Дочь начала дуэт, но когда вступил отец, то невольное: «Ах», вырвалось у всех. Тихий, спокойный пастор вн„с в свою партию такой бурный темперамент, такое виртуозное артистическое исполнение, которых от него никто не ждал. Его исключительной мощи и красоты бас не заглушал голоса дочери, а служил ему основой.
– Я никогда, ни в одной опере не слышал такого исполнения, – тихо сказал лорд Мильдрей, – а я побывал во всех театрах Европы.
– Отец, – бросилась Наль на шею Флорентийцу, – неужели ты не споешь мне и моему мужу сегодня, чтобы напутствовать нас песней и завершить ею венчальный обряд?
Флорентиец встал, поговорил о ч„м-то с Алисой и пастором, и полился старинный итальянский дуэт. Что было особенного в голосе и пении Флорентийца? Ведь только что всем казалось, что музыка, которая выше всех философий и знаний, лилась в песнях отца и дочери. Сейчас же звенела мощь баритонального тенора, для которого не было ни пределов высоты, ни предела власти и силы слова. Он подавлял вс„ человеческое, земное и открывал какое-то небо, звал в иные пути и миры, рвал все телесные преграды и точно касался самого сердца.
Опомнившись от изумления, во внезапно наступившем молчании, присутствующие увидели Алису на коленях перед Флорентийцем, рыдающую и уткнувшуюся лицом в его чудесные руки. Подняв девушку, отерев нежно своим платком е„ глаза, он обнял отца и дочь и сказал обоим:
– Хотите ли вы оба, чтобы я стал вам теперь же Учителем? – О Господи, я отвечаю за себя и за дочь. О таком счастье, как быть руководимыми вами, мы и не мечтали. – Алиса должна ответить за себя сама. – Лорд Бенедикт, я хочу учиться жить, идя за вами, а не только учиться у вас музыке.
– Отец, – бросилась и Наль к Флорентийцу, – я должна подарить Алисе что-то, я не могу не признать е„ сестрой, потому что это она подготовила меня к твоему пению. Иначе я бы просто умерла.
– Прошу всех за мною, – сказал хозяин. Он взял под руку Алису и Наль и пов„л всех в свой зел„ный кабинет. Там он пригласил гостей к небольшому столу, на котором лежало несколько футляров.
Он взял один, вынул оттуда золотой пояс с крупными изумрудами и надел на талию Алисы.
– Это дарит вам, своей подружке, Наль. А вот это мой подарок, – и на шее Алисы засверкал изумрудный крест, усыпанный мелкими бриллиантами.
– Часы, дорогой сэр Уодсворд, прошу принять от моей дочери, – и он подал пастору золотые часы с цепочкой, – а этот перстень примите от меня, – и надел ему крупный изумруд с бриллиантом на левый мизинец.
– Вас, лорд Мильдрей, прошу принять этот браслет от меня, в обмен на тот, что вы дали моей дочери. Разница та лишь, что здесь зел„ные камни, а там топазы. Я не сомневаюсь, что вы уже поняли, что самое чудесное в вашей жизни ещ„ впереди. А это кольцо вас просит принять моя дочь. – И на мизинце лорда Мильдрея засверкало такое же кольцо, что и у пастора.
– Это ещ„ не вс„, Алиса. Мой зять просит вас принять в память о сегодняшней музыке это жемчужное ожерелье, и он сам наденет его.
К смущ„нной Алисе подош„л Николай и ловко застегнул на ней точно такой же жемчуг, что был на Наль.
– Теперь надо, – сказал Флорентиец, – звать наших дам, не переносящих музыки, а также их кавалера, лишившегося е„. Но я надеюсь, Алиса, вы не откажетесь его, беднягу, вознаградить в дальнейшем, споете и сыграете ему?
– Я ваша ученица, лорд Бенедикт, как прикажете, так я и поступлю. Только… – Она замялась, взглянула на опустившего глаза отца и, гораздо тише, печально продолжала: – Когда я играю Сандре, это всегда вызывает ревность Дженни и раздражает маму.
– Мы постараемся избежать этого, – рассмеялся Флорентиец и отправился за своими отсутствующими гостями.
Лица дам, когда они вошли в комнату, были довольно кислы и стали ещ„ кислее, когда они увидели осыпанных подарками Алису и пастора. Флорентиец, взяв со стола самый большой футляр, подош„л к пасторше и подал ей чудесное ожерелье из опалов и бриллиантов, такие же серьги и брошь.
– Примите этот дар моей дочери, – поклонившись, сказал хозяин.
– Но это царский подарок. Как мне вас благодарить, лорд Бенедикт?
– Я здесь ни при ч„м. Это дарит вам моя дочь, – чрезвычайно любезно, но холодно ответил хозяин.
Пасторша подошла к Наль, рассыпаясь в благодарностях и уверяя, что опалы
– е„ любимые камни. Наль любезно помогла ей надеть драгоценности. Тем временем Флорентиец подал Дженни такой же золотой пояс, как у Алисы, только из сапфиров, – от дочери, а от себя брошь из жемчуга и бриллиантов. Дженни сияла не меньше матери, но зависть мелькнула в е„ глазах, когда она увидела на шее сестры драгоценный жемчуг.
– Ну, Сандра, остался ты один. Вот тебе часы от Наль, о которых ты мечтал.
– Неужели с боем? – по-детски наивно и радостно вскрикнул Сандра, чем всех насмешил.
Флорентиец нажал пружину, и часы пробили восемь раз с таким приятным звоном, что Сандра не выдержал, подпрыгнул, перевернулся и поцеловал часы. Наль хохотала, Алиса аплодировала гимнастическим кульбитам, пастор даже сел в кресло от смеха, – только Дженни и мамаша вторично почувствовали себя шокированными.
– Это ещ„ не вс„, Сандра. Вот тебе кольцо от меня. А это, – он взял точно такой же крест, как у Алисы, – это тебе за усердие при выполнении всех моих заданий. И специально за язык пали, – и он собственноручно надел ему на шею крест.
Сандра, казалось, вс„ забыл. Лицо его совершенно изменилось. Он стал серь„зным, тихим, словно сразу повзрослел. Он прильнул к Флорентийцу, горячо целовал его руки и говорил: – Я буду стараться стать достойным вашего доверия. – Не волнуйся, сын мой. Только никогда не спеши давать людям повод к неверным заключениям. Будь осторожен с женщинами. Ты прост и дружелюбен, но твой товарищеский тон может быть истолкован неверно, что вовлеч„т тебя в какую-нибудь несносную драму.
– Ваши слова, лорд Бенедикт, как всегда, будут мне законом.
– Ваши часы, лорд Уодсворд, с таким же боем, как у Сандры. Позвольте, я покажу вам, как нажимать пружину.
Часы пастора пробили восемь и затем – совсем иначе – ударили ещ„ один раз.
– Ой, и четверти отбивают, – не удержался от восторженного восклицания Сандра, снова по-детски радуясь, чем опять вызвал смех.
На лицах рыжих пасторши и Дженни, стоявших друг против друга, черноглазых и чернобровых, сейчас мелькало что-то неприятное, даже отталкивающее. У пасторши даже проступили багровые пятна, лишив е„ моложавости. А Дженни, казавшаяся такой красивой за обедом, стояла хмурая, злая, надменная, презирая всех и вся в этой комнате, где е„, бедную девушку, сейчас по-царски одарили.
– Дружок Алиса, – раздался голос Флорентийца. – Сегодня мой зять преподн„с тебе жемчуг за тот восторг и отдых, которые ты подарила всем нам своей музыкой. С согласия твоего отца я беру тебя в ученицы. Ежедневно, в двенадцать часов, я буду присылать за тобой экипаж. И здесь, у меня, ты будешь оставаться до вечера. Вечером отец будет приезжать за тобой, и после обеда вместе с ним ты будешь возвращаться домой. В память о нашей первой встрече в музыке – прими этот браслет и кольцо от меня. Завтра жди лошадей в двенадцать. – И он подал Алисе браслет и кольцо из таких же изумрудов, как е„ пояс.
– Вроде бы, лорд Бенедикт, у Алисы есть мать, которая тоже имеет голос при решении судьбы дочери, – резко сказала пасторша. – Алиса нужна мне дома. Учиться ей довольно.
