Александра Созонова - ...Либо с мечтой о смерти
— А вот, наконец, и Норди! — обрадовался он мне. — Последний из избранных. Можно начинать.
Трое из пятерых оказались знакомыми: русский чудак Джекоб, аристократический безумец Ниц и юная Юдит, похожая (к счастью, лишь издали) на мою дочь. Увидев последнюю, ощутил отчего-то приятное волнение.
Неточно прочтя мою лицевую мимику, Роу радушно возгласил:
— Вижу, вы рады, Норди, увидеть здесь знакомые лица. Я пригласил Джекоба и Ница специально, чтобы новые члены группы чувствовали себя раскованнее. Эти господа не раз уже обсуждали свои трипы и являются большими специалистами данного вида глубоких странствий. Еще один старенький и многоопытный член нашего сообщества — Кристофер, — последовал кивок в сторону румяного полноватого блондина не старше тридцати. — Новичков кроме вас двое. Очаровательная Юдит, — церемонный кивок в сторону девушки, — и Хью.
Насупленный юнец в расстегнутой до середины груди клетчатой рубахе и рваных на ляжках джинсах поднял на меня взгляд глубоко посаженных глаз и тут же отвел их, не выказав даже фальшивого интереса.
— Итак, — Роу мягко прокашлялся. — Приступим. Вы спрашивали меня, Юдит и Норди (а вы, Хью, верно, хотели спросить, но постеснялись), какое именно гипнотическое внушение будет вложено в ваше подсознание перед началом трипа. В какие миры намереваемся мы вас послать, отважных пионеров-исследователей, какие неизведанные сферы изведать. Сейчас ваше законное любопытство будет удовлетворено. Небольшая вводная лекция, с вашего позволения, — Роу оглядел всех по кругу и еще раз негромко откашлялся. — Как вы думаете, кто находится на вершине пищевой цепочки нашей планеты? Растения питаются водой и солнцем, травоядные животные — растениями, хищники — травоядными. Человек питается растениями, травоядными и хищниками. Как будто бы на вершине он, гомо сапиенс, так? — Он опять обвел нас глазами. Юдит отрицательно повела головой, Хью поморщился. Джекоб зевнул, словно на скучной лекции. — Не тут-то было! Человек — не вершина, но тоже звено, всего лишь одно из звеньев длинной и извилистой цепочки. И речь тут не идет об отдельных случаях каннибализма, и я вовсе не имел в виду вшей, глистов, клещей и прочих мелких паразитов. Нет-нет! Человек питает иные существа, высшие по отношению к нему, существа иной материальности. Но не плотью своей, не кровью и не костным мозгом. Чем, как вы думаете?
Знающие правильный ответ Джекоб и Кристофер синхронно усмехнулись. Ниц издал сдавленный горловой звук, словно хотел ответить, но вовремя опомнился.
— Злобными мыслями! — буркнул Хью.
— Чувствами и страстями? — предположила Юдит.
— Молодчина! Умница! — обрадовался Роу. — Существа, находящиеся на более тонком по сравнению с физическим миром плане, восполняют свою энергию за счет испускаемых людьми чувств, страстей и вожделений. Об этом много писал в своем трактате гениальный русский мистик и провидец середины прошлого века Даниил Андреев, — Роу повернулся к Джекобу и уважительно осклабился, словно причастие по крови к гению давало нашему русскому собрату дополнительный бонус. — Об этом же пишут и говорят многие ченнелингеры и контактеры. Причем, темными страстями питаются сущности злобные, нехорошие — они же бесы, согласно христианской терминологии. А светлыми и добрыми, соответственно, высокие и светлые существа.
— Ангелы? — уточнил Хью.
— Да, можно назвать и так.
— Ангелы, питающиеся людьми? Как паразиты? — Юдит насмешливо хмыкнула. — Как мило!
— Паразиты отнимают нужное: кровь, плоть, энергию, — терпеливо объяснил Роу. — Если вы нюхаете прекрасный цветок, наслаждаясь ароматом, можно ли назвать вас паразитом цветка? Нет, так как запах, испускаемый розой или лилией, существует именно для того, чтобы его обоняли. Паразитирует на цветке гусеница, объедающая его листья.
— То есть бесы? — снова спросил вредный хмурый юнец.
— Нет, — Роу кротко вздохнул. — Бесы тоже не паразитируют. Поскольку не лишают человека жизненно необходимых веществ. Бесов можно сравнить с садовниками и огородниками: они выращивают свою пищу, подпитывают «удобрениями», стараясь вызвать у своих кормильцев-людей нужную им эмоцию. Кто-то предпочитает «гавахх», кто-то «хохху».
— Что-что? — удивилась Юдит.
— Это условные названия, которые дал упомянутый мной Даниил Андреев. «Гавахх» — истечение страданий, боли, ужаса. «Хохху» — эманации похоти, не просветленной чувством любви.
— А просветленной, как я понимаю, питаются ангелы? — язвительно выгнул бровь Хью.
Джекоб хохотнул. Ниц нахмурился и печально покачал головой.
— Я уже говорил: «питается» — не совсем адекватное слово по отношению к светлым духам. — Голос и улыбка психоаналитика были само терпение, но глаза поскучнели. — Но давайте не будем сейчас о них — о свете, о рае. Поскольку целью трипа было исследование тьмы, а именно, существ, что питаются негативными людскими страстями. Возможно, вы это заметили.
— О да! — саркастически откликнулся я. — Так надеялся попасть в лучезарный или хотя бы увлекательный мир, но, увы.
— Лучезарный будет в следующий раз! — обнадежил меня Роу. — Первое блюдо горькое, второе острое, но вот зато десерт…
— Если доживу до десерта.
— Итак, — не отреагировав на мою реплику, Роу возвысил голос, — приступим. Под гипнозом вам были заданы три установки: в определенный момент времени испытать сильную негативную эмоцию — страх, ярость, отвращение; хорошенько рассмотреть набросившиеся на вас сущности и всё запомнить, чтобы впоследствии подробно описать. Кстати, если кто владеет карандашом или масляными красками, хорошо бы еще и нарисовать этих обитателей ада, со всеми деталями и ужимками.
— Я нарисовал! — оживился Ниц. — Разве вы не помните? Со всеми ужимками!
— Помню, — успокоил его психоаналитик. — Получилось весьма выразительно. Но сейчас, дорогой Ниц, я обращался к новеньким участникам эксперимента.
У меня встала перед глазами комнатка, где хранились плоды «терапии творчеством» и где я обнаружил странно-близкий мне текст. Пожалуй, многие из развешенных по стенам рисунков могут оказаться иллюстрациями к сегодняшней теме.
— Это там, где у людей вместо лиц жвачка или перламутровые плевочки? — доброжелательно спросил я у старца.
Но тот отчего-то оскорбился и только высокомерно поморщился, оставив вопрос без ответа.
— Итак, — продолжил доктор, — начнем, если никто не возражает, с единственной в нашей компании дамы. Будьте добры, Юдит, расскажите как можно подробнее о своих впечатлениях. Можно заглядывать в бумажку, на которой вы всё описали.
Юдит растерянно оглядела нас всех. Подула, выпятив нижнюю губу, отгоняя с глаз косую длинную челку.
Получив повод рассмотреть ее в упор, я тут же им воспользовался. Сходство с дочкой, хвала аллаху, мимолетное: цвет волос, короткая неухоженная стрижка, фигура. Остальное иное: узкие прищуренные глаза, мальчишеский хохолок на макушке, острый нос, тонкие язвительные губы. Должно быть, умненькая, амбициозная и недобрая малышка.
— Я не знаю, получится ли. Бумажка не поможет: там коротко и сумбурно. У меня первый опыт такого рода, и я не уверена, смогу ли быть подробной и точной.
— Не надо ля-ля! — усмехнулся Хью, покосившись на девушку. — Первый опыт, надо же. А то мы не знаем, что творится в современных тинейджерских тусовках.
— Первый опыт соединения внушения с химией, — не глядя на наглеца, холодно уточнила Юдит. — К тому же к тинейджерам, в силу возраста, отношения давно не имею.
— Значит, усиленно молодитесь, — съязвил юнец.
— Прошу вас не пререкаться и не отвлекаться от темы. Хью, вам замечание. Милая Юдит, не вы одна, не беспокойтесь! — успокоительно махнул ей тонкой лапкой психоаналитик. — Трое из здесь присутствующих испытали подобное в первый раз, и, естественно, это сопровождалось шоком.
— У меня шока не было, — возразил Хью. — На фильмах ужасов, знаете, всегда тянет в дрему.
— До вас дойдет очередь, и вы расскажете со всеми подробностями. Итак, Юдит…
Девушка вздохнула. По симпатичному остроносому личику пробежала рябь: видно, в переживании заново случившегося на трипе приятного было мало.
— Пиявки. Огромные пиявки — черные, серые, коричневые, желтоватые, как глинистая грязь. Они облепили мое тело, сплошь… — Юдит передернуло, гримаса отвращения скривила губы. — Кажется, не осталось ни сантиметра свободной кожи. Даже веки… даже к векам присосалось по твари, и потому я не могла открыть глаз и только чувствовала.
— И что же вы чувствовали? — живо поинтересовался Роу, поскольку девушка замолчала.
— Страх и отвращение. Если по порядку, всё было так. Сначала я висела в пустоте, где мерцали точечки-звезды и было очень тихо. И хорошо. Так хорошо, отстраненно и покойно, как не бывает в жизни. Состояние знакомое, если честно: похожее испытываешь под парами эфира. Но я отчего-то знала, что это ненадолго. Чувствовала что-то зловещее в неосвещенных звездами клочках темноты. И тут появились эти твари. Они подползали ко мне… не подлетали, хотя висели, как и я, в пустом пространстве, а именно подползали. Я ощутила страх — дикий, пронизывающий. И тут же они ринулись на меня, как комары или пираньи. Не все — только черные и лиловые. Облепили кожу, словно я была намазана медом или патокой. Я ждала, что будет боль — от множества их укусов, такая нечеловеческая боль, что тут же скончаюсь. Помню, обрадовалась этой мысли: быстро откину копыта, и всё. Никаких проблем. Но боль не появлялась. Только щипало и щекотало. Они ползали по моей коже, видимо, выбирая наиболее вкусные участки. И меня захлестнула волна отвращения. Отвращение было сильнее страха, оно затрясло, как при эпилепсии, и затопило меня всю. По горлышко. И тут же ринулись остальные пиявки — светло-коричневые, желтые, оливковые. Я смогла их увидеть, когда сползла, насытившись, пиявка с левого века — но лучше бы не открывала глаз. Новые пиявки расталкивали первых и жадно впивались в кожу…
