Даниил Андреев - Железная мистерия
мертв;
Он
Прожил сознательно, в поте лица
свой
век;
Он
Пламенно жаждал нести до конца
свой
вьюк…
Смерть
Только сплотит нас, и не устрашит
нас
враг,
Ни
Бог, ни соперник, ни войны, ни злой
вой
вьюг!
Голоса в ареопаге
Мощь властелина явлена:
Злое отродье словлено,
Пытано – обезглавлено -
Истолчено – раздроблено.
Голос уицраора
В ночь, как молния, дам
клич
в битву.
Завтра будет мир мой – дотла!
Кто же смеет сорвать
мне
жатву?
Не дает истребить
сев
зла?
Жрец – в черном кристалле
Наш господь разъярен.
Злат-
куб
Над челом заметал
сноп
искр.
Пусть суров станет вождь,
пусть
груб.
Бдить всю ночь! Запретить
шум
игр!
Автомат, поспешно выезжая на террасу
Вникнуть в любой
мозг,
Чтобы любой
писк,
Всякий клочок
дрязг
Взять в круговой
сыск.
Кто там лизнул
кекс?
Кто разнуздал
секс?
Вон – инженер:
как-с
Он раздобыл
кокс?…
Каждый, родясь,
знать
Должен, как жить
впредь:
Ртом – пусть сосет
грудь,
Оком – следит
мать!
Новый кандидат в наместники
Расшифровать
знаки;
В домах проследить
стуки!
В больницах унять
тики!
В гробах подстеречь
токи!
Автомат, вглядываясь в глубь Цитадели, конфиденциально
Вдруг – неровен
час-
Пуля, стилет,
газ,
Даже простой
сглаз
Жизни лишат
нас.
Надо создать
кров,
Весь наш уступ
скрыв:
Пусть пешеход
прав,
Но, коль шагнет, -
в ров!
Новый кандидат в наместники
Спешим – надстраиваем…
Угол выкраиваем…
Сверху задраиваем…
Оштукатуриваем!
Автомат уже из крошечного отверстия в стене Цитадели
Слаб наш сатрап
был:
Пил, бормотал,
спал -
В нем погасал
пыл;
Он поделом
пал.
В векаэ страны-
тромб!
Бурей чреват
румб!
Враг у ночных
ламп
Копит запас
бомб.
Шепот ужаса.
Вот вам другой
друг:
Бодр, справедлив,
строг,
Чтоб
горожан
стриг
И-
никаких
драк!
Он разомнет
воск.
Он прищемит
визг.
Он смастерит
блеск.
Он наведет
лоск!
Первый наместник, приосаниваясь
Уж мы-то смастерим -
мы-то!
Все будет до основ
смыто.
Сумеем доконать
смуту,
Словчимся оправдать
смету!
Гончие
Лаем, рыскаем по рвам -
вбок,
вглубь,
В штольни, в шахты, в каждый дом,
щель,
копь,
Только – в каждой подворотне
скрыт
вор,
В душах – распри, плутни, бредни,
гвалт,
спор!
Топот разбегающихся граждан.
Наместник
Всюду вникать сторожко:
К чему у друзей пирушка?
Что шепчет в углу старушка?
Зачем у больного отрыжка?
Воздух исчерчивается посвистывающими дуновениями, мечущимися во все стороны.
Приглушенные вскрики
– Ай, нетопырь шурхнула!
– Вон еще три… пять…
– Ой, не смотри кверху!
– Под ноги лишь
глядь…
Наместник, входя в ажиотаж
Травить по щелям нежить.
Приблудных собак – вешать.
Следить – как чихнет лошадь…
В подполье – мокриц слушать!
Шелесты в воздухе
– Бетон просверливаем…
– Гудрон проскребываем…
– Кирпич проскваживаем!
– Обнаруживаем!
Наместник
Обнаруженных влачить
сквозь
строй,
Пригибать до мостовых
хряш
вый,
В землю вбить их, как живой
ряд
свай…
Рто-запором заклепать
их
вой!
Отборщик – в сопровождении караула
Страж!
Взять
вот
этого!
Смыть
знак!
Скрыть
след его!
Вопли ужаса и недоумения
– Но я же… тавром помечен!…
– Я же… на пост назначен!…
– Я… к орденам представлен!…
– Мной… диверсант был словлен!…
Отборщик
Эй,
мразь,
брось
плутни!
Тех…
Тех…
Тех…
Сотня.
Тот
сброд
брать
вместе,
Чтоб
счет
стал
двести.
Голоса в подъездах
– Не я! – Сворачивайте
туда, к соседу.
– Не мы! Просвечивайте
вон ту породу!
– Вон этот – баловался,
исчадье кликал…
– Тот парень жаловался…
– Тот звал… тот плакал.
Конвой
– Прутиком – вправо! вправо!
– Кнутиком – влево! влево!
– Жгутиком – живо! живо!
Отдельные голоса в лестничных клетках
– Шу-шу-шу – и я патриот.
– Шу-шу-шу – завсегда наперед.
– Шу-шу-шу – тот плевал на портрет.
– Шу-шу-шу – те квартирки подряд.
Женские голоса в квартирах
– Сынки… голубчики…
– Родные хлопчики…
– У нас – лишь чепчики…
– Лишь детки-всхлипчики!…
Голоса ребят
– Гражданин офицер!
Клад в люк
Мой братан вчера приволок.
– Папа садит в горшок
лук!
– Мамка прячет деньги в чулок!
Энтузиасты
– Вот непосредственность детских душ!
– Чем за такой героизм воздашь?
– Не героизм, а гражданский долг:
В нем педагоги-то знали толк!
Наместник
Ремонтировать чуть-чуть
плоть
квелую,
Эшелонами спускать
в копь
голую:
Пригодятся – даровой
раб-
силою…
Кто раскается – тому
гроб
жалую.
Пение из глубины катакомб
В сердце мрака замурованных,
Крепких лишь духовной силой,
В час свинцовый, в ночь суровую,
Господи, помилуй!
Тайные мысли в ареопаге
– Докарались до бреда.
– Трупов – целая груда!
– Не хватает народа!
– Где возьмем для парада?
– Вместо всех операций
Не пора ль опериться?
– На мораль опереться…
За дюраль побороться…
Пение в катакомбах
До звезды над нами утренней,
До скончанья тьмы постылой,
Всех, кто слышит голос внутренний,
Господи, помилуй!
Наместник
Кто там ноет? Кто бубнит?
где?
в скважинах?
Не под тяжестью же плит,
льдом
стуженных?
Не в руинах же, дотла
мной
выжженных?
Не в фундаментах же глыб,
мной
сложенных!
Гончие
Слышим, уши навострив,
их
стон,
Рыщем, ищем в недрах шахт
их
стан,
Упираемся в глухой
бут,
в тын;
Тщетно тыкаем носы
в гладь
стен.
Наместник
Сами себя обезвредили:
День напролет колобродили -
Замуровались в обители,
Крипту* законопатили.
* Крипты – подземные церкви в катакомбах.
Автомат
Пусть! Завалив
грот,
Собственный кал
жрут:
Глад им скосил
рот,
Разум их впал
в бред.
Голос Афродиты Всенародной
Вместить не в силах я сквозь мороки
дней
чадных
Благого замысла, мой вседержитель,
но зачем – боль?
Зачем калеченье, зачем терзание детей
бедных,
Простых воль?
Голос уицраора
Затем, что алчет моя геенна
и рать химер.
Затем, что голод грызет Гагтунгра:
он строг и хмур.
Затем, что точен закон страданья,
как колесо.
Затем, что будущее мирозданье
окупит все.
Крики бегущих женщин
– Защитники храбрые! Что за грозное время?
– Вон, знаки недобрые
зажглись над горами:
Меч алый, немеркнущий,
лучом повис…
То – острием кверху,
то – острием вниз!
Агитаторы, выскакивая из подъездов
Разум просветлив,
все
сплошь
