Даниил Андреев - Железная мистерия
Голос Даймона
Космос России мгновенно объемль,
Помни о нем
и расти:
Толпы и толпы в заоблачный Кремль
Ты предназначен вести.
Мальчик на коленях, закрыв лицо руками
Что это? Боже, нет слов в языке,
Нету понятий таких…
Даймон
Будут. – Как светоч во властной руке
Станет твой огненный стих.
Братством
преображаемых царств
Будет всемирный исход…
Жди и готовься: кругами мытарств
Движимы
ты
и народ.
Голос гаснет. Мальчик лежит на земле, спрятав лицо. Внизу шумит город, слив голоса человеческих миллионов и машин. Но ему слышно другое. Теперь ему слышно, как глубоко в Друккарге мутная и страстная женственная сущность полыхает беспокойными красными покровами. Эту невыразимую речь кто-то приближает к человеческим словам, переводит, втискивает в них, и тогда мальчик разбирает -
Голос Афродиты Всенародной
Ты страну мою избавил от геенны,
И рабой твоей пребуду до конца,
Отчего же наши дети – все чугунны,
Без лица?
Голос уицраора
Непреклонною
их стойкостью
за химеру
"Я" единственное
на вселенную
распространю:
Начинается преобразовывающая эра,
Перед коей
все миновавшее
равно дню!
Не постигнешь ты никогда
моего алканья,
Не проникнешься
моей бушующею
мечтой:
По ту сторону
Всезакона
и беззаконья
Воздвигается
равелин мой -
и только мой!
Голос Карны
Вспомни заклятье! Вспомни заклятье,
Узницы Навны страж и слуга!
Род уицраоров создан в столетьях
Был демиургом – щит от врага;
Но в материнское лоно обманом
Следом проник сатана: берегись!
Двойственный рок тебя мчит ураганом,
Чтобы разбить о запретную высь!
Уицраор
Лжешь, кудесница
несмывающейся обиды!
Уж надломлена,
уже скашивается
ось времен;
Мир рыдает,
мир жаждет, молит
моей победы,
Демиургами сверхнародов
порабощен!
Черный конус внутри Цитадели зардевает вспышками перебегающих искр.
Жрец, в молитвенном экстазе
Ты крепнешь, впивая
Раздоры и ропот
Из скважин Китая,
Из трещин Европы;
Уж щупальцы, роя
Тло наций, простерты;
Взор щурится к бою…
Считая когорты…
Голоски с кладбищ и колумбариев
…Не смея песенку
Поднять до всхлипа,
Ютимся – пасынками
Судьбы – у склепа,
И каждый в ниточку
От боли сжался…
Смягчись хоть чуточку!
Помилуй, сжалься!…
Священник, в катакомбах
Как червь, он изгложет
Незрелую совесть,
Навек уничтожит
Духовную завязь, -
И поникают
Растленные веком,
И замолкают
Надтреснутым звуком…
Жрец, простираясь ниц
Великий! Ты – семя
Всемирного древа:
Оно надо всеми
Из злобы и гнева
Взойдет и раскинет,
До неба ширяя,
Кровавую скинию
Адского рая!
Голос уицраора
Не умещаюсь…
не насыщаюсь…
нет, мало, мало!
Все увеличиваюсь…
ометалличиваюсь…
скорей, скорей!
Сжимайте, жарьте по крематориям
тук и сало!
Ловите, всасывайте
воронками
лагерей!
Пачки сухих выстрелов.
Голос неизвестного мальчика
за городом на морском берегу
Под этим ли небом возвещено мне
Пройти по спиралям несчастий
До власти, немыслимой даже во сне,
До мирообъемлющей власти?
Голос Карны
А крепость растет – над ярусом ярус,
И толпы не видят в полдневном свету,
Что прямо в зените – багровый Антарес
Льет свою силу
на крепость ту.
Жрец
Вихрем всклокочены, мчатся минуты,
Энтузиазм
бьет через край…
Ометалличенный, кольцами сжатый,
Неба достиг
днесь
наш строй…
Карна
Вот уж уходит солнце зенита,
Вспять не вернуться чтоб никогда,
Чтоб исчерпала рок свой планета,
Блеском бездумья сплошь залита.
Голос мальчика
Еще никого я не встретил,
Кому бы, сквозь тьму веществ,
Мерцал, ликующ и светел,
Мир легких, как луч, существ.
С ребятами плещемся вместе,
Нас моет та же река,
Но глухи сердца их к вести,
Трепещущей издалека.
Никто не слышит, как дальние
Поют божества морей,
Как плещутся духи кристальные
Над отмелью рыбарей;
Кто веет полунамеками,
Творя туман и росу,
Мерцающими, зеленоокими
Друзьями в лугах и в лесу…
Даймон
Крест одиночества строг и велик.
Горькую явь обнаружь:
Мир стихиалей еще не проник
В глубь человеческих душ.
Мальчик
Но и под маску города
Никто взглянуть не посмел:
Их оглушают аккорды
Бряцающих судеб и дел.
Никто не чует, как дышит
Скала над срывом во тьму…
О, если б хоть вождь услышал,
Что бездна поет ему!
Женственный голос,
едва доносящийся из неимоверной глубины, тихо поет
Глубже пучин
Мира стошумного
Я без личин
Сплю.
Древний покой
Края безлунного -
Мрак вековой
Длю.
Рдея во мглу,
Тысячи факелов
Правят хвалу
Мне.
Слышу псалом
Сумрачных ангелов
На мировом
Дне.
Кровь, как нектар,
Мне изливаемый, -
Вольный ваш дар
Пью,
Дымный хитон
Пряжи сплетаемой
Миру сквозь сон
Вью.
Но все ясней
В вашем просторе я
Слышу страстей
Ход.
Выйду опять
В полночь истории
Ваш колебать
Свод.
Дольше, хмельней
С полночью каждою
Будет вам мой
Век…
Стройте ж, пока,
Алча и жаждая,
Не подниму
Век.
АКТ 4. ТИРАНИЯ
Гул заводов, работающих на полную мощность. Шум уличного движения.
Возбужденные голоса, в одной из очередей перед магазинами
– Без очереди!… Он врет!
– Не пустим! – Ступайте в ряд.
– Вот от таких – весь вред…
– Стоит, точно в землю врыт!
В один из магазинов подвезли товар.
Очередь напирает. Задние смяли передних.
Гвалт
– Пять-сорок… держи… Дай…
– Хозяин… – талон… да!
– Не прите… – украл! – Стой!
– Спасите… Мне рёбр… ой!!!
Пожилой интеллигент, выбитый из очереди, уныло махнув рукой
Деретесь… а вы вот,
Сделали б вывод:
Купишь -
Кукиш.
Резкий лязгающий звон прорезает уличные шумы.
Тишина.
Министр, теперь уже Наместник
Граждане! Груз жертв
Нес народ не зря, -
Гордо их сложив
В холм.
Град блестит от яств,
Мир весь озаря,
Счастья и надежд
Полн.
И герой-народ
Понял, что пора
С недруга нам сбить
Спесь,
Битвами – под свод
Славы и добра
Мир объединить
Весь.
Тревожный шепот в ареопаге
– А грудки-то – сухонькие…
– А носики – остренькие…
– А косточки- хиленькие…
– А хвостики – худенькие…
Голос Автомата, из внутренности Цитадели
Подцветить хилость;
Подкормить малость;
Поднабить полость…
Показать жалость!
Наместник, подхватывая
Но великий вождь
Любит, чтоб народ
Гладок был, здоров,
Сыт!
Нынче – всем на час
Отдых от работ!
Радость да войдет
В быт!
Общий вздох облегчения.
Агитаторы
– Как он любит всех:
самого
малого!
– Как объемлет всех:
смелого,
хилого…
– Как он знает счет
дел его,
сил его!
– Как он видит все:
голову,
тулово!
Жрец покинул черный кристалл. В бесцветной, как солдатское сукно, мантии, он преклоняет колена во главе толпы перед Цитаделью.
Жрец, чередуясь со скандирующей стих толпою
– Благодарим, о заступник труждающихся,
– Всех судеб
швец!
– Благодарим, о маяк заблуждающихся,
– Чей ум
