Даниил Андреев - Железная мистерия
Прозревающий, спускаясь с холма
Опять ты беседовать шел,Веселый мой босоножка?Никто бы нам не мешал,Но ты опоздал немножко.Сегодня прекрасный гостьТебя навестит на вершине:Немногим дано обрестьНаитчика совершенней.
Мальчик на острие холма. Отсюда вся столица охватывается взглядом
Нет никого. Но город — как могуч!В нем каждый камень дышит прошлым русским.По гребням крыш перебегает лучИ меркнет там, по рвам и темным спускам.
Но не луч — не сравнимый ни с чем океан света озаряет внезапно то, что скрыто постоянно. На один миг разверзаются пучины под великим городом и выси над ним. Храмы Небесной России блещут на воздушных вершинах золотом, белизной, синевой, а внизу распахиваются — один другого мрачнее. Лилово-черные, багрово-желтые миры уицраоров и античеловечества. Над глыбами подземной крепости видится лазурное свечение плененной там Соборной Души, а кто-то невыразимо могущественный проносится в высоте массою белого света, среди которого полыхают пламена, еще более ослепительные. Прорыв длится секунду.
Голос Даймона
Космос России мгновенно объемль, Помни о нем и расти:Толпы и толпы в заоблачный КремльТы предназначен вести.
Мальчик на коленях, закрыв лицо руками
Что это? Боже, нет слов в языке, Нету понятий таких…
Даймон
Будут. — Как светоч во властной руке Станет твой огненный стих.Братством преображаемых царств Будет всемирный исход…Жди и готовься: кругами мытарств Движимы ты и народ.
Голос гаснет. Мальчик лежит на земле, спрятав лицо. Внизу шумит город, слив голоса человеческих миллионов и машин. Но ему слышно другое.
Теперь ему слышно, как глубоко в Друккарге мутная и страстная женственная сущность полыхает беспокойными красными покровами. Эту невыразимую речь кто-то приближает к человеческим словам, переводит, втискивает в них, и тогда мальчик разбирает —
Голос Афродиты Всенародной
Ты страну мою избавил от геенны,И рабой твоей пребуду до конца,Отчего же наши дети — все чугунны, Без лица?
Голос уицраора
Непреклонною их стойкостью за химеру«Я» единственное на вселенную распространю:Начинается преобразовывающая эра,Перед коей все миновавшее равно дню!Не постигнешь ты никогда моего алканья,Не проникнешься моей бушующею мечтой:По ту сторону Всезакона и беззаконьяВоздвигается равелин мой — и только мой!
Голос Карны
Вспомни заклятье! Вспомни заклятье,Узницы Навны страж и слуга!Род уицраоров создан в столетьяхБыл демиургом — щит от врага;Но в материнское лоно обманомСледом проник сатана: берегись!Двойственный рок тебя мчит ураганом,Чтобы разбить о запретную высь!
Уицраор
Лжешь, кудесница несмывающейся обиды!Уж надломлена, уже скашивается ось времен;Мир рыдает, мир жаждет, молит моей победы,Демиургами сверхнародов порабощен!
Черный конус внутри Цитадели зардевает вспышками перебегающих искр.
Жрец, в молитвенном экстазе
Ты крепнешь, впиваяРаздоры и ропотИз скважин Китая,Из трещин Европы;Уж щупальцы, рояТло наций, простерты;Взор щурится к бою…Считая когорты…
Голоски с кладбищ и колумбариев
…Не смея песенкуПоднять до всхлипа,Ютимся — пасынкамиСудьбы — у склепа,И каждый в ниточкуОт боли сжался…Смягчись хоть чуточку!Помилуй, сжалься!..
Священник, в катакомбах
Как червь, он изгложетНезрелую совесть,Навек уничтожитДуховную завязь, —И поникаютРастленные веком,И замолкаютНадтреснутым звуком…
Жрец, простираясь ниц
Великий! Ты — семяВсемирного древа:Оно надо всемиИз злобы и гневаВзойдет и раскинет,До неба ширяя,Кровавую скиниюАдского рая!
Голос уицраора
Не умещаюсь… не насыщаюсь… нет, мало, мало!Все увеличиваюсь… ометалличиваюсь… скорей, скорей!Сжимайте, жарьте по крематориям тук и сало!Ловите, всасывайте воронками лагерей!
Пачки сухих выстрелов.
Голос неизвестного мальчика за городом на морском берегу
Под этим ли небом возвещено мне Пройти по спиралям несчастийДо власти, немыслимой даже во сне, До мирообъемлющей власти?
Голос Карны
А крепость растет — над ярусом ярус,И толпы не видят в полдневном свету,Что прямо в зените — багровый АнтаресЛьет свою силу на крепость ту.
Жрец
Вихрем всклокочены, мчатся минуты, Энтузиазм бьет через край…Ометалличенный, кольцами сжатый, Неба достиг днесь наш строй…
Карна
Вот уж уходит солнце зенита,Вспять не вернуться чтоб никогда,Чтоб исчерпала рок свой планета,Блеском бездумья сплошь залита.
Голос мальчика
Еще никого я не встретил,Кому бы, сквозь тьму веществ,Мерцал, ликующ и светел,Мир легких, как луч, существ.С ребятами плещемся вместе,Нас моет та же река,Но глухи сердца их к вести,Трепещущей издалека.Никто не слышит, как дальниеПоют божества морей,Как плещутся духи кристальныеНад отмелью рыбарей;Кто веет полунамеками,Творя туман и росу,Мерцающими, зеленоокимиДрузьями в лугах и в лесу…
Даймон
Крест одиночества строг и велик. Горькую явь обнаружь:Мир стихиалей еще не проник В глубь человеческих душ.
Мальчик
Но и под маску городаНикто взглянуть не посмел:Их оглушают аккордыБряцающих судеб и дел.Никто не чует, как дышитСкала над срывом во тьму…О, если б хоть вождь услышал,Что бездна поет ему!
Женственный голос, едва доносящийся из неимоверной глубины, тихо поет
Глубже пучинМира стошумного Я без личин Сплю. Древний покойКрая безлунного — Мрак вековой Длю. Рдея во мглу,Тысячи факелов Правят хвалу Мне. Слышу псаломСумрачных ангелов На мировом Дне. Кровь, как нектар,Мне изливаемый, — Вольный ваш дар Пью, Дымный хитонПряжи сплетаемой Миру сквозь сон Вью. Но все яснейВ вашем просторе я Слышу страстей Ход. Выйду опятьВ полночь истории Ваш колебать Свод. Дольше, хмельнейС полночью каждою Будет вам мой Век… Стройте ж, пока,Алча и жаждая, Не подниму Век.
Акт 4. Тирания
