А. Штерн - Наука древнего волшебства, волхвования и чародейства
– Надо овладеть таинственными силами, но так, чтобы они не могли разрушить нас.
_______
Глава V. Обманы чувств
Бесспорно, что при каждом непонятном явлении человек может быть обманут: или он бывает жертвою обмана другого человека – и тогда этого рода обман не может быть продолжителен, или же он может быть обманут своими собственными чувствами – и в этом случае обман бывает слишком глубок и продолжителен; чтобы отрешиться от него необходимо иметь большой запас умственной трезвости и научных знаний.
Может ли человек видеть перед собою то, чего на самом деле перед ним нет?
Вот капитальный, важный вопрос, от ответа на который, бесспорно, зависит существование или несуществование многих магических наук. Если человек действительно ни в каком случае не может видеть таких предметов, то все рассказы о подобных видениях – ложь, и все к ним средства – пустые бредни.
Видеть – значит получить какое-нибудь впечатление на глазные нервы, и опыт, и наблюдение могут нам легко доказать, что совершенно различные предметы могут производить на эти нервы одинаковое впечатление и что в этих случаях будет одинаковое видение. Например, глаз может видеть перед собою светлую точку в следующих трех случаях:
1) Если перед ним действительно находится светлая точка.
2) Если в него ткнуть сильно пальцем.
3) Если в глазные жилы сильно прильет кровь.
Так как во всех этих трех случаях было одинаковое видение, то мы вправе вывести следующие заключения:
Что от разных причин нервы могут получить одинаковые впечатления и что мы можем видеть и то, чего на самом деле во все нет перед нами.
Но есть еще случай, когда мы видим предмет, которого нет перед нами: это – отражение предмета, которого мы не можем видеть в известное время, в чем-нибудь отражающем и находящемся перед нами, напр., в зеркале, воде, воздухе.
Известно, что от нагревания частицы воздуха могут так расположиться, что образуют гладкую поверхность; а ведь только и нужна совершенно гладкая поверхность, чтобы отражать предметы; тут вещество отражающего предмета ничего не значит.
Такие отражения бывают в воздухе теплых стран и у нас в летние жары и называются маревами, миражами; часто таким образом отражаются целые города и местности.
Итак, мы представили два случая возможности видеть предметы, которых на самом деле нет перед нами.
Мы не имеем права предположить, чтобы таких случаев не было множество и чтобы нельзя было отражать перед нами, в чем-нибудь для нас незаметном, отдаленные, недоступные нашему глазу предметы, и так действовать на наши глаза различными раздражающими средствами, что мы получим в них то же впечатление, какое бы получили, если бы действительно был перед нами видимый нами предмет.
Жаль только, что эти средства весьма плохо описаны древними и весьма мало изучены новейшей наукой. Относительно, явлений духов, привидений и мертвецов часто приходится встречаться с такого рода доказательствами: «я сам собственными глазами видел или собственными ушами слышал», и при том часто приходится слышать это от людей почетных, честных, не имеющих в виду никаких посторонних целей. По-видимому, против такого рода аргументами и возражать нет никакой возможности. Это особенно нужно сказать о первом доказательстве, т. е. когда человек свидетельствует, что он сам видел известное явление. Ни одно внешнее чувство не пользуется с нашей стороны таким полным доверием, как чувство зрения, и не один внешний орган, кроме глаза, не имеет такого широкого значения в нашей внутренней жизни, в образовании наших мыслей, суждений, представлений. Значение других внешних чувств в этом процессе ограниченно, и сила ощущений, передаваемых ими нашему уму, значительно слабее ощущений глаза. Попадается ли, например, в темноте под-руку какой-нибудь неизвестный предмет, слышатся ли уху какие-нибудь странные звуки, ощущает ли нос какой-нибудь особенный запах, – если глаз не видит этого предмета, издающего эти странные звуки и этот особенный запах, наш ум не испытывает в это время определенного впечатления. Наше ощущение в эту минуту, приятно ли оно или неприятно, во всяком случае есть более результат воображения, нежели действия наших внешних чувств. Когда же известный предмет является нашему глазу, и является в ясных, определенных чертах, то для нас нет лучшего доказательства действительности его существования. Мы никак не можем усомниться в том, что видели своими глазами.
Если наша мысль не в состоянии объяснить естественными причинами какого-нибудь явления, то мы скорее готовы признать здесь участие непонятной для нас или даже сверхъестественной причины, чем признать его недействительным. «Хорошо, обыкновенно говорят, – толковать тому, кто ничего не видел. Как убедите меня, что я не видел того, что видел» и т. п.
Здесь естественно возникает сомнение: всегда ли наши глаза представляют нам вещи в их настоящем свете? Пользуясь с нашей стороны таким неограниченным доверием, не употребляют ли они его во зло и не обманывают ли нас?
Если люди, подвергавшиеся таким обманам – люди невежественные, неспособные силой размышления и знания объяснить эти обманы, то их ум всегда будет находиться под гнетом суеверия и предрассудков. Да и самые образованные люди нередко испытывают от этих обманов очень печальные последствия.
Обманы зрения иногда могут сопровождаться расстройством умственных способностей, но чаще – глубоким нервным потрясением.
Объяснить, однако же, всякого рода непонятные видения и пр. одними обманами зрения, конечно, недостаточно: здесь на помощь обманывающему нас глазу приходят часто и другие наши чувства; лучшим же помощником глазу в этом случае бывает ухо.
Обманы наших чувств, особенно зрения и слуха, имеют полную силу только при известной обстановке. Но бывают состояния, когда ни время, ни место не спасают человека от иллюзий. В жилой комнате, среди многолюдного общества, видит человек или людей давно умерших, или далеко отсутствующих, или, наконец, видит каких-нибудь существ, совершенно фантастических. Подобные случаи нередки, и притом они могут быть с людьми, не страдающими ни белой горячкой, ни помешательством. Это – особая болезнь, известная под именем наклонности к галлюцинациям.
Этой наклонностью наших чувств к обманам, этой спутанной деятельностью наших нервов не могла не воспользоваться и древняя магия.
В самом деле, на какие способности нашей души действует все сверхъестественное? – На все. Стало быть, надо сделать наше мышление как можно менее самостоятельным, как можно более податливым. Затем нужно уметь действовать на воображение, т. е. возбудить в нем способность представлять себе образы различных предметов. Воображение – один из главных помощников мага: ведь что же, как не оно, дает возможность человеку видеть предмет в искаженном виде или видеть то, чего не только нет перед нами, но чего и быть не может?
Посмотрим, что же такое это воображение, что ему помогает действовать, что подстрекает его или обуздывает. Вообще говорят, что ум может обуздать и направить воображение, а чувства – расшевелить его.
Но магия, действуя преимущественно на воображение, пользуясь главным образом его силами, не имеет надобности ни обуздывать его, ни сдерживать.
Гораздо легче направлять воображение, наполняя ум известными идеями, и еще легче действовать на чувства.
Но магия может пользоваться еще важной особенностью нашей нервной деятельности – и чуть ли не главной. Это – неопределенностью нервных ощущений.
Дело вот в чем. Нерв есть трубочка, наполненная жирообразным веществом, которое очень легко изменяется в своем составе, как только мы произведем на нерв какое-нибудь впечатление, как, напр., прижмем его, уколем, нагреем или охладим, подействуем электричеством, сотрясением воздуха, эфиром, химическими веществами и пр. Это-то изменение нервной мякоти и признано новейшей наукой причиной всех так называемых нервных ощущений.
Но сообразите же, сколько разнообразных, нисколько не похожих друг на друга деятелей могут производить эти изменения. Затем примите во внимание, что, какие бы ни были эти деятели, все-таки они производят в нервах довольно сходные изменения, которых значение мы научаемся толковать только навыком, соображением разных обстоятельств, которыми сопровождалось ощущение.
Здесь открывается неисчерпаемый источник обманчивых ощущений, обманов чувств (иллюзий) Стоит нам, под влиянием чьих-либо убеждений, принять одно впечатление за другое или приписать впечатление вместо одной причины другой, – и наши мысли, чувства, образы получат совершенно другой характер.
Это одно. Теперь другое: привычка понимать впечатления. Мы с детства поучались принимать некоторые впечатления только известным, определенным образом и принимать их только в известном, постоянно одинаковом состоянии известной части нашей нервной системы; измените все это хоть сколько-нибудь – и мы объясним впечатление ложно. Вот вам пример:
