Кристоф Бурсейе - Карлос Кастанеда: Истина лжи

В чем состояло прерванное посвящение?

Психотропные растения играют здесь главную роль: «В разных случаях дон Хуан отдельно использовал три галлюциногенных растения — пейот (Lophophora williamsii), дурман, или трава Джимсона {Datura гпохга syn.D.meteloides), и один гриб (возможно, Psilocybe tехrсаnа)».

Самый первый вопрос, который Карлос Кастанеда задал 23 июня 1961 года, стоит того, чтобы его упомянуть: «Не могли бы вы рассказать мне про пейот, дон Хуан?»

Во время встреч с индейцем в пустыне наедине автор пробует различные растения, которые изменяют его сознание. Пейот открывает ему присутствие доброй силы Мескалито. Мескалито не ангел, не демон и не дух, вызванный магией. Он открывается только тому, кто научится его видеть: «Пейот — это растение, почка галлюциногенного кактуса», — объясняют Бернар Дюбан и Мишель Маргери в книге «Кастанеда. Прыжок в неведомое». «Мескалито — это «Бог», Советчик, живущий в растении, его дух и настоящее растение». Наркотик — всего лишь удобное временное средство, позволяющее достичь других уровней сознания: «Человек идет к знанию, словно отправляется на войн); в полном сознании, со страхом, уважением и твердой уверенностью».

Во время поиска иногда встречаются «союзники». Еще один термин, смысл которого отличается от привычного: «Союзник позволит вам увидеть и понять то, что ни один человек не мог бы объяснить». Мало-помалу система проясняется. С одной стороны есть Мескалито, с другой — союзники. Их роль состоит в том, чтобы знакомить и разоблачать. Дурман, или трава дьявола, — это союзник.

Его нужно опасаться. Союзники могут помогать, а могут и уничтожить. Речь идет о силах, которые можно приручить лишь на короткое время.

Только не надо думать, что учение дона Хуана основано на майевтике[14]. Индеец совсем не похож на Сократа. Он скорее экскурсовод. Кастанеда на свой страх и риск ступил на незнакомую территорию, как об этом свидетельствует встреча с Мескалито: «У меня начались сильные судороги и за несколько мгновений вокруг меня образовался низкий и узкий туннель, твердый и очень холодный. На ощупь он напоминал листовую жесть. Я сидел на земле. Попробовал встать, но моя голова ударилась о металлический потолок, туннель стал сжиматься, он душил меня».

Описания транса занимают долгие страницы и делают книгу захватывающей. Они, однако, прерываются поучениями дона Хуана, во время которых индеец ведет себя как духовный наставник. Например, он определяет четырех врагов человека знания: страх, ясность, власть и старость. Эти силы являются в буквальном смысле ослепляющими.

Растения силы вовсе не вызывают галлюцинаций, а «открывают истинную сущность вещей». Необходимо достичь более глубокой реальности, чем та, что подвластна чувствам: «Сумерки — это трещина между мирами». Нужно искать сумерки, которые служат дверью.

Попробовав дурмана, Кастанеда почувствовал, что летит: «Я парил в темном небе, пролетал рядом с облаками. Изогнувшись, чтобы посмотреть вниз, я увидел темневшую подо мной горную цепь. Я летел с головокружительной скоростью, вытянув руки вдоль тела».

Потом он спросит своего учителя: «Я и правда летал, дон Хуан?»

— Так ты мне сказал, разве нет?

— Да, знаю, дон Хуан. Но я имею в виду, правда ли мое тело летало? Я оторвался от земли как птица?

— (…) Ты летал. (…) Твой вопрос не имеет смысла. Птицы летают, как птицы, а человек, который отведал травы, летает именно так.

— Как птицы?

— Нет. Он летает, как человек, отведавший травы». Дон Хуан часто отвечает загадками и смеется над своим учеником.

По мнению Карлоса, он действительно летал, даже если его тело не поднималось на двадцать метров над землей. Он испробовал иную реальность.

При таком «взгляде на мир» тело и душа не отделены друг от друга. Человек остается единым целым. Он идет по пути расширения реальности: «Для человека знания трава дьявола всего лишь один из возможных путей. Существуют и другие. (…) Я считаю, что нечего зря тратить жизнь на единственный путь, в особенности если это путь без сердца».

Дорога должна иметь сердце. Путь важнее направления. Уж не читал ли дон Хуан Гегеля и Гуссерля? Его метод чисто феноменологический. Путник стоит на месте, а мир вокруг него меняется, когда он переводит взгляд. Таким образом, мир становится сумерками.

Под руководством дона Хуана Карлос исследует неведомые материи до того сентябрьского дня 1965 года, когда его побеждает ужасный противник — страх: «Несколько часов я был глубоко подавлен. Потом дон Хуан объяснил, что такая неадекватная реакция наблюдается часто. (…) По его словам, это был не страх смерти, а страх потерять свою душу, обычный страх, присущий людям, у которых нет четкой цели».

Рассказ завершается малопривлекательным описанием человека, побежденного страхом, не способного продолжать слишком тернистый путь.

Кажется, что на этой пессимистической ноте книга заканчивается. Однако дальше следует «структурный анализ». Поэт вдруг превращается в судебного эксперта, а очарованный ученик вспоминает, что он еще и исследователь, жаждущий «показать внутреннюю связь и силу учения дона Хуана».

Этот несколько школьный подход представляет собой анализ структуры обучения. Но под силу ли автору эта задача? Создается впечатление, что на страницах «структурного анализа» Кастанеда пытается оправдать невероятное и в каком-то смысле сгладить незрелость собственной речи.

Он дает подробное, тщательное определение союзника: «По описанию дона Хуана, союзник — это сила, способная помочь человеку преодолеть себя», — разглагольствует многословный ученик. И добавляет очень важную характеристику: «То есть союзник позволяет выйти за пределы привычной реальности».

Мы добрались до самой кульминации обучения. То, что сознание воспринимает с помощью Мескалито, является подлинным, Карлос Кастанеда подошел слишком близко к краю. И теперь пытается дать рациональную оценку своим чувствам: «Небывалое ощущение ужаса (…) поселило во мне странную уверенность в том, что каждодневная реальность по своей сути истинная (…)». В конечном счете «Учение дона Хуана» представляет собой разнородное произведение. Но не таилась ли червоточина уже в самом изначальном замысле? Автор со всей ответственностью заявляет о погружениях в необычную реальность. Однако он не приводит ни одного доказательства, что подобное состояние возможно. И читатель воспринимает рассказ Кастанеды как описание галлюцинаций, вызванных наркотиком.

Структурный анализ выглядит несколько натянуто. Он опирается не на факты, полученные в результате опыта, а на грезы наяву. Анализ якобы расчленяет систему понятий индейца яки. Но Кастанеда сам принимает веру дона Хуана и смотрит на мир его глазами.

Структурный анализ похож на судебное заседание в защиту «донхуановских» утверждений. А в таком виде «Учение дона Хуана» рискует быть воспринято как апология наркотиков. И действительно, спорная и скандальная книга вызовет столько же ненависти, сколько неподдельного интереса.

«Учение дона Хуана» выходит в апреле 1968 года. Дата знаменательная. Повсюду в мире молодежь отстаивает право отличаться от остальных. Калифорния становится эпицентром контр-культуры «андеграунд». В Лос-Анджелесе на концерты «Дуре», «Спирит», «Квиксильвер Мессенджер Сервис» и «Лав» собираются огромные толпы. В Америке как грибы после дождя появляются альтернативные печатные издания психоделического толка: «Беркли барб», «Беркли трайб», «Авер сине», «Сан-Францискоорэкл», «Никельревью», «Каунтдаун», «Квиксильвер тайме», «Ист вилледж авер» — наиболее яркие представители их пышного многообразия. В это же время университеты сотрясают митинги и выступления против войны во Вьетнаме, а это уже похоже на бунт целого поколения, родиной которого могла бы стать Калифорния.

В этой накаленной атмосфере «Учение дона Хуана» становится манифестом поколения хиппи. Разве Кастанеда не описывает в нем психоделические «поездки», во время которых он пробовал запрещенные грибы? Очевидно, что книга обязана своим успехом множеству фанатов, оголтело накинувшихся на «растения силы», воспетые доном Хуаном.

Будущий автор «Диких сердцем» Барри Гиффорд живет в Беркли. В марте 1968 года он присутствует на презентации книги Кастанеды: «В зале на Тегеран-авеню собралось много народу, одних привлекал психоделический аспект книги, других то, что это рассказ об индейце. В то время университет в Беркли просто бурлил. Студенты протестовали против войны во Вьетнаме, курили травку, пробовали ЛСД. Этажом ниже того помещения, в котором мы находились, в пиццерии подавали QG бандам «ангелов преисподней»[15]. В соседнем здании репетировала группа «Гретфул дид». А здесь, в этом зале, Тимоти Лири и многие другие ждали Кастанеду. По рукам ходили косячки и промокашки, пропитанные ЛСД. Пришел Кастанеда. Он казался старше, чем мы себе представляли. Затянутый в строгий темно-серый костюм, Кастанеда выглядел как профессор. (…) Ему предложили косячок, он отказался. Похоже, он был не в духе».