За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Инна Волошина
— Герман, это — твой Учитель. С этого момента ты в полном его подчинении, как был до этого в моём. Помни, что Учитель обо всём информировать будет меня. Желаю успеха. — И он ушёл, оставив нас одних. В его словах об Учителе открыто прозвучала угроза, что его я обо всём проинформирую.
И всё-таки в подростке, на вид лет семнадцати, было что-то знакомое. Даже имя! Мне казалось, что я его уже слышал. Юноша смотрел на меня открыто и доверчиво улыбался мне.
— Герман, права Учителя обязывают меня обо всём давать отчёт твоему Ведущему. Но я думаю, что сложностей в отношениях у нас не возникнет.
— Я буду во всём тебя слушаться. Ты добрый… Я вспомнил тебя сразу, как только увидел. Я всегда очень сильно хотел с тобой встретиться. Теперь ты — мой Учитель. Я счастлив!
— Герман, ты должно быть, изменился за время. Мне многое в тебе знакомо. Но я не помню, где мы с тобой встречались и когда?
— Много, очень много лет назад мы встретились у Врат, ведущих в этот мир. Ты тогда раздал всё съестное, что было в дорожной суме. Ты быстро вошёл во Врата, я знал, что ты добрый…
— Герман, а как же ты? — я мгновенно вспомнил тот день и его историю.
— Я ещё года два ждал, пока за мной придут. Совсем измаялся и разочаровался в себе. Думал, что мне так и придётся скитаться во веки вечные.
— Но всё обошлось. Тебе даже дали Учителя, Герман, это уже хорошо. Значит, ты не потерян для жизни. Ты живёшь и будешь жить.
— Ты добр ко мне, Учитель.
Мне было немного странно слышать такое обращение к себе. Как-то сразу же меж нами сложились доверительные отношения. Я не знал проблем с Германом. Помимо поэзии (я должен был развить в нём эту склонность), я ещё многому учил его сам от себя. Отсылая отчёты о происходящем Ведущему Германа, я не раз получал от него указания быть более строгим к нему, не позволять ничего лишнего. Меня коробило такое отношение к Герману. Он был чистым юношей, и не только в отношении со мной, в чём я не сомневался. Однажды я всё-таки решил вызвать его на откровенный разговор. За полгода, что мы были вместе, я не затрагивал события, которые могли причинить боль Герману.
— Герман, я не имею к тебе никаких нареканий. Для меня ты чист, а вот твой Ведущий требует быть к тебе строже…
— Он всегда со мной так поступал, — перебил меня Герман, — я для него убийца и не более… Он не хочет видеть во мне человека.
— Герман, не вини его. У твоего Ведущего цель — воспитать тебя. А у каждого свои методы работы. Главное, чтобы цель была достигнута.
— При этом можно не считаться даже со мной? С моими чувствами, да? — почти прокричал Герман.
— Не обижайся, Герман. Пойми, что очень часто через боль приходит очищение.
— Может быть… Но только ты за всё время видишь во мне человека, а не убийцу. А я-то ведь был оправдан! С меня была снята греховность поступка, хотя я и прошёл путь очищения не из лёгких, пойми, меня не клеймили, я чист, я оправдан! — и Герман протянул ко мне обе руки, широко разводя пальцы. — Видишь, они все целы…
— Не горячись, Герман, прошу тебя, не надо, — и я, подойдя к нему, сильно прижал юношу к себе, — успокойся, не надо, Герман. Ты ещё долго будешь работать со мной. За это время я постараюсь тебя научить очень многому из того, что знаю сам, и тому, что необходимо тебе.
— Благодарю, Учитель! — в глазах Германа, обращённых ко мне, светилась признательность и искренняя благодарность.
Обнимая юношу, я вспомнил Бена. Мне подумалось: то, что я не дал ему, я дам Герману. На этом наш разговор был окончен. Лишь спустя ещё несколько месяцев мы вернулись к разговору, начатому мною.
— Знаешь, Учитель, — как-то сам начал Герман, — я давно хотел поговорить с тобой, только всё не решался. А теперь мне кажется, что я могу свободно говорить о своём прошлом. Воспоминания уже не ранят меня так, как раньше.
— Я говорил тебе, что со временем у тебя изменится отношение ко всему окружению.
— Это благодаря тебе, Учитель.
— Не столько из-за меня, сколько твоё стремление стать возвышенней привело тебя к тому, что ты постиг и ещё будешь постигать. Герман, что есть путь очищения?
— Разве ты не знаешь этого, Учитель?
— Я знаю, что существует путь очищения, я знаю, что для каждого человека он своеобразен. Но близко мне никогда не приходилось сталкиваться с подобным.
— Учитель, хочешь я расскажу тебе о себе?
— Если не тяжело вспоминать…
— Я уже освободился от боли за своё прошлое. Оно со мной, но я свободен от его гнёта… Когда я прошёл Врата, там меня встречал Ведущий. Ты видел его.
— Он все эти годы ведёт тебя?
— Да. Лишь по своему усмотрению выбирает мне Учителей.
— А как же со мной?
— Тебя дали Свыше, без ведома Ведущего. Он, конечно же, знал, но не выбирал тебя. Ему указали и всё. Так вот он встретил меня и всегда был рядом или где-то недалеко.
— Откуда ты это знаешь?
— Я чувствовал его присутствие. Он и теперь часто бывает недалеко от нас. Он следит за нами, точнее за мной. Да и пусть, я не боюсь его больше… Я жил сначала с ним в его доме. Он не позволял мне никуда выходить, а когда я попросил его увидеться с родными, он отказал мне в просьбе.
— Почему?
— Я на особом положении. И до сих пор я никого не видел из своих. Таково наказание осуждённых в изгнание, идущих по пути очищения.
— Я даже и не знал об этом обстоятельстве.
— Скоро будет снят этот запрет с меня. Мне говорил про это сам Ведущий.
— Герман, расскажи мне о пути очищения.
— Это трудно объяснить словами, но я попробую. Понимаешь, остаёшься один и живёшь отведённый тебе срок я не знаю в каком мире. Трудно даже описать всё происходящее, потому что теряешься, где реальность, а где преследующие видения. Здесь всё учитывается: каждый шаг, поступок, каждое слово. Надо во всём
