За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Инна Волошина
Более сильные духи, сошедшие на Землю, живут во время сна (а иногда и вне сна) жизнью, которую не воспринимает сознание человека, потому что это — жизнь души, подсознания. А знания духа, идущего на Землю, блокируются в момент родов, когда он пьёт воду из Озера Забвения. Сквозь этот блок, это препятствие, могут прорваться лишь очень сильные духом и волей люди. Так дано человеку Свыше — не помнить прошлой и не знать жизни души, когда она в теле.
А как же разгадывание снов? То, что должно разгадываться, — не сон, а сновидение, потому что душа часто вводит сознание в определённые видения, желая предостеречь человека от каких-либо поступков или событий. Ведь на подсознании запечатлена вся жизнь человека, всевозможные варианты поступков и событий, следующих за содеянным.
Бывают и Видения, которые не надо разгадывать, в них часто приходят предупреждения или описываются какие-либо периоды жизни. Это всё для того, чтобы уберечь человека от непоправимого. Откуда приходят Видения? Свыше! Тем, кто возвышен и чист духом, кто слышим самим Всевышним, — Видения идут от Него самого. Тем же, кто заземлён и далёк в помыслах от истинного понятия Бога, Видения идут через их Ведущих или Ангелов Хранителей (когда человек крещён).
Не важно, какое религиозное течение исповедует человек. Перед Богом все равны. И каждый получит по своей вере. По вере, что живёт в сердце и душе! А не по принадлежности к той, или иной Церкви…
Я ещё раз посмотрел на картины о мире соприкосновения Света и Тьмы. И мне вспомнился один небольшой эпизод:
Подходя к городу, моё внимание привлёк стон. Я прислушался и пошёл на стон. Чуть поодаль от дороги у дерева сидела женщина, она держала одной рукой другую, повисшую без движения. Я подошёл к ней. Она почти закричала:
— Оставь меня! Уйди, дай мне спокойно жить…
Видимо она меня приняла за кого-то другого. Не смотря на протесты и мольбу оставить её в покое, я всё же осмотрел её руку. Резким движением я вставил выбитый в сторону локоть. Женщина потеряла на миг сознание. Постепенно она пришла в себя.
— Кто ты? — первое, что она спросила, вглядываясь пристально мне в лицо.
— Я путешествую. И не желаю тебе зла. Пошевели рукой, думаю, что боль уже ушла.
Женщина подвигала болевшей рукой и улыбнулась.
— Боли нет. Благодарю тебя, путник.
— Я могу тебе чем-то помочь?
— Нет, не надо мне помощи. До дома я дойду сама. Если нам по пути, мы можем пойти вместе.
Мы вышли к дороге.
— В какую тебе сторону? — спросила женщина.
Я кивнул головой в сторону города.
— Мне тоже в город. Идём.
Какое-то время мы шли молча. Но всё же я не выдержал и спросил:
— Скажи, кто тебя преследует? Кого ты боишься?
— О чём ты говоришь, путник?
— Когда я нашёл тебя, ты бредила, кричала и умоляла оставить тебя в покое.
— А тебе что за дело до моей жизни? Ты есть и уйдёшь, не оставив после себя ни следочка…
— Может быть я смогу тебе помочь?
— Помочь? — усмехнулась она. — Чем и зачем?
— Разве нельзя помочь просто так?
— Откуда ты такой взялся? Здесь не бывает ни чего просто так. А тебе я не верю, хоть и не боюсь тебя. Прощай! — и женщина резко удалилась в сторону города.
Я был озадачен. Хотя, чему удивляться, если в этом мире рядом идут и добро и зло, сливаясь и переплетаясь. Мне стало странно от мысли: «Если б я жил здесь, потеряв доверие ко всем и всему? Это ужасно — не иметь доверия и потерять веру в людскую доброту и искренность…»
А вот несколько картин о стране Грёз. Они сказочны!
Я осмотрел ещё раз все свои работы. Потом убрал их, чтобы через несколько дней выставить их снова. Но уже на выставке… Я очень волновался за показ работ. Людей собралось много. Я ходил меж ними, теряясь в толпе. Мнения о работах были самые разные. Но выставка прошла удачно. Мои картины, кроме двух, на которых я оставил свой вензель, были взяты Синодом Духовного Образования в свою коллекцию. Так решило управление Синода.
— Николай, это успех! Поздравляю тебя! — поздравила меня Лига, бывшая среди зрителей.
— Благодарю, Лига.
— Я говорила, что тебе надо усиленно заниматься живописью. А ты же всё стоял на своём: поэзия твоё призвание и не более.
— Лига, я не изменил до сих пор своего мнения. Сейчас я работал для себя. Хотя знаешь, движим был внутренней силой, понуждающей меня рисовать. Но быть художником — нет. Моё призвание было и есть поэзия. Я не изменю Музе стиха.
— А что у тебя с работой?
— Пока вот был свободен. Путешествовал, рисовал. Теперь буду ждать распоряжений.
— Что ж, Николай, удачи тебе в работе. И не оставляй всё же живописи. Возвращайся к ней хоть изредка. Не обрывай, данного тебе Свыше!
— Благодарю тебя, Лига. Ты всегда была снисходительна ко мне и добра.
— Признательна за искренность, Николай. Прощай.
— Прощай, Лига.
Она слилась с уже редеющей толпой посетителей и исчезла совсем.
Вечером меня поздравили с успехом Óдин и Учитель. Мы весело провели время. Óдин остался у меня, а Учитель, сославшись на работу, покинул нас уже далеко за полночь.
Через месяц после выставки я получил сообщение из Банка Космоса, в котором говорилось о моём ученике и сроке начала работы.
Так был завершён ещё один этап в моей жизни. Конечно, условно. Так я определил это сам для себя, потому что с началом работы, в мою жизнь входило что-то новое, ранее неизвестное мне.
ГЛАВА 14
Работать с первым учеником было интересно. Это, как и при работе с Марком, был ещё почти ребёнок. Тоже девчушка лет десяти-двенадцати. То, что бывает впервой, долго, помнится. Но мне хочется рассказать об особом случае.
Путешествуя, я встретил Грея, которому по моему запросу был дан Учитель рисования. Вот таким же образом
