Синхроничность и Седьмая печать. Часть 1 - Питер Мун
Глава 2
Введение в квантовую физику
Прежде чем мы обратимся к принципам и опыту синхроничности, о которых будет много рассказано в этой книге, рассмотрим устройство Вселенной с точки зрения науки. Понимаю, что большинство читателей не являются физиками и математиками, поэтому постараюсь излагать факты как можно проще, не углубляясь в терминологию. Одно упоминание имени Эйнштейна (не говоря уже об идеях самого ученого и теориях его коллег) приводит в ужас многих людей. Дело в том, что большинство из нас вряд ли обладают мощным интеллектом, хотя бы отдаленно напоминающим интеллект этого великого ученого. Этот фактор страха перед сложными понятиями вовсю используется кастой всевозможных священнослужителей, чтобы тормозить индивидуальное понимание истинной природы Вселенной. Фактически, они процветают благодаря этому страху.
Многие из вас уже слышали выражение «квантовая физика». Несмотря на то что многие ее аспекты чрезвычайно сложны, в основе ее лежат простые идеи. Основы квантовой физики — превосходная стартовая точка для раскрытия концепции пространства-времени, как понимается она на современном уровне развития цивилизации. Я постараюсь как можно проще объяснить базис, из которого могут быть выведены и система описания Вселенной, и системы ее восприятия.
До появления квантовой физики ученые опирались на теории Исаака Ньютона, которых вполне хватало, когда дело касалось физических расчетов в масштабах Земли. Однако, когда последовали открытия и исследования на атомарных уровнях, законов Ньютона оказалось недостаточно. Ученые столкнулись с новым и сложным набором факторов, когда исследовали ядро атома. Модель Ньютона устраивала тех, кто жил внутри «клетки» или «тюрьмы» самой Вселенной, но не годилась для тех, кто хотел хотя бы на шаг приблизиться к ее «Великому Архитектору».
До 1900 года многие ученые полагали, что энергия — это непрерывный поток силы, которую почти невозможно увидеть или различить. Или они, например, считали, что электромагнитное излучение представляет собой некую постоянную величину. Макс Планк опроверг это утверждение. Он обнаружил, что когда нагретое тело начинает излучать свои частицы в пространство, то с изменением температуры его цвет меняется определенным образом (известным нам как цветовой спектр). Это доказывало, что предметы (или вещества) являются хранилищами энергии, и что ее можно измерить. Латинское слово quanta означает «число» или «единица», и от него произошло английское слово quantity. Идею о том, что энергию можно количественно измерить, сразу окрестили Квантовой Теорией, и она стала теоретическим базисом современной физики. С 1900 года теория претерпела значительные изменения, и мы остановимся только на нескольких наиболее важных открытиях.
В 1924 году Луи де Бройль заметил, что между поведением материи и потоками энергий нет принципиальной разницы. Это относилось и к атомарному и субатомарному уровню, в отношении которого ученые целое столетие размышляли над вопросом, что считать более фундаментальным его проявлением — волну или частицу? Теория Бройля, названная принципом дуальности «частица-волна»[26], не дала ответа на вопрос, что из них первично, но констатировала тот факт, что и энергия, и вещество, в зависимости от конкретных обстоятельств, представляют собой либо частицы, либо волны.
В 1927 году Вернер Гейзенберг создал (а впоследствии и доказал) теорию о том, что невозможно измерить волну энергии и частицу одновременно. То есть, чем точнее вы измеряете частицу, тем больше ваши погрешности в измерениях волны, и наоборот.
С одной стороны, эти достижения были большим шагом вперед, так как помогли развить определенные области науки и техники, но с другой — они только затрудняли получение ответов на фундаментальные физические вопросы. Например, на вопрос о том, что первично — энергия или материя? Волна или частица? Эти колебания ученых получили название — квантовая неопределенность.
На Гейзенберга огромное влияние оказали теории Вольфганга Паули, который, в свою очередь, следовал концепции Нильса Бора, впоследствии названной «Копенгагенской интерпретацией квантовой физики». Теория ученого заключалась в следующем. Определить, частица перед вами или волна, можно, лишь произведя измерения, а до этого выявить их характерные признаки невозможно. Точнее, нельзя даже сказать, существует ли волна или частица, до тех пор пока не будут произведены измерения. Впоследствии был утвержден принцип, что мы не знаем, в каком состоянии находится любой предмет, пока не измерим или не осмотрим его. Таким образом, в любой момент времени предмет находится во множестве «квантовых» состояний, которые существуют до тех пор, пока он не подвергнется осмотру. В этом смысле, наблюдатель как бы создает «время», измеряя предмет, он словно искривляет «одновременное» состояние того, что наблюдает «сейчас». Такой принцип получил название суперпозиции: если мы не знаем наверняка, в каком состоянии находится предмет, значит, он находится во всех возможных состояниях одновременно, пока мы не осмотрим его или не измерим.
Самым известным примером этой теории служит парадокс кошки Шредингера. Если поместить живую кошку в коробку с толстыми свинцовыми стенками, мы знаем, что она жива. Однако если поместить туда пузырек с цианистым калием и закрыть коробку, то уверенности в том, что кошка в ней останется жива, уже не будет. Узнать о происшедшем можно, только открыв коробку и выступив с позиции наблюдателя. Законы квантовой физики называют это суперпозицией состояний: кошка может находиться в любом состоянии; узнать, в каком именно (жива она или мертва), можно только путем проверки и наблюдения.
Хотя парадигма с кошкой Шредингера служила как бы символом и гордостью лучших физиков прошлого века, тем не менее, она оказывается крепким орешком для многих людей. Помню, как-то я присутствовал на публичной лекции по физике в Брукхэвенской национальной лаборатории. Выступал австрийский профессор, которого ученые считали одним из величайших физиков в мире. Когда он нарисовал схему задачи о кошке Шредингера, большинство людей в лаборатории (в основном, студенты, изучающие физику) начали ухмыляться и хихикать. Профессор быстро прекратил дальнейший рассказ о бесконечности реальности, заявив, что мы не должны касаться этой темы. Забавно, что его лекция была посвящена тому, как шифровать информацию, пряча ее на уровне атомарных структур. Его доклад был блестящим, но он ведь на самом деле собирался еще больше зашифровывать все вещи в этом мире. Я не хочу сказать, что профессор был сумасшедшим, но то, как он стремился увести аудиторию от разговора о бесконечной реальности, весьма показательно для того, с чем приходится сталкиваться
