Алистер Кроули - Чёртон Тобиас
Гипотеза Спенса, безусловно, объясняет желание «легкой смерти» Кроули летом 1899 года, поскольку альпийская депрессия Кроули, скорее всего, проистекала из его собственного участия в заговоре Карлистов. В июле 1899 года Кроули, похоже, участвовал в военном гамбите Карлистов. Гамбит провалился.
Тогда возникает вопрос: на каких условиях Кроули был привержен делу Карлистов? Следовал ли он инструкциям или участвовал по собственной инициативе?
Ссылки Кроули на этот эпизод удивительно редки. В его «Исповеди» рассказывается, как один из помощников дона Карлоса де Бурбона окрестил его шевалье (рыцарем): «Я получил заказ на работу за пулеметом, приложил все усилия, чтобы стать первоклассным стрелком, занимался строевой подготовкой, изучал тактику и стратегию»[18]. Через две страницы он добавил: «Это история гораздо больше; но я не могу рассказать ее полностью — пока что».
Он не мог тогда, не рассказал и позже.
* * *
Если смотреть через призму интеллекта, выход Кроули на сцену Золотой Зари в ноябре 1898 года кажется подозрительным. Через несколько недель после инициации Кроули встретил высшего члена Ордена Сэмюэля Лидделла Мэзерса. До конца года Кроули занимался вопросами финансов Мазерса, и эта роль быстро вызвала конфликт с другими членами.
Прошлое Мазерса было неоднозначным. Вынужденный из-за бедности уйти в отставку из состава Первой Гемпширской пехоты, Мазерс наслаждался милитаризмом. Он был человеком воли. Если бы у вас была воля, сила и законное право, вы могли бы сделать что угодно.
Фактически, Мазерс был по шею в мутных водах легитимизма.
Кто такой легитимист?
Легитимист — это монархист, который верит в законное право. Легитимисты считают, что монархи не имеют права сопротивляться претендентам с большей легитимностью. Корона должна перейти к первому сыну монарха, если он жив. Если первому сыну (или законному потомку) отказано, требование действующего монарха является незаконным; он или она узурпатор. Таким образом, ряд монархических линий в Европе оспаривался легитимистами, включая ганноверцев. Немецкий курфюрст Ганновера («Георг I») был предложен на британский престол парламентом, восставшим, как считали легитимисты, против законных преемников короля Якова II. Яков, сторонников которого называли «якобитами», покинул Англию в 1688 году.
Следует подчеркнуть, что «якобиты» 200 лет спустя были абсолютно пробританскими, симпатизировали британскому королевскому дому (Стюартам), а не немецкому дому Ганновера. Учитывая стойкое консервативное прошлое Кроули, важно отметить, что с 1714 года ганноверцы получали самую восторженную поддержку от вигов, а затем и от «либеральной» партии; Ганноверцы предпочитали либералов тори. Суть разногласий между Ганновером и Стюартом заключалась в религии. Потомки Якова были католиками, протестантами из Ганновера. По мнению легитимистов, католицизм не наносит ущерба легитимности.
Якобитский энтузиазм Мазерса хорошо известен. Он называл себя «Макгрегором» и «графом Гленстре» и был близок к «шотландскому масонству» и его якобитскому прошлому. Он даже предположил, что он был перевоплощенным королем Шотландии Яковом IV. Кроули находил притворства Мазерса забавными и убедительными, вспоминая детские игры с Грегором Грантом.
Но легитимисты не играли в игры. То, что дело «якобитов» смогло зажечь сердца более чем через 150 лет после Каллодена, не было просто взрывом романтизма.
Бертрам, 5-й граф Эшбернхэм, рыцарь-командор Мальтийского Ордена, был предан делу, предлагая часть своего валлийского поместья в качестве военной тренировочной площадки для своего легитимистского Общества Ордена Белой Розы, реформированного в 1886 году. Крошечная секретная организация продвигала законные монархии в Испании, Португалии и Великобритании. Легитимизм был близок к римскому католицизму, сепаратистской политике кельтов (независимость Ирландии, Шотландии, Уэльса и Корнуолла) и масонству «высокого уровня». Для легитимистов истинное царствование было священным, магическим, а не просто вопросом политического удобства. Если законное правление не будет восстановлено, мир не устоит перед материалистическим распадом и коммунизмом. Документы, хранящиеся в архиве Льюиса, показывают, что Эшбернхэм был истинно верующим, вступившим в сговор с иностранными легитимистами[19]. Люди всех рангов по всей Европе требовали служить делу карлистов в северных провинциях Испании[20]. Добровольцы прошли обучение в поместье Эшбернхема.
Теоретически победа карлистов в Испании могла угрожать британскому правительству в Ирландии, где протестантская монархия давно разделила фракции. Британская секретная служба пренебрегла бы своим долгом игнорировать ситуацию. Спенс подозревает, что Кроули служил этим другим «тайным вождям», шпионя за Мазерсом и другими членами «Золотой Зари», будучи замаскированным или на время выдававшим себя за русского аристократа «графа Владимира Сварева». Если Спенс прав — а косвенные доказательства подтверждают это, — то знаменитая битва Кроули с Золотой Зарей неверно истолковывалась уже более века.
* * *
Раскрыть мотивы и пристрастия Кроули в эпизоде с Карлистами — непростая задача. Нам мешает его необыкновенная способность виртуозно принимать противоположные точки зрения одновременно. Кроули не был шизофреником. Он считал, что баланс противоречий открывает канал к более высокой реальности, более высокому разуму за пределами противоречия или «двойственности», очевидных в мире. Если мир проявлял противоположные крайности (например, добро и зло), то это было потому, что за их пределами существовала более высокая реальность. Идеи Кроули в этом направлении будут уточнены несколько лет спустя с погружением в индийскую философию. В 1899 году Кроули экспериментировал.
Учитывая его специфический склад ума, Кроули, безусловно, мог быть достаточно искренним легитимистом, шпионя за легитимистами в предполагаемых высших целях. То, что Кроули симпатизировал аспектам легитимизма, очевидно. Самопровозглашенный «высокий тори и якобит», он задумал бы свой политический идеал как «аристократический коммунизм», возведение человечества к духовному царству. Он верил в аристократа, свободного благородного агента с верой в священное. Кроули разделил неприязнь своей семьи к либералам, увидев предательство в расширении привилегий Гладстона в 1884 году, когда семейный герой лорд Солсбери тщетно сопротивлялся законопроекту о реформе, который консерваторы воспринимали как предвестник конституционного коллапса.
Тем не менее якобизм Кроули был скорее символом, чем фактом. Спустя двадцать лет после того, как эпизод с Карлистами погрузил его в реальность, он признался, что в одной части своего мозга он действительно был «фанатичным легитимистом», презирая британскую королевскую семью как «немецких узурпаторов». Однако, в отличие от Мазерса, Кроули прекрасно чувствовал реальность. Временами наивный, но и упрямый, он, вероятно, чувствовал, что его разрывают легитимистские требования. Он был высоким тори, романтиком и рационалистом, немногословным противником протестантизма и антинаучного католицизма. Он был верен Короне, хотя и резко относился к человеку, стоящему за ней. Он говорил, что в душе он был аристократом, в уме, своего рода анархистом. Кроули олицетворял многие из противоборствующих сил, раздиравших Европу того времени; человеческий дух времени. Похоже, он разрешил дилемму в противоречиях своей запутанной психологии, предложив свою грубую сторону государству, а свое сердце — духовному делу. Он держал свои мысли при себе; отсюда и летняя депрессия 1899 года.
Двойственное отношение к делу Карлистов легко обнаружить в комментариях Кроули, сделанных много лет спустя о знакомстве с легитимистом, энтузиастом независимости Корнуолла и военном корреспонденте Times Луи Чарльзе Ричарде Данкомб-Джуэлле (1866–1947), сыне Плимутского брата из Стритема:
