Когда страшно: три книги Пемы Чодрон для опоры в трудные времена - Пема Чодрон
25. Пробуждаясь в бардо
Эти поучения касаются того, как сделать нашу жизнь осмысленной и преобразовать все, что с нами происходит, в путь к пробуждению. То, как мы реагируем на преходящие, меняющиеся обстоятельства повседневной жизни, так же важно сейчас, как и когда мы умираем. Как сказал Трунгпа Ринпоче: «Ситуация в настоящем важна. В этом вся суть, важная суть».
Видеть жизнь как последовательность бардо – очень полезная практика. Прошлое прошло, будущее еще не пришло, и мы не можем как следует ухватить мгновение между – хотя это – все, что есть. Я узнала, что мы можем развивать нашу способность замечать промежутки, паузы, открытое пространство между двумя ситуациями. Мы можем начать ощущать, что находимся в жизни, которая постоянно начинается и заканчивается. Это может стать практикой непрерывного осознавания. Конец того – также и начало этого. Идея перерождения – это не только идея физического рождения и смерти. Перерождение происходит каждое мгновение, и мы можем начать видеть это так.
Когда мы медитируем, мы можем замечать пространство между мыслями. Мы можем замечать промежуток между одной эмоцией и другой. Мы можем замечать промежуток между сном и пробуждением, постоянное ощущение присутствия и отсутствия, прихода и ухода. Промежуток, когда мы уронили чашку, или почти поскользнулись, или узнали плохие новости, или испытали внезапное потрясение.
Я просыпаюсь утром, и есть пространство между сном и еще неполным пробуждением. Я сажусь медитировать, и это свежее переживание. Затем оно заканчивается. Я иду в ванную, иду в туалет, плесну холодной водой в лицо, и тогда все заканчивается. Я иду на кухню и начинается новая жизнь: вскипятить чайник, сделать завтрак, принять лекарства. Это заканчивается, и я сажусь есть.
Одна жизнь за другой, неизменный поток новых начал и новых окончаний. Трунгпа Ринпоче однажды описал свое переживание, как он заехал на заправку, и это звучало как самое увлекательное переживание, какое только можно пожелать. Подъехать и остановить машину. Промежуток. Заглушить двигатель. Промежуток. Опустить окно и сказать: «Полный бак». (Так бывало – правда!) Промежуток. Подождать. Промежуток. Затем наконец уехать – переходя из одного бардо в другое, от одного удивительного переживания к другому.
В жизни у нас есть выбор либо жить нашим обычным неосознанным путем – потерянными в наших мыслях, бегающими туда-сюда из-за наших эмоций – или пробудиться и переживать все свежим, словно впервые. У нас также есть выбор смело относиться к фундаментальному отсутствию реальности в нашей ситуации вместо того, чтобы пытаться ее избежать. Говорится, что у этой всеохватывающей нереальности есть три аспекта: неопределенность, уязвимость и незащищенность. То, как мы относимся к этим чувствам сейчас, определит то, как мы будем относиться к ним во время смерти.
Когда мы умираем, неопределенность, уязвимость и незащищенность могут усилиться, и у нас будет выбор в отчаянии держаться за все или позволить себе войти в свежесть, которая приходит с растворением. Полностью открытое пространство становится доступным для нас, если мы не паникуем, а позволяем себе войти – или, если мы паникуем, расслабиться в нем. Это может стать временем полного пробуждения, и в основном это зависит от нашего спокойствия или беспокойства в отношении отсутствия реальности. Даже одно мгновение расслабленности во время смерти может сослужить нам службу.
В бардо дхармата мы можем переживать страх быть привлеченным в бо́льший мир, поэтому в зависимости от того, как мы тренировались в жизни, нас либо увлечет в смягченный, знакомый мир страдания, либо мы сделаем выбор в пользу расширения и войдем в более широкое видение. Даже если мы будем напуганы, мы можем остаться с этим и позволить себе быть напуганным. Если в жизни мы тренировались примиряться с тем, что чувствуем, мы сможем примириться с тем, что почувствуем в этом бардо.
Если мы переходим в бардо становления, ключевые инструкции таковы: постарайтесь не бежать, а оставаться на месте. Если мы паникуем, можем пребывать с этой паникой и сопротивляться стремлению делать какие-либо быстрые движения. Во всех бардо жизни и смерти ключевая инструкция – «Не боритесь». Что бы ни происходило, оставайтесь на месте – прямо с тем, что вы чувствуете. Замедлитесь и будьте внимательны. Развивайте способность оставаться в этих некомфортных, раздражающих местах неопределенности, уязвимости и незащищенности. Развивайте способность идти вместе с постоянными изменениями из бардо в бардо, из промежутка в промежуток.
Трунгпа Ринпоче призывал нас «сидеть на месте». И это больше всего нам поможет – это и еще оглянуться вокруг и обнаружить, что есть и другие с нами, кто так же паникует, так же пытается убежать, так же нуждается в комфорте и любви. Эмоции могут либо затянуть нас в те миры, где мы не хотели бы быть, или они могут связать наше сердце с сердцами других наших собратьев, взаимосвязанных существ.
Наша задача – открыться нашей ситуации в настоящем и вместе с тем – ситуациям наших собратьев. Наша задача в жизни и в смерти – осознавать, что у нас всегда есть выбор. Мы можем впасть в неосознанность и застрять в повторяющемся цикле самсары или мы можем пробудиться. И это, как говорит Дзигар Конгтрул Ринпоче, «зависит от вас».
Заключение
Иши был последним в своем племени. Индейцы яна-яхи были практически истреблены во время и после золотой лихорадки. С несколькими оставшимися членами семьи Иши сбежал в дикие места, и несколько десятилетий спустя он остался единственным яхи. Однажды утром 1911 года он, заблудившийся и почти обнаженный, появился в городке Оровилл на севере Калифорнии. Некоторое время спустя антрополог Альфред Крёбер приехал на поезде в Оровилл и забрал Иши в Беркли, где Крёбер работал профессором. Он хотел провести как можно больше времени с Иши, чтобы узнать о нем все возможное. И, судя по всему, Иши с удовольствием согласился.
Иши был дружелюбным и добросердечным, и люди были потрясены его приспосабливаемостью. Он всегда смотрел, как они что-то делают, разбирался с тем, как жить в абсолютно другом мире. Когда кто-то подарил ему пальто и галстук, он был счастлив носить эти странные одежды. Но когда ему предложили обувь, он вежливо отказался. Он хотел чувствовать землю.
Хотя некоторые
