Чарльз Ледбитер - Внутренняя Жизнь
Но наступает этап, на котором достигается индивидуальность и начинает развиваться воля. План логоса — дать человеку некоторую свободу (поначалу очень немного), чтобы применять свою забрезжившую волю; а по закону вероятности вполне естественно, что примитивная индивидуальность применяет её неверно почти столь же часто, как и верно, хотя у человека почти всегда есть учителя, принадлежащие к более ранним эволюциям, которые подсказывают ему направление, в котором следует двигаться. Когда он использует волю неверно (так сказать, в направлении, противоположном потоку эволюции), в качестве результата этого автоматическое действие законов природы приносит страдание. Поскольку это случается снова и снова, примитивное "я" в конце концов на опыте учится, что должно следовать мудрому учению, которое ему даётся, и как только решимость делать это становится на самом деле частью его самого, перед ним открывается более широкое поле свободы деятельности.
На этом новом поле, в свою очередь, оно опять непременно будет действовать как правильно, так и неправильно, и процесс этот повторяется снова и снова, всегда вызывая страдания там, где совершены ошибки. Всякое "зло и вырождение", которое только существует, есть результат действий людей, которые неверно использовали свою свободную волю и находятся в процессе обучения её верному использованию. Как только этот урок будет выучен всеми, все эти зловредные эффекты исчезнут. Потому очевидно, что какое бы зло ни существовало в мире, оно — всецело порождение его обитателей, и временно по своей природе. Каким бы ужасным и глубоко укоренившимся оно нам ни казалось, оно не может быть вечным, поскольку по природе вещей оно должно уйти, когда будут удалены его причины. А пока оно есть, за его существование мы должны ругать не великую Первопричину, а себя самих, поскольку нам не удалось провести её план.
Мы часто увещеваем людей идти высшим, а не низшим путём, но я думаю, что истина в том, что человек всегда следует самому высшему из того, в чём он действительно уверен. Трудность в том, что очень часто высшее учение многим кажется смутным и нереальным, и хотя они проповедуют его, и действительно думают, что сами в него верят, когда доходит до дела, они находят его слишком туманным, чтобы вверить ему свои жизни.
Например, оказывается, что многие люди, считающие себя религиозными, ищут положения и богатства. Такой подход был бы совершенно разумным, будь они материалистами, которые не притворяются, что верят в что-то высшее; но когда преследованию мирских целей посвятил себя религиозный человек, здесь явно что-то не так, это просто нелогично. Факт же заключается в том, что на самом деле он не верит в свою религию; он не вполне убедился в её истинности, поскольку будь он уверен, он не стремился бы к другим вещам. Он следует тому, в чём действительно уверен; и он, без всяких оговорок, совершенно уверен в нужности денег и власти. Он знает, что хочет их, и думает, что если получит их, они сделают его счастливым. Потому он посвящает их добыванию всю свою энергию и время, и мы должны помнить, что делая это, он по меньшей мере развивает волю и стойкость.
И теперь, если вам как-нибудь удастся уверить его в ценности высших вещей, которые не измеряются фунтами, шиллингами и пенсами, он сразу же обратит эту волю и стойкость на службу высшему развитию, стремясь к реальности с тем же упроством, с которым он сейчас гоняется за тенями. Вот то, что сделает для него теософия. Человек, основательно понимающий теософию, знает, что он здесь для определённой цели, и что его самым главным делом является всецело посвятить себя её исполнению. Он глубоко осознаёт, что есть вещи, стоящие стремления к ним и цели, стоящие следования, и посвящает себя им с тем же рвением, которое раньше демонстрировал в добыче денег или должностей.
Но чтобы действовать так, недостаточно смутного интереса, недостаточно прочтения нескольких книг. Человек должен на самом деле поверить, быть глубоко убеждённым в истинности этого. И единственный путь к этой глубокой убеждённости — осознать что-то из этого, хотя бы малую часть, самому, получив непосредственный опыт. Конечно, и без этого человек может получить интеллектуальное убеждение в истинности учения, увидев, что ничто иное просто невозможно логически; но лишь очень немногие из нас могут действовать просто из логического убеждения, касающегося вещей, которые совершенно за пределами нашего восприятия — большинству из нас действительно необходимо убедиться хотя бы в малой части учения на каком-то примере, определённо увидев и узнав.
Мы, приступив к изучению раньше, чувствовали это так же остро, как и те, кто делает это теперь, и когда в те времена, 25 или 27 лет назад, мы спрашивали мадам Блаватскую, можно ли как-нибудь самим убедиться в чём-либо из этих вещей, она однажды ответила утвердительно. Она сказала, что если мы возьмём на себя труд развить требуемые способности, то несомненно убедимся на опыте в истинности значительной части учения. Она предупредила нас, что путь этот труден и тяжёл, и никто не сможет заранее сказать, как долго придётся его проходить. Но с другой стороны она утешила нас, сказав, что это совершенно верное дело, и невозможно, чтобы какой-нибудь человек, начавший движение к этой цели, потерпел неудачу, хотя во многих случаях достижение может произойти не в этой жизни, а в какой-то из будущих.
С одной стороны звучало ободряюще, но с другой — устрашающе; но в любом случае некоторые из нас последовали её словам и со всей душой и сердцем посвятили себя усилиям жить такой жизнью, как была нам предписана, и выполнению лежащей перед нами работы. Степень наших успехов сильно разнилась, но все из сделавших это усилие и настойчиво его продолжавших, как я думаю, могут сказать, что не было ни одного, кто бы не добился какого-то разультата — достаточного хотя бы для того, чтобы показать, что сказанное нам было верно; если же прогресс человека был меньшим чем тот, на который он надеялся, то ясно, что вина была на нём, а не на учителях.
Тем не менее, были среди нас и те, кто добился успеха в том, чтобы самим убедиться в верности многих заявлений Учителей — в первую очередь, касавшихся малого — нас самих, наших возможностей, наших проводников, а также астральной жизни, непосредственно нас окружающей. Позже, продолжительными и более серьёзными усилиями мы развили способности ментального тела, и впервые начали по-настоящему понимать написанное для нас о жизни небесного мира. Сначала мы понимали всё это безнадёжно неверно, поскольку с имевшимися тогда у нас в распоряжении способностями мы действительно не могли этого понять. Дальнейшими серьёзными усилиями мы достигли способностей каузального тела, и тогда мир сравнительных реальностей действительно начал для нас открываться.
Тогда мы уже могли читать записи прошлого и видеть из них с абсолютной уверенностью, как великий план логоса медленно разворачивается и выполняется посредством последовательных рождений, происходящих под водительством великих законов — эволюции и причины и следствия. Мы смогли ясно увидеть, что сами мы несомненно являемся частью этой великой схемы, и из этого следовало, что и наш долг, и наше преимущество, и наша привилегия — это включиться в этот план и разумно сотрудничать в его выполнении. У нас уже не было сомнений относительно факта великой эволюции и будущего человечества, поскольку нам было ясно, что мы поднялись через низшие царства, и мы могли видеть многие стадии и ниже, и выше нас; все различные стадии человеческой жизни виделись нам расположенными подобно ступеням лестницы, простирающимся и вверх, и вниз от той точки, которую занимали мы сами, и на каждой её ступени были существа, определённо занятые подъёмом по ней.
Учителя, казавшиеся нам стоящими на её вершине, убедили нас, что они были такими же людьми, как и мы, и проходили ту ступень, где мы стоим сейчас, и между нами нет разрыва, поскольку каждая ступень лестницы населена, и мы сами наблюдали переход некоторых из тех, кто выше нас, с одной ступени на другую. Когда мы пообвыклись, и удивительный свет высших планов стал меньше ослеплять нас, мы смогли увидеть, что даже за поразительным уровнем, занимаемым Учителями, есть ещё б`ольшие высоты. Выше них стояли ману, христы, будды, липики, великие дэвы, дхьян чоханы, и многие другие, о которых мы не можем знать ничего, кроме как то, что они существуют, и несмотря на свою возвышенность образуют часть той же могучей цепи.
Перед нами лежит всё прошлое, мы знаем все станции на дороге и ответвляющиеся от неё боковые пути, и потому мы уверены, что однажды будем там, где сейчас находится эти великие. Видя и понимая неизбежность нашего предназначения, мы сознаём, что совершенно бесполезно этому сопротивляться. Прогресс — вот указанный нам закон. Лишь в прогрессе наше счастье и наше спасение. Что касается нашего прогресса в этой конкретной цепи миров, то подавляющее большинство нас вовсе ещё не являются в техническом смысле "спасенными". Этого желательного положения мы достигнем, лишь присоединившись к Великому Братству, существующему от бесконечности до бесконечности, пройдя первое из великих посвящений, то есть став сотапатти или шротапанна — вступившими в поток.
