Михаэль Майер - Убегающая Аталанта

Михаэль Майер

Убегающая Аталанта

Предисловие

В начале XVII века Орден Розенкрейцеров, к которому пфальцграф и советник императора Рудольфа II Михаэль Майер себя официально не причислял, и с которым английский философ Роберт Фладд настойчиво и безуспешно пытался связаться через прессу, выбрали работы этих двух авторов в качестве теоретической основы учения, своего рода пансофии, приемлемой для всех религиозных конфессий, которая должна была стать фундаментом для некоего нового сверх-масонства, и позволить жить людям всех вероисповеданий в мире и согласии, строя общество будущего на основе науки, религии и всеобщего братства.

Жизнь Майера была весьма разнообразна. Он, родившись в Ренсбурге (Хольштайн) около 1568 года, — дата до сих пор точно не известна, — с 1587 по 1596 годы получает образование в университетах Ростока, Нюрнберга, Падуи, Франкфурта-на-Одере и, наконец, Базеля, где защищает диссертацию на степень Доктора медицины. В 1601 году Майер входит в преподавательский состав Университета Кёнигсберга как Доктор медицины и философии, однако особых успехов он там не добивается и уезжает в Прагу заниматься частной медицинской практикой. В 1609 году он поступает на императорскую службу, и через два года отправляется в длительное путешествие по Европе — через Саксонию в Амстердам и Англию; последняя привлекает его более всего, как родина великих алхимиков, и прежде всего Томаса Нортона из Бристоля. Так же, как Джон Ди в свое время выступал в качестве неформального посла Англии во многих европейских странах, Майер направился в Англию как полномочный представитель новой немецкой мысли, намереваясь изучить английский, сделать перевод Томаса Нортона, хорошо познакомиться с английской герметической школой и, вернувшись назад, пропагандировать ее идеи в Германии. Конечно, поддержка Якова I в этом предприятии была необходима — тем более, что кроме философских, Майер преследовал еще и политические цели, пытаясь добиться союзничества с Англией для Фридриха, курфюрста Пфальцского. Но тут его постигла неудача. Розенкрейцерские идеи всеобщего братства, прогресса и процветания не вызвали сочувствия у короля Якова; он полностью отказался от помощи радикальной чете правителей Пфальца в их претензии на Богемский трон, и, фактически, бросил на произвол судьбы свою дочь принцессу Елизавету, верную и любящую супругу курфюрста Пфальцского. 8 ноября 1620 года у Белой Горы, на подступах к Праге, войска новоявленного короля Богемии, мечтателя и философа Фридриха V, были наголову разбиты армией Габсбургов. Фридрих и Елизавета в спешке бежали с двумя детьми, бросив все имущество, а Габсбурги еще раз доказали, что не потерпят никакого свободомыслия в Европе. Чудесные поющие фонтаны Пфальца были разрушены; в Праге велись повальные аресты и казни. Началась Тридцатилетняя война. Но Майер покинул Англию задолго до этих трагических событий; в конце 1614 года, не добившись особых успехов при английском дворе, он вернулся в Германию, в Кассель, где стал работать личным врачом Ландграфа Мориса Гессенского, сохраняя при этом свое имение во Франкфурте, и занимаясь изданием замечательных книг при содействии курфюрста Фридриха, Иоганна Теодора де Бри, а также других тайных покровителей — вплоть до самой Пфальцской трагедии. В 1622 году в Магдебурге при невыясненных обстоятельстствах розенкрейцер Михаэль Майер закончил свой жизненный путь, формально став одной из многочисленных жертв Тридцатилетней войны…

Независимо от жизненных перипетий, которыми изобиловала биография Майера, итог его научной и литературной деятельности весьма значителен. В начале XVII века в европейской научной мысли стали происходить изменения, позднее названные Алхимическим Ренессансом; трактовка древней науки, предложенная ранее Парацельсом, теперь была развита выдающимся математиком, каббалистом и магом Джоном Ди. Его исследования были направлены на синтез некоей универсальной герметической науки из алхимии, каббалы, ангельской магии и самой передовой для того времени математики и астрономии. Продолжателем и популяризатором его дела стал Михаэль Майер. Развив в своих трактатах собственную мистическую алхимико-религиозную философию, он вызвал огромный интерес к герметизму у образованных людей Европы, и способствовал возникновению новой «волны» алхимических публикаций в Англии и Германии, продолжавшейся вплоть до конца XVII века. Обладавший широчайшими познаниями в области естественных и эзотерических наук, Майер был также весьма талантливым поэтом, сочинителем латинских стихов — как в классическом, так и в средневековом, или рифмованом, стиле. Кроме того, он был превосходным музыкантом и композитором, знатоком классических принципов гармонии. И все эти способности, вместе со своей страстью к чудесному, он принес на алтарь самой главной для него науки и самого высокого искусства — Алхимии, солнца, вокруг которого вращались все мысли этого интереснейшего философа Розенкрейцерского просвещения.

Работа Atalanta Fugiens (1617), в основу которой лег миф об Аталанте и Гиппомене, стала своего рода пиком творчества Майера, или, во всяком случае, той его части, которая была посвящена музыке, Алхимии и поэзии. Как описывает книгу сам автор, это «новые Химические Эмблемы, открывающие Тайны Природы, пригодные как для созерцания, так и для размышления, в фигурах, гравированных на меди, с прилагающимися описаниями, эпиграммами и примечаниями, предназначенными для воссоздания в душе и звуке пятидесяти музыкальных фуг на три голоса, два из которых приведены к простой мелодии, на которую исполняются куплеты, и все это в целом можно рассматривать, читать, использовать для медитации, понимать, оценивать, петь и слушать не без приятности…» Всякому человеку, знакомому с компьютером, здесь непременно прийдет на ум слово «мультимедия», то есть многомерная информационная среда; по этому принципу создаются современные презентационные CD-ROM и электронные учебные пособия. Естественно, ни аудио-, ни видеозаписи в семнадцатом веке не было, так что роль видеоряда у Майера играют гравюры, а музыка представлена в виде нот, предназначенных для воспроизведения человеческим голосом.

В предлагаемой читателю работе есть три основных — с точки зрения Алхимии — персонажа: это бегущая впереди Аталанта, преследующий ее Гиппомен, и Золотые Яблоки, которые замедляют бег героини. Майер выбрал для музыкального отображения сюжета идеально подходящую форму — трехголосую фугу. Само слово «фуга» означает погоню или бегство (стоит обратить внимание на название трактата Atalanta Fugiens). Эта музыкальная форма, считавашаяся наиболее важной формой полифонии вплоть до XVIII века, по сути представляет собой повторение первого голоса (называемого Dux, то есть «ведущий») вторым (называемым Comes, то есть «сопутствующий») с некоторым отставанием последнего на фоне так называемого Cantus firmus, то есть неизменной мелодической основы, подобной ткани, на которой два других голоса вышивают узор. Результатом композиторского эксперимента Майера стало произведение, достаточно уникальное в своем роде; вы можете найти в нем диссонансы, больше не встречающиеся в полифонической музыке того времени — Майер, жестко следуя канону, предпочел не сглаживать эти острые углы (в принципе, способы решения подобных композиционных проблем были разработаны гораздо позже, — в частности, И.С.Бахом). Однако, «тот факт, что композитор не Монтеверди, не только не мешает достижению основной цели произведения, но напротив, этому способствует», — говорит профессор музыки Джоселин Годвин в предисловии к своему английскому переводу Аталанты. Дело в том, что фуги Майера — не развлекательное концертное слушание; это своего рода интеллектуальное подспорье, способствующее более внимательному и глубокому созерцанию эмблем и заложенных в них идей. Излишняя эстетическая привлекательность музыкального материала вероятнее всего помешала бы достижению такой сверхзадачи.

Что касается иллюстраций, то это, несомненно, шедевр алхимической гравюры и апогей ее развития. Пятьдесят гравюр цикла Адам МакЛейн разбил на семь групп по семь плюс одна с точки зрения их символического значения. Не вдаваясь в подробности расшифровки символов, их можно разделить также на семь групп чисто тематически: эмблемы, касающиеся смерти и последующего возрождения, эмблемы, связанные с работой огня и воды; символика взаимосвязи и борьбы противоположностей; эмблемы, указывающие на местонахождение камня и на его трех- и четырехсоставную природу; эмблемы, содержащие ключ к истинному Деланию. С точки зрения техники и художественных образов, гравюры Аталанты весьма разнообразны и полистилистичны. Некоторые из них своей перспективой городского пейзажа отсылают к итальянскому Кватроченто; другие своими лишенными выражения лицами напоминают символические работы Карпаччо. Отдельные эмблемы вне контекста Аталанты весьма точно вписываются в сюрреалистическую концепцию ХХ века, представляя из себя реалистическое изображение несуществующих объектов. Кстати, следует заметить, что «отец» сюрреализма Андре Бретон проявлял серьезный интерес к алхимической гравюре XVII века, черпая в ней вдохновение для своих произведений.