Франческа Фримантл - Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"
Особенно эффективна символика цвета. Эмоции в нашем восприятии нередко окрашиваются в тот или иной цвет, а определённые цвета создают определённые настроения. Поэтому в контексте ваджраяны цвета становятся очень естественными и действенными средствами для установления связи с пробужденным состоянием сознания. Цвета всегда вокруг нас и постоянно напоминают нам о пробуждении. К примеру, если мы практикуем очищение, связанное с Ваджрасаттвой, то одного взгляда на любой белый предмет будет достаточно, чтобы напомнить нам об изначальной чистоте, воплощённой в этом белом будде. Установить связь с пятью родами будд при помощи соответствующих цветов очень легко. Принципы пяти родов явственно выражаются во всех областях жизни — нужно только обращать на них внимание.
События тоже символичны. Всё, что происходит с нами, заключает в себе некую весть, которую можно истолковать соотносительно с божествами. К примеру, существуют божества — защитники дхармы, наподобие тех стражей врат, о которых мы говорили в предыдущей главе. Всякий несчастный случай или неожиданное потрясение можно расценивать как исходящий от этих божеств знак того, что мы в каком-то смысле сбились с дороги. И наоборот, удачные происшествия можно трактовать как знаки ободрения и поддержки, указывающие, что мы на верном пути. Это не значит, что все события нужно анализировать умом, тем более что общего подхода к их истолкованию не существует. Символика действует вне сферы мышления. Просто нужно развивать в себе чувствительность и учиться воспринимать смысл подобных вестей интуитивно и непосредственно. Привыкнув к символическому языку божеств, мы постепенно научимся доверять исходящему от них руководству.
Развивая в медитативной практике чувствительность к присутствию божеств, мы будем замечать, что символика их обретает всё более глубокий смысл. Мало-помалу она становится реальностью и превращается в магию — практическое воплощение символики. Здесь мы снова сталкиваемся с отличительной чертой тантрической магии: она подразумевает растворение границ «эго» и выход в открытое пространство. Её никоим образом невозможно использовать в личных интересах, ибо она даёт магу власть над самим собой, а не над другими. Обыденная власть и обыденное представление о магии основаны на страсти и агрессии, а тантрическая магия — на преодолении этих «ядов». Победа над ними — это первый шаг к укрощению нашего собственного сознания. После этого мы должны будем развить в себе силу, уверенность и отвагу воина, чтобы с готовностью выйти за пределы своих ограничений и шагнуть в неизведанное. Сделать это и впрямь можно «очень просто и без затей»: прикладывая усилия, когда мы устали до предела, не поддаваясь негодованию, когда нас обижают, выказывая любовь и доброту, когда нас что-то раздражает. Выбор есть всегда. Как отмечал Трунгпа Ринпоче в связи с видениями бардо, преддверие маги — это точка, в которой мы можем сделать выбор между возвратом к уютному тусклому свету сансары и устремлением к незнакомому и внушающему трепет сиянию пробуждения.
Но сколько бы мы ни развивали в себе восприимчивость к магическим качествам вселенной через посредство её естественной символики, распахнуть перед нами врата истинной магии ваджраяны может только адхиштхана, исходящая от гуру. Только с помощью гуру мы впервые встречаемся лицом к лицу с истинной сущностью сознания, прикоснуться к которой можно лишь посредством самоотречения. Несмотря на то, что природа будды заключена в нас самих, в какой-то момент мы должны отказаться от своего чувства «эго», доверившись кому-то другому. И тогда символика оживёт и уступит место магии. С её помощью мы научимся танцевать с миром явлений, который станет для нас источником вдохновения, прекратив пробуждать тягу к отождествлению и присвоению. Это непрерывный процесс: чем полнее мы раскрываемся, тем ярче является магия. По выражению Трунгпы Ринпоче, мы сливаемся воедино с энергиями вселенной. Вот почему считается, что тантрический гуру властен над магической стороной вселенной и что именно этот аспект мироздания олицетворяют видьядхары.
Иногда Трунгпа Ринпоче называл видьядхар «хранителями безумной мудрости». В этом выражении — «безумная мудрость» — заключён глубочайший смысл, помогающий постичь сущность ваджраяны и тантрического гуру. На самом деле «безумная мудрость» — это невидья, а джняна; с равным успехом её можно назвать «стихийным знанием».[150] В предыдущих главах уже говорилось об отличиях между знанием (джняной), мудростью (праджней) и осознанием (видьей). В теории различать эти термины необходимо, но на практике значения их нередко совпадают. Все они обозначают различные оттенки единой реальности. «Безумной мудрости» присуща и острая, пронизывающая ясность осознания, и трансцендентная «запредельность» совершенства мудрости (праджняпарамиты). «Безумная мудрость»—это первозданное пробужденное знание в тантрическом понимании, знание экстатичное, опьяненное нектаром всеведения и опаленное блаженством пробужденности. Его стихийность и «безумие» порождают мощнейшую энергию сострадания, вселяя в нас решимость сделать всё возможное и невозможное, чтобы избавить все шесть миров сансары от страданий и пробудить всё живое к славе его первозданного состояния. В преданиях о Падмакаре говорится, что он усмиряет всё, что должно быть усмирено, разрушает всё, что должно быть разрушено, и заботится обо всём, что нуждается в его заботе.
Знание это может быть названо «безумным» потому, что оно свободно от всяких условностей, выходит за рамки всех традиционных представлений и выворачивает привычные воззрения наизнанку. Даже иконография видьядхар не имеет ничего общего с традициями изображения святости, бытующими в большинстве религий. Жизнь таких носителей безумной мудрости в мире людей, каким был и сам Трунгпа Ринпоче, противоречит многим ожиданиям, которые мы привыкли возлагать на человека, идущего по пути духовности. С обыденной точки зрения, никогда не знаешь, чего ожидать от этой неукротимой, стихийной энергии пробужденного состояния, абсолютно раскованной, свободной и не ведающей никаких преград. Её спонтанные проявления кажутся подчас возмутительными, безнравственными и даже разрушительными. Но следует понимать, что носитель безумной мудрости смотрит на вещи в широчайшей перспективе и Своими действиями нередко запускает цепи событий, которые принесут плоды только в будущих жизнях. Безумная мудрость проникает в самое средоточие всего, в чём нуждается; мы же, напротив, обычно не способны видеть сколь-либо ясно, и действия подлинно пробужденного человека могут казаться нам абсолютно непостижимыми. Его внезапные и абсолютно непосредственные поступки исходят из состояния сознания, погруженного в пустоту и сострадание; за ними не стоит никаких уловок, никаких суетных интересов. Безумная мудрость не ведает страха, не идёт на компромиссы и не поддаётся сомнениям. Она не цепляется ни за какой образ «я» и не соотносится ни с какими точками отсчёта, поэтому сравнения и суждения ей безразличны. Она разрушает все наши предубеждения и иллюзии, связанные с духовным путём, и мгновенно рассеивает всякий самообман. Она выбивает почву у нас из-под ног, так что нам остаётся только одно — танцевать в пустом пространстве.
СЕДЬМОЙ ДЕНЬ
Видьядхары являются тем умершим, которые не распознали мирных божеств и не освободились в предшествующие шесть дней. В «Освобождении посредством слушания» сказано, что эта участь может постигнуть тех несчастных, которые лишены кармических связей с дхармой, так как родились в варварских краях, где её не проповедуют, либо не интересовались ею, либо не имели возможности её практиковать. Та же опасность грозит людям, нарушившим обязательства самайи. Самайя — это священный обет между гуру и учеником, заключённый на тантрическом уровне и формирующий неразрывную связь. Обет такого рода — дело чрезвычайно серьёзное, и принять его случайно или по ошибке невозможно. Нарушение самайи означает, что человек не раскрыл свой потенциал просветления. Чем ближе мы подступаем к магии ваджраяны, тем больше вреда наносят нам отказ от неё и попытки ею злоупотребить, тем глубже мы увязаем в сансаре. Обеим категориям людей — и тем, кто вовсе не соприкасался с дхармой, и тем, кто по своей воле отверг её, — грозит опасность переродиться в мире животных, над которым властвуют невежество и заблуждение. Поэтому одновременно с видьядхарами и дакини — олицетворениями абсолютного знания, мудрости и сострадания — является тускло-зелёный путь, ведущий в мир животных.
«О дитя пробужденного рода, слушай, не отвлекаясь. На седьмой день воссияет многоцветный свет кармических отпечатков, очищенных в пространстве. Затем выйдут навстречу тебе божества-видьядхары из чистого Мира Ступающих по небу. В центре мандалы, окружённой радужным светом, явится тот, кого именуют Зрелым Видьядхарой, — несравненный Лотосовый владыка танца. Тело его сияет пятью цветами; он обнимает мать Красную Дакини. Они танцуют с кривыми ножами и чашами из черепов, наполненными кровью; руки их сложены в жесты, а очи устремлены в небо. Из восточной части мандалы явится тот, кого именуют Видьядхарой, Утверждённым на ступенях. Телом он бел, улыбается лучезарно и обнимает мать Белую Дакини. Они танцуют с кривыми ножами и чашами из черепов, наполненными кровью; руки их сложены в жесты, а очи устремлены в небо. Из южной части мандалы явится тот, кого именуют Видьядхарой, Властвующим над жизнью. Телом он жёлт и прекрасно сложен; он обнимает мать Жёлтую Дакини. Они танцуют с кривыми ножами и чашами из черепов, наполненными кровью; руки их сложены в жесты, а очи устремлены в небо. Из западной части мандалы явится тот, кого именуют Видьядхарой Махамудры. Телом он красен, улыбается лучезарно и обнимает мать Красную Дакини. Они танцуют с кривыми ножами и чашами из черепов, наполненными кровью; руки их сложены в жесты, а очи устремлены в небо. Из северной части мандалы явится тот, кого именуют Спонтанно существующим Видьядхарой. Телом он зелен, ликом одновременно гневен и улыбчив; он обнимает мать Зелёную Дакини. Они танцуют с кривыми ножами и чашами из черепов, наполненными кровью; руки их сложены в жесты, а очи устремлены в небо».
